Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

оспы, но и другие болезни будущих поколений можно было исцелить его силой.

Услышав эти слова, монах пролил слезы благодарности и, выбрав кусок поделочной древесины, вырезал большую фигуру своего святого покровителя на каракатице и поместил меньший образ внутри большого и заложил его в основание храма, к которому по сей день стекаются люди, чтобы излечиться от своих болезней.

Вот такая чудесная история, переведенная из маленькой плохо напечатанной брошюрки, которую продают монахи в храме, все украшения которого, даже бронзовый фонарь торо посередине двора, выполнены в виде каракатицы, священного символа этого места.

Разве можно желать место отдыха, где можно провести жаркий день, приятнее, чем тень деревьев, растущих у холма, на котором стоит храм Фудо Сама? Две струи чистой воды, бьющие из скалы, бегут по желобам, вырезанным в форме драконов, в каменный резервуар, огороженный перилами, за которыми видна надпись: «Женщинам вход запрещен». Если вам повезет, вы можете охладиться, наблюдая, как какой-нибудь фанат, почти обнаженный, оставив на себе лишь набедренную повязку, исполняет ритуал под названием суйгиё, то есть молится, стоя под струей воды, чтобы его душа очистилась через очищение тела. Зимой требуется немало отваги, чтобы пройти через это испытание, однако я видел, как кающийся посвятил этому более четверти часа в пронзительно холодный день в январе. Летом, с другой стороны, религиозный ритуал под названием хяку до, или «сто раз», который также есть возможность здесь увидеть, – немалое испытание терпения. Он состоит из прохождения по сто раз вперед и назад между двумя точками внутри огороженной священной территории, каждый раз повторяя молитву. Счет ведется либо на пальцах, либо отмечается перекручиванием на соломинке каждый раз, как достигается цель. В храме место, отведенное для этого обряда, располагается между гротескным бронзовым изваянием Тэнгу Сама (Небесной Собаки), наводящим ужас на детей, самым отвратительным чудовищем с гигантским носом, который нужно потереть пальцем на счастье, а потом приложить палец к собственному носу, и огромным коричневым ящиком с надписью выпуклыми иероглифами хяку и до (то есть «сто раз»), который обычно бывает полон перекрученных соломинок, использовали для счета. Быть хорошим буддистом – не синекура, ведь богов не так уж легко умилостивить. Молитва и пост, умерщвление плоти, воздержание от вина, женщин и любимых блюд являются единственным пропуском к повышению по службе, к преуспеванию в торговле, к выздоровлению от болезни или счастливому браку с полюбившейся девушкой. И одна лишь вера без приложения труда не производит никакого эффекта. Табличка об исполнении соответствующего обета ради благодеяния, за которое возносятся молитвы, либо некая денежная сумма на ремонт храма или святилища, необходимы, чтобы заслужить благосклонность богов. Более бедные люди отрезают косичку своих волос в подношение богам. И в Хориноути, широко известном храме, где-то в восьми или девяти милях от Эдо, есть канат симэнава диаметром около двух с половиной дюймов и длиной приблизительно в шесть морских саженей, сплетенный из человеческих волос, отданный в дар богам. Этот канат симэнава лежит, свернутый кольцом, грязный, побитый молью и неопрятный, с одной стороны длинного навеса, заполненного табличками и картинками, сбоку от грубых местных средств защиты от пожаров. Отнять жизнь у живого – значит разгневать Будду, и за воротами многих храмов старухи и дети зарабатывают себе на пропитание продажей воробьев, небольших угрей, карпов и черепах, которых верующий выпускает на свободу в честь какого-либо божества, а на самой территории храма петухи, куры и голуби, ручные и не боящиеся человека, сидят на каждом выступе, за каждой застрехой, на опорных столбах, выбирая себе выгодную позицию для наблюдения.

Но из всех вызывающих удивление обычаев, которые я узнал в связи с изучением японских религиозных ритуалов, ни один не показался мне столь странным, как обычай плевать на образы богов, особенно на статуи Нио,[20] двух громадных красных или красного и зеленого великанов, которые, подобно Гогу и Магогу,[21] олицетворяют силу и стоят в качестве охранников в главных буддийских храмах. Фигуры защищены железной проволочной сетью, через которую верующие, все время вознося молитвы, плюют комочками жеваной бумаги. Если бумажный катышек прилипнет к статуе – это добрый знак, если пролетит мимо или упадет – молитва не принята. Внутренняя сторона огромного колокола на усыпальнице тайкуна и почти каждая статуя святого во всей стране в таких плевках из благочестивых ртов.[22]

Через это описание храмов и чайных домов я постепенно подошел к цели нашего паломничества – двум старинным осыпающимся могильным камням, стоящим в ряд заросшего кладбища, старого-престарого и позабытого всеми, кроме тех, кто любит докапываться до преданий старины глубокой. Ключ хранится у мерзкой старухи, почти такой же ветхой и замшелой, как и могила, за которой она присматривает. Откликнувшись на наш зов и с нетерпением ожидая вознаграждения за труды, в десять раз большего, чем получила бы она от своих соплеменников, старуха, прихрамывая, подходит к нам и, открыв ворота, указывает на камень с надписью: «Могила сиёку»[23] (мифические птицы, которые живут одна в другой, – таинственная двойственность, заключенная в одном теле, – считаются олицетворением супружеской любви и верности). Подле этого могильного камня стоит еще один с высеченной на нем более длинной легендой, которая гласит:

«В древние времена Гэнроку[24] она тосковала по красоте своего возлюбленного, смотреть на которого было все равно что на цветок. А теперь подо мхом этой старинной могильной плиты исчезло все, кроме ее имени. Среди перемен этого изменчивого мира могильный камень разрушается под росой и дождем, постепенно крошится и превращается в пыль, – остаются лишь очертания могилы. Странник! Подай милостыню, чтобы сохранить этот камень, и мы, не жалея сил и трудов своих, поможем тебе от всего сердца. Воздвигнув его снова, сохраним его от тлена для будущих поколений и напишем на нем следующие стихотворные строки: „Эти две птицы, прекрасные, словно цветки вишни, преждевременно ушли из этой жизни, как цветы, сломанные на ветру, не успели дать семена“».

Под первым камнем находится прах Гонпати, грабителя и убийцы, с прахом его верной возлюбленной Комурасаки, которую похоронили вместе с ним. Ее печаль и верность привлекают внимание к этому месту, и верующие до сих пор приходят и жгут благовония и возлагают цветы на могилу. Как она любила его даже после смерти, можно увидеть из следующего старинного предания.

Около двухсот тридцати лет назад в провинции Инаба жил-был на службе у даймё молодой человек по имени Сираи Гонпати, который, когда ему исполнилось шестнадцать лет, уже получил фамилию за свою красоту и молодецкую удаль, а также умение владеть оружием. И вот так случилось, что однажды пес, принадлежащий ему, подрался с другой собакой, владельцем которой был его дальний родственник, и оба хозяина собак, будучи вспыльчивыми юношами, выясняя, чей пес победил в драке, поссорились. Дело дошло до рукоприкладства, и Гонпати убил своего соперника и вследствие этого был вынужден бежать из своей провинции и скрываться в Эдо.

Вот так Гонпати отправился странствовать.

Однажды ночью, усталый и со стертыми ногами, он вошел в придорожный постоялый двор, заказал что-то перекусить и отправился спать, даже не подумав об опасности, какая может ему грозить: ведь этот постоялый двор, к несчастью, оказался местом встречи банды грабителей, в когти которых он таким образом невольно попал. Разумеется, в кошельке Гонпати было скудно, но его длинный меч и короткий меч стоили приблизительно триста унций серебра, и именно на них грабители (которых было десять) и положили свой завистливый глаз, решив убить ради них владельца. А тот, ни о чем не подозревая, спал, считая себя в полной безопасности.

В полночь он очнулся от глубокого сна оттого, что кто-то осторожно открывал скользящую дверь, ведущую в его комнату, и, с трудом поднявшись, увидел перед собой прекрасную юную пятнадцатилетнюю девушку, которая, сделав ему знак не поднимать шума, подошла к его ложу и сказала шепотом:

– Господин, хозяин этого дома – главарь шайки грабителей, которые задумали убить вас сегодня ночью ради вашей одежды и меча. Я же дочь богатого купца из провинции Микава. В прошлом году разбойники ворвались к нам в дом и похитили казну моего отца и меня. Прошу вас, господин, возьмите меня с собой, и давайте убежим из этого отвратительного места.

Она говорила и плакала, и Гонпати сперва был слишком удивлен, чтобы отвечать, но, будучи юношей большой отваги, а в придачу и ловким фехтовальщиком, он скоро восстановил присутствие духа и принял