по-разному, но по части внешности, надо отдать Джеку Мэйдену должное, с ним мало кто может сравниться.
— Конечно, я же здесь работаю. — Помолчав, Мэгги вымученно улыбнулась. — Пока. — Почувствовав, что показала свою уязвимость, она готова была проглотить язык, но слово не воробей.
Джек скрестил руки на широкой груди. Сегодня он был в черных джинсах и в черной же рубашке с коротким рукавом, загорелые мускулистые предплечья, покрытые темными волосками, как магнитом притягивали взгляд Мэгги. Черное облачение придавало его облику нечто устрашающее.
— Да, Мэгги, вы здесь работаете, — вкрадчиво сказал Джек, неспешно окидывая ее взглядом, в котором сквозил холодок. — Но это не означает, что я обязан рассказывать вам о причинах, побудивших меня купить у вашего босса его частное предприятие.
— Да, конечно, — неохотно согласилась Мэгги. — Но, если вы их не стыдитесь, почему бы не рассказать? Признайтесь, что мой интерес вполне понятен.
Лицо Джека оставалось непроницаемым.
— Возможно, но такие вопросы не обсуждаются на рабочем месте в разгар рабочего дня. Если вы настаиваете, мы можем обсудить это за обедом.
Мэгги мысленно возмутилась: его послушать, так кажется, будто это она вынуждает его пообедать с ней! От возмущения она не сразу нашлась, что сказать. Наконец ляпнула первое, что пришло на ум:
— Я сегодня не обедаю, мне нужно сходить в обеденный перерыв на почту.
— В таком случае перенесем наш разговор на ужин. Во сколько вы заканчиваете?
Это называется попасться в собственную ловушку, обреченно подумала Мэгги.
— Когда как. Официально в семь, но обычно позже, примерно в половине восьмого.
— Отлично. — Джек улыбнулся крокодильей улыбкой. — Я заеду за вами в клинику ровно в семь.
Мэгги предприняла последнюю попытку спасти положение:
— А мы не можем встретиться завтра в обеденный перерыв?
— Не можем, — отрезал он. — Завтра я занят весь день.
Мэгги поняла, что разговор или состоится на его условиях, или не состоится вообще.
— Но мне нужно будет заехать домой переодеться, — робко возразила она.
— Нет проблем, раз нужно, значит, заедем.
Джек снова заговорил с уже знакомой Мэгги ленивой протяжечкой — еще бы, он добился того, чего хотел, и теперь мог себе позволить быть милым и обходительным. Ей отчаянно хотелось сказать хоть что- нибудь, чтобы сбить с него самодовольство.
— Боюсь, как бы вам не пришлось ждать меня допоздна, — холодно сказала она и отчетливо увидела, как в глазах Джека что-то блеснуло.
— Не волнуйтесь, не придется.
Похоже, он считает, что может управлять и всем царством животных! — язвительно подумала Мэгги.
— Что ж, потом не говорите, что я вас не предупреждала.
— Я обязательно запомню, что вы меня предупредили.
Джек знал, что ему не следует этого делать, — Мэгги пуглива как лань и вдвое более темпераментна, но желание поцеловать ее оказалось сильнее голоса рассудка. Он медленно протянул руку и приподнял подбородок Мэгги — она еще успела подумать, что у него удивительно нежные пальцы. Губы Мэгги были плотно сжаты, но, прикоснувшись к ним, Джек почувствовал трепет, который она не смогла сдержать, и его охватило ликование. Может, он ей и не нравится, даже наверняка не нравится, однако нельзя отрицать, что между ними существует мощное сексуальное притяжение и оно взаимно.
— Не надо! — Мэгги отпрянула, но поздно: возбуждение, охватившее ее от одного короткого прикосновения губ, не заметил бы только слепой, а Джек Мэйден слепым не был.
— Мэгги, вы меня хотите.
Ей показалось, что хрипотца в его голосе стала явственнее, а глаза заблестели ярче. Его крупная фигура, вся в черном, одновременно и пугала Мэгги, и вызывала внутри какую-то странную дрожь, не имеющую никакого отношения к страху.
— Как бы ваш разум ни пытался представить нас противниками, ваше тело тянется к моему, — уверял Джек.
— Ничего подобного!
Голос Мэгги больше не дрожал, зато дрожь сотрясала все тело. Она была потрясена тем, с какой легкостью Джек подчинил себе ее чувства. Своей властностью он напомнил ей одновременно и отчима, и Родни. Первый действовал напролом, пуская в ход грубую силу, второй — более изощренно, исподволь. Сотни болезненных, унизительных воспоминаний слились воедино, и все в Мэгги взбунтовалось против мужской тирании.
— Все вы, мужчины, одинаковы! — с жаром выпалила она. — Вас интересует только одно!
— Мэгги…
Появившееся в ее глазах затравленное выражение ошеломило Джека, он хотел что-то сказать, но не успел: Мэгги круто развернулась, быстро, чуть ли не бегом, пересекла вестибюль и исчезла в крыле, где располагались операционная и отсеки для прооперированных животных.
Джек окликнул ее, но с места не сдвинулся. Мэгги юркнула в палату, примыкающую к операционной, и закрыла за собой дверь. Она несколько минут постояла в сияющей белизной комнате, пытаясь успокоиться. Постепенно сердцебиение вернулось к нормальному ритму, но стыд не проходил.
Мэгги застонала в голос. Что Джек обо мне подумает? Он меня всего лишь поцеловал, если короткое соприкосновение губ вообще можно назвать поцелуем, а я взвилась ошпаренной кошкой. Он, наверное, принял меня за сумасшедшую, если не за кого-нибудь похуже.
В палате приходил в себя после утренней операции большой рыжий кот, пострадавший в драке. Он наблюдал за Мэгги большими зелеными глазами. Мэгги присела перед клеткой и тихо сказала:
— Ох, Агамемнон, если бы у людей все было так же просто, как у кошек…
Если бы коты могли говорить по-человечески, Агамемнон, вероятно, возразил бы: мне тоже нелегко приходится, например, как всякий уважающий себя кот я должен защищать свою территорию от посягательств соседей. Но Мэгги открыла дверцу клетки, погладила его и осторожно проверила швы, и он довольно замурлыкал. Она, конечно, не поняла — где этим двуногим существам понять тонкости войны за территорию! — но Агамемнону нравились ее нежные руки и грустный голос.
Мэгги некоторое время посидела рядом с четвероногим пациентом, гладя его пушистую шерсть. Когда кот снова уснул, Мэгги прошла в служебную кухню, расположенную в глубине дома, приготовила себе очень крепкий кофе и выпила его, не дожидаясь, пока напиток остынет. День предстоял длинный, и у нее хватало забот и без Джека Мэйдена.
Провидению было угодно — а Мэгги начинала подозревать, что Джек Мэйден властен и над ним, — чтобы она закончила прием ровно в семь, случай почти небывалый. В этот день не поступило ни одного срочного вызова, не произошло никаких происшествий и даже пациентов, записанных на прием заранее, хозяева приводили точно в срок. Как будто зная об этом — а он, конечно, никак не мог знать, — Джек приехал в клинику без десяти семь.
Отпустив пуделя, которого хозяйка привозила на перевязку, Мэгги выглянула в приемную и остолбенела: на диване, непринужденно откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, сидел Джек Мэйден, беседуя о чем-то с хозяином огромного датского дога. Джек посмотрел на дверь, увидел Мэгги и улыбнулся. Казалось бы, ничего особенного, улыбка и улыбка, но она так преобразила его суровое мужественное лицо, что у Мэгги захватило дух. Однако она прекрасно справилась с ситуацией — неторопливо, с достоинством вышла в приемную, не показывая своего волнения.
— И часто вам приходится иметь дело с чудовищами?
— Что?
Джек встал. На этот раз он был в темно-сером костюме и в голубой рубашке. Когда Джек возвышался над Мэгги во весь свой внушительный рост, как будто подавляя ее своими размерами, у нее путались мысли.
— Кого вы имеете в виду? — переспросила она.
— Собаку Баскервилей. — Он кивком указал на дога. — Наверное, вы очень храбрая, лично я не
