торт? Так его никто уже и не собирался есть, потому что все насытились ореховой смесью. Стелла опустилась на колени и стала собирать с ковра куски торта. Только Кейси хранила молчание, а потом с серьезным видом взяла меня за руку и предложила сходить к доктору. Она сказала, что нет повода беспокоиться, но это может быть анемия или воспаление уха, которое надо бы диагностировать, а потом скорректировать курс лечения.
Прошло много времени, прежде чем она призналась мне, что наблюдала за тем, как я танцую и хожу, уверенная, что воспаление уха не имеет к моему состоянию никакого отношения.
Так или иначе, но мне невозможно было представить себя одинокой мамой, пока Лео в очередной раз отдыхал.
— Ты что, издеваешься? — возмутилась я. — Что ты намерен делать? Где? Как долго? Надеюсь, ты не собираешься проводить целую неделю вне дома?!
— Я планировал отсутствовать всего месяц, а потом, может, не больше двух недель, — ответил Лео.
Я подумала: «Неужели я действительно слышу это?»
— Понимаешь, я собирался отправиться в верхний Нью-Йорк.
Он рассказал, что уже связался с несколькими людьми, с которыми постоянно поддерживает связь по электронной почте, и они договорились встретиться. Лео предложил и мне отправиться с ним, но тут же, торопливо добавил, что знает, как я стремлюсь поскорее выйти на работу, поэтому уже поговорил с родителями, которые теперь постоянно жили в загородном домике, чтобы они помогали мне по дому и уходу за детьми.
— Но как ты могла не разобраться уже в тот момент? — спрашивала меня позже Кейси. — Это ведь точно такая же ситуация, как в том письме от Взволнованной из Преервилла, или как там ее, у которой муж с ее сестрой выезжали на велосипедные прогулки, потому что они оба так любили велоспорт!
— Нет, это нельзя сравнивать, — упрямо твердила я, зная, что на самом деле и я могла бы подписаться под историей Неразумной из Шебойгана. — У него был трудный период, какой бывает у женщин перед наступлением менопаузы. Но многие проходят через это, и ничего особенного не случается.
Лео написал мне и прислал фотографии своей «группы по интересам», в которой двадцать человек могли обсуждать какую-нибудь купленную вскладчину заумную книгу в твердой обложке. Они проводили совместные ужины и занятия по йоге. Судя по его письмам, он был преисполнен энтузиазма.
Тем не менее, когда спустя двадцать четыре дня его самолет приземлился, я ощутила, что он очень скучал по дому. После пережитых приключений он с трепетом смотрел на нас. Лео приехал загоревший, а на его лице, как мне показалось, исчезла добрая половина морщин. Мой муж был так благодарен судьбе, за то, что у него есть дети! Он постоянно звал их, только чтобы убедиться, что они прибегут. Он сказал мне, что я с Аори на руках напоминаю ему Мадонну с младенцем. Мы любили друг друга в ту ночь с какой-то исступленной яростью, совсем не как супруги с большим стажем. Наблюдая затем, как заснула Аврора, Лео плакал. Он сказал, что ее волосы отливают черным блеском в темноте и ничто не способно вернуть ему тот месяц, который он провел вне семьи, но он не смог бы оценить это, если бы, не пришлось расстаться со мной.
— Я был измучен, выпотрошен, Джулиана, — сказал он, когда мы ночью в одном белье стояли на кухне, поджарив тосты и намазав их ореховым шоколадным маслом. — Я устал быть хорошим мальчиком. Но все же, я хороший, Джулиана, — это у меня на генетическом уровне.
— Многие сворачивают с предназначенного пути, Лео. Но возвращаются. Зачем становиться бунтовщиком?
— Но я однажды мечтал именно об этом, — заметил он в ответ.
— Мы все однажды проходим через это, — обнимая его за плечи, проговорила я. — Если бы ты видел себя бунтовщиком, то стал бы им.
—Но ко мне всегда предъявлялись высокие требования, а я не мог подвести тебя, родителей, детей, — криво улыбаясь, сказал Лео. — Единственный раз, когда я отступил от правил, — это когда встретил одну барышню, танцующую балет.
Я должна была спросить его, от чего он так устал? Я должна была спросить, устал ли он от меня? Я должна была просмотреть его электронную почту, особенно учитывая тот факт, что он выбрал себе пароль «Абсолютная свобода».
Спустя две недели Лео решил, что собрания в молитвенном доме слишком консервативны по форме, и предложил в ближайшее воскресенье посетить тибетский центр.
Я воспротивилась. Воскресные дни были для меня, как… священный ритуал. Мне нравилось проводить их за подготовкой своей колонки и чтением «Тайме». Я предложила ему поехать самому и взять Аврору Бореалис.
— Они услышат это имя и упадут в обморок, — добавила я. — Может, она там познакомится с какими- нибудь милыми шведскими детьми, чьи имена еще более экзотические: например, Тензиг или Соргей.
Но он воспринял мои слова без тени улыбки.
Лео принес мне книги по квантовой механике и креативности мышления, где утверждалось, что все можно объяснить, руководствуясь законами физики. Я купила ему в ответ книгу о том, почему люди склонны верить в небылицы. Он приобрел музыкальные математические кубики для Аори. Я купила телевизор с широким экраном, что в нашей семье было равносильно покупке космического корабля (Гейб и Каролина, скажу без преувеличения, стали на колени, преисполнившись благодарностью, и я прижала их головы к себе).
Когда Аори была готова к детскому саду (я понимала, что они берут двойную плату за смешные вещи: за то, что используют мелки вместо фломастеров, а дважды в неделю в детский сад приходит учитель хореографии, но ребенку-то было только полтора года), Лео предложил мне посидеть с девочкой дома. Он сказал, что я могла бы бросить собственную рубрику, взять пару учеников и заниматься воспитанием дочери в домашних условиях. Я предложила ему самому реализовать столь блестящий план и самому посидеть дома вместо меня.
— Если уж кому-то и требовалось мое постоянное присутствие дома, то это Гейбу, — сказала я. — Ты хоть имеешь представление, сколько ему пришлось пережить по вине жестоких детей или нетактичных учителей? Восемь лет страданий, оттого что он умнее любого другого, но не может справиться с письменными работами. Почему тебя это не беспокоило? Почему тогда тебя не занимал вопрос выбора школы и формы обучения?
— Но именно поэтому я не хочу повторять те же самые ошибки, Джулиана, — мягко возразил Лео. — Я знал, что мой план тебя не устроит. — Он вытащил исписанный лист бумаги. — Поэтому я кое-что рассчитал. Бюджет семьи и мое участие в воспитании детей. Когда Аврора родилась, ты перешла на частичную занятость, а я тянул основную нагрузку. Думаю, что будет справедливо ждать от тебя некоторой компенсации в виде работы по дому.
— Да пошел ты к черту! — ответила я ему. — Я уже все тебе давно компенсировала. Лео, ты воспользуешься смягчающей жидкостью при стирке полотенец?
— Ну, конечно, кому же нужны ветхие полотенца?
— Стоп! Ответ неверный. Если ты будешь пользоваться смягчающей жидкостью, то полотенца потеряют способность впитывать, а тогда зачем тебе такие полотенца?
— Но, Джулиана, Гейб и Кара ходили в школу в другое время. Сейчас школа превратилась в отражение того, до чего мы довели мир своей любовью к нездоровой еде и погоней за деньгами…
Я оставила его читать эту бесконечную лекцию, а сама взяла велосипед и отправилась к Кейси. Мы провели весь день вместе, выпив не одну «Маргариту». Я убеждала себя, что Лео одумается, что это еще одна причуда, привычная старая странность.
Да, это было проявление его странности. Но оказалось, что на этот раз сценарий кардинально изменился и от «старой привычной» жизни не осталось и следа.
Глава шестая
Экклезиаст
