ноги стали просто ватными. Добравшись до спальни, Констанс рухнула на кровать и закрыла глаза. Она уснула и проспала, должно быть, довольно долго, потому что, открыв глаза, увидела почти темную комнату и Банга, который, стоя на задних лапах, взволнованно лизал ей лицо.
— Хороший мальчик, хороший… — Ей еще никогда не было так плохо, но Банга надо накормить и прогулять, а у нее не было сил и пальцем пошевелить. Нечеловеческим усилием Констанс спустила с кровати одну ногу, затем другую, потом попыталась встать. В глазах сразу потемнело, комната превратилась в пляшущий калейдоскоп расплывчатых предметов.
Ноги совершенно ее не слушались. В голове все так же звенело, а Банга начал жалобно скулить, видя, что с хозяйкой происходит что-то необычное. Удобнее всего опираться на все конечности сразу, решила Констанс и, встав на четвереньки, кое-как доползла до лестницы.
Проклиная себя за беспомощность, она легла на живот и осторожно сползла на первый этаж. Если удастся накормить Банга и добраться до постели, думала она, к утру я буду как огурчик. Эти летние вирусы проходят так же быстро, как и начинаются. Но, оказавшись внизу, Констанс поняла, что встать с пола не сможет.
И вдруг в прихожей раздался нетерпеливый звонок.
Лай Банга вместе с боем крошечных барабанов в голове едва не свел Констанс с ума. Цепляясь за стену, она встала на ноги и кое-как добралась до двери, моля Бога, чтобы шум в ушах скорее прекратился. Там, на улице, мог оказаться кто угодно — сумасшедший маньяк или грабитель, но Констанс было так плохо, что об этом она подумала только после того, как открыла дверь.
— Констанс!
Она упала прямо в руки Чарлзу, повторяя еле слышно:
— Мне плохо, мне так плохо… Покорми Банга…
Пробормотав эти слова, она безвольно повисла у него на шее. Да и какая разница, почему Чарлз здесь оказался, думала она в полуобмороке. Главное, он здесь, и это хорошо…
— Бог ты мой, Констанс, почему ты мне не позвонила?!! — заорал Чарлз, поднимая ее на руки и проклиная Банга, который фанатично бросался на него с громким лаем, подобно чертику, выскакивающему из табакерки.
Констанс смутно понимала, что ее несут по лестнице вверх, и, несмотря на адскую головную боль, от которой темнело в глазах, радовалась возможности находиться в чьих-то сильных, надежных руках. Оказавшись в спальне, она не стала открывать глаза, чувствуя, что ее безвольное тело бережно положили на кровать и укрыли одеялом.
— Все в порядке, — услышала Констанс. — Все будет хорошо, ты только не волнуйся.
Приоткрыв один глаз, она заметила стоящего на коленях Чарлза. Судя по выражению его лица, он был необыкновенно взволнован.
— Банга! Он остался голодным, — прошептала Констанс. — Не мог бы ты покормить его и вывести на улицу? Собачий корм — в кухонном шкафу возле холодильника, а…
— Не волнуйся, разберусь. Закрой глаза, Констанс. Я все сделаю как надо, — приказал Чарлз. — Но почему ты решила, что справишься сама? — не удержался он от вопроса, когда Констанс снова откинулась на подушки и сомкнула покрасневшие веки. — От этого гриппа слегла половина Англии, а ты не хочешь вызывать врача.
Грипп? Какой грипп? — промелькнуло у нее в голове. Тогда неудивительно, что мне так плохо.
— Но откуда… откуда ты узнал; что я заболела? — промямлила она.
— От Джеффри. А теперь я позабочусь о Банга, принесу тебе попить, и мы уберемся отсюда как можно быстрее.
Констанс очнулась через несколько минут, ощутив легкое прикосновение его руки и еще более нестерпимую головную боль.
— Ты поедешь со мной в Стэйн-холл. Миссис Осборн будет за тобой ухаживать, да и я помогу, чем смогу.
— А Банга ты возьмешь?
— Любишь меня, люби и мою собаку? — усмехнулся Чарлз. — Разумеется, куда же ты без Банга!
— Я не в силах сдвинуться с места, — пожаловалась Констанс.
— Не будем спорить. Ты едешь ко мне домой, и я вызываю моего врача. — С этими словами он завернул Констанс в одеяло и, подняв на руки, зашагал к выходу.
— Я могу идти…
— Не смеши меня! — фыркнул Чарлз, неся ее, словно пушинку. — Банга уже ждет нас в моем джипе, а я собрал тебе и ему кое-какие вещи. Если что-то забудем, я вернусь позже и привезу все необходимое.
К тому времени, когда ее уложили на огромных размеров кровать в одной из комнат для гостей, Констанс не чувствовала уже почти ничего, кроме усилившегося жжения в горле и непроходящей головной боли.
Миссис Осборн носилась с ней как курица с яйцом, и это было даже приятно, если бы не приторное горячее питье, которое приходилось глотать каждые пятнадцать минут. Обещанный Чарлзом врач не заставил себя долго ждать: проведя тщательный осмотр, он заявил, что больная далеко не оригинальна и что у нее самый обыкновенный грипп.
— Сначала будет хуже, а потом лучше, — шутливо сказал эскулап. — Но недельку надо бы полежать. Побольше жидкости, не хотите — не ешьте, если не будет аппетита, и продолжайте принимать аспирин и пить чай с лимоном. Лучшей няньки, чем миссис Осборн, вам не сыскать.
Констанс попыталась сфокусировать на враче затуманенный взгляд и поблагодарить легкой улыбкой, но получилась такая гримаса, что Чарлз поспешил вмешаться:
— Ей надо поспать! Разве вы не видите? Она же в полуобмороке, — приговаривал он, выводя из комнаты доктора и миссис Осборн.
Три дня и три ночи Констанс то приходила в себя, то снова проваливалась в пучину беспокойных сновидений, ощущая где-то рядом материнскую заботу старой экономки и смутно памятуя о визитах вежливости Чарлза и Банга.
Врач осматривал ее каждый день, но кроме обрывков фраз, типа «организм был явно ослаблен, именно это ее и скосило» и «нет причин беспокоиться, организм молодой, выдержит», которые иногда вторгались в ее подсознание, Констанс почти ничего не понимала.
Однако на четвертый день своего пребывания в Стэйн-холле Констанс открыла глаза и поняла, что вернулась наконец-то в реальность. По-прежнему саднило горло и сил у нее было не больше, чем у котенка, но приступы тошноты, а также ужасная головная боль исчезли.
Она пролежала в постели еще час, наблюдая за проникающими сквозь шторы солнечными лучами и прислушиваясь к утреннему щебетанию птиц. Ни о чем не думая, Констанс просто радовалась возвращению в привычный мир и поделилась своей безмятежной эйфорией с пришедшей в семь утра миссис Осборн.
— О, дела, как видно, к лучшему! Мисс Констанс идет на поправку! — Экономка улыбнулась и поставила на столик чашку горячего чая. — Только вот худенькая вы больно, а так — ничего.
— Простите. — Констанс попыталась сесть, обнаружив, что на самом деле сил у нее еще меньше, чем казалось. — Я причинила вам столько хлопот.
— Да что вы! — Миссис Осборн поднесла ей дымящуюся чашку. — Я рада, что вы поправились, деточка. Бедный мистер Стэйн из-за вас весь изошелся.
— Да? — удивилась Констанс.
— Должно быть, перенапряглись? — спросила миссис Осборн, с материнской заботой поправляя подушки. — Нет, не подумайте, что я против, когда женщина делает карьеру. У меня у самой две сестры — одна врач, а другая юрист, — но вы себя совсем не жалеете. Здоровье надо беречь. Одна работа до добра не доведет. Вот вы, например, трудились без устали…
— И очутились в моей постели, — договорил глубокий низкий голос.
Обе женщины обернулись на этот звук, исходивший от дверей, и увидели улыбающегося Чарлза, который медленно подходил к кровати больной.
— Тебе уже лучше? — спросил он.
— Да, намного. А где Банга?
