отправлялся из Англии…
— Я знаю об этом! — воскликнула Тиан, но тут же подпрыгнула на месте с громким возгласом, потому что булавка уколола ее в бок, с той стороны, где платье еще не было застрочено.
— Будь осторожна, малютка, — предупредила ее Конни.
— Но я слышала эту историю. Мы читали о ней в школе. Океанический лайнер затонул на севере Атлантики. Вода была ледяная, меньше нуля…
— По Цельсию, — объяснил я Конни.
— И сотни людей замерзли. В живых никого не осталось. Только одна женщина, но она умерла в прошлом году, — продолжала Тиан.
— Мои прадедушка и прабабушка были на этом корабле, на самой нижней палубе, там, где располагались места для бедных, — нараспев, словно рассказывая стихотворение, произнесла Конни. — Его звали Генри Джидлоу, а ее Констанс Лайт Джидлоу.
— Как красиво, — вымолвила Тиан.
— Да. Они находились там со своими сыновьями Патриком, Майклом, дочерью Бриджит…
— Без Бриджит никуда, — проговорил я, обращаясь к Тиан.
— Помолчи, — укоризненно сказала она.
— И с дочерью Мивой, — продолжила Конни. — Мива подружилась с молодым человеком, у которого тоже была фамилия Джидлоу. Он не был ее родственником, может, очень дальним. Они поженились, когда пересекали океан…
— Но как они могли пожениться?
— Их повенчал священник, который был на «Титанике».
— Он выжил?
— Священник? На корабле было несколько священнослужителей.
— Нет, отец… Ладно, я не запомнил. Конни, но ведь они не поженились по-настоящему?
Даже не знаю, почему мне пришло это в голову. Наверное, что-то в тоне Конни насторожило меня.
— Ну, как раз с точки зрения «по-настоящему» или нет, они были женаты.
— И муж Мивы…
— Он погиб, как и было, суждено любому честному и благородному мужчине в ту ужасную ночь.
— Но она жива? — с мольбой в голосе спросила Тиан. Я заметил, что когда ее что-то увлекало, она начинала несколько небрежно относиться к таким грамматическим мелочам, как правильное употребление времен.
— Да, она выжила. Она и была моей бабушкой, — ответила Конни. — Мива Джидлоу Джидлоу. Она любила говорить, что похожа на Элеонору Рузвельт. Когда та вышла замуж, ей не пришлось менять монограммы на постельном белье, хотя у моей бабушки и постельного белья-то не было, чтобы об этом беспокоиться.
Тиан и я спросили почти одновременно:
— Почему?
— Девичья фамилия Элеоноры была Рузвельт. Это же фамилия великого американского реформатора! Она была больше президентом, чем он. Миссис Рузвельт говорила: «Я — это ноги моего мужа». Чему они вас в школе учат? Она была дальней родственницей Франклина Делано.
— Но все равно не сходится! — внезапно начала возражать Тиан.
— Что?
— Это не тридцать лет назад! Это же получается семьдесят лет назад. Девяносто лет назад.
— Но я не сказала, что была на «Титанике». И я не говорила, что это был последний раз, когда я побывала в Ирландии.
— Значит, вы возвращались туда? — Да.
— На каникулы? — предположила Тиан.
— Нет, чтобы привезти сестер моей бабушки. Они были очень пожилыми женщинами. Я сделала это со своим мужем.
— Его звали Глисоном?
— Да, и, кроме имени, достоинств у него не было. За душой один гребешок для волос. Беспробудный пьяница. Надо было мне взять свою фамилию.
— Но так не принято было в ваше время, — напомнил я.
— Моя девичья фамилия? Мне она больше нравилась. Потому что напоминала о лучших временах, о лучших людях. И она избавила бы меня от воспоминаний о Глисоне. Кто знает, что с ним сейчас. Упокой, Господи, его душу, если он уже умер.
— Конни, он вряд ли умер. Ты слишком молода для мамы Кейси, а тем более для того, чтобы стать бабушкой.
— Ну, мы начинали пораньше вашего.
Разговор становился все интереснее, и у меня не было оснований портить его, но я все равно сказал:
— Вернемся к тонущему кораблю. По рассказу Кейси, ты и осталась единственной, кто выжил, потому что твой отец удерживал тебя над ледяной водой.
Очевидно, все сказанное мной звучало довольно грубо. Но в пятнадцать — это некая мода. Ты просто обязан быть грубым и бестактным, когда тебе пятнадцать. Я еще не встречал хотя бы одного пятнадцатилетнего мальчика, который сам не нарывался бы на неприятности. Я виноват. В конце концов, Конни была единственной из моих знакомых, кто имел отношение к истории «Титаника». Она могла рассчитывать на уважение.
— О, тебе хочется испортить мою историю, Габриэль, — отругала меня Конни.
— Но это сказка! — стал оправдываться я. — Конни, это как легенда. Я думаю, что в жизни все было не так драматично.
— Не надо грубить. Только благодаря таким историям мы знаем себя и свое прошлое. И потом, а что может быть драматичнее? Разве твои бабушка и дедушка не вспоминают концлагерь?
Я все равно не мог успокоиться. Я знал, что злюсь не на Конни. Через три дня я поведу эту девушку, касаясь ее легко и непринужденно, как и положено джентльмену, на бал. Я буду очень стараться не спотыкаться (моя мама провела со мной ускоренный курс танцевального мастерства). А через десять дней она уедет. Ба-бах! «Пока, Гейб». Домой, где будут устраивать вечеринки в ресторанах. Чтобы стать доктором. Чтобы выйти замуж за какого-нибудь паренька, который уедет в Йель из Бангкока, а потом, может, мы встретимся, и она напряженно будет вспоминать меня. Я со злостью выдвинул стул из-за стола и плюхнулся на него. В этот момент на пороге появились они — моя мама и Кейси.
Они стояли бок о бок. Ничего не говоря.
Цвет лица моей мамы был сравним с цветом платья Тиан, которая, как всегда, бросилась к ней с объятиями. Мама обычно обнимала ее в ответ, а потом немного отстраняла от себя и говорила что-то подобающее случаю. Например: «Ну, разве перед нами не американская школьница накануне первого бала?» Но в этот раз она просто молча смотрела на меня.
— Гейб, — начала Кейси.
— Нет, я это сделаю сама, — перебила ее мама.
— Ты самый старший, — напомнила мне Кейси.
Я ощутил, что внутри у меня все переворачивается от плохих предчувствий.
— Кейси, я скажу сама, — произнесла мама. — Ты можешь отвезти Тиан домой?
Тиан выглядела смущенной.
— Беги, одевайся, дорогуша, — велела ей Конни, встревожено глядя на маму.
Тиан схватила свои джинсы, футболку и мокасины, побежала в ванную комнату, а через мгновение вышла оттуда полностью одетой.
Моя мама вымолвила:
— Гейб, нам пора домой. Тиан, Кейси, Конни, нам очень жаль. Вы великолепно проводили время…
— О нас не волнуйся, Джули, дорогая. Я всегда к твоим услугам.
— Я знаю, — с мертвой улыбкой на лице ответила мама.
Мы сели в машину и проехали мимо кафе, где торговали мороженым (раньше там был магазин,
