плывут, рискуя перевернуться.
Контр-адмирал И. Г. Святов вспоминает: «Мы организовали приём спасённых людей и направили их в разбитый в лесу лагерь. Теперь скопилось уже несколько тысяч человек, а люди всё прибывали и прибывали. Им надо было срочно оказать медицинскую помощь, накормить и обеспечить обмундированием. Местный лазарет выл переполнен. Пришлось приспособить для приёма раненых все казармы гарнизона и разбить палатки.
В 15 часов с наблюдательного пункта доложили, что пять горящих транспортов подходят к острову с юга. Я помчался на катере туда. Горящие транспорт «Люцерна», плавмастерская «Серп и молот» и ещё три транспорта приткнулись к берегу. Около 5 тысяч человек сошли на берег, лесистый и необитаемый. До бухты надо было идти около 10 километров. Организовали переброску раненых на катерах, остальных отправили пешком».
Помнишь, читатель, остров Пситталию в Саламинском проливе? Как стал похож на него Гогланд…
А война всё бушует на плёсе. С особой страстью фашисты атакуют транспорт «Казахстан». Бомбой разрушен мостик, повреждена машина и рулевое управление. На транспорте пожар. Неуправляемое судно ветер несёт к острову Вайндло (он в 20 милях юго-западнее Гогланда). Героически борются моряки с пожаром. Вокруг горящего транспорта снуют катера, ходят тральщики, стреляют по атакующим бомбардировщикам и подбирают из воды тонущих людей. С утра до самой темноты немцы охотились за «Казахстаном». Он очень большой, на нём одном эвакуируется почти четверть всех защитников Таллина – 5 тысяч человек.
Вечером транспорт приткнулся к острову. Бойцы высадились на берег. Во главе со своими командирами они немедля начали готовить остров к обороне… Мужество плывших на «Казахстане» было вознаграждено тем, что немцам так и не удалось потопить огромный транспорт, через несколько дней он пришёл в Кронштадт.
В состав первого конвоя входил учебный корабль «Ленинградсовет». Ты знаешь его под другим названием. В дни революции он назывался «Верный» и был вместе с «Авророй» на Неве. Этот старый тихоходный корабль не дался фашистским лётчикам. Пока не кончились снаряды, отбивался от бомбардировщиков двумя слабенькими пушками, а потом защищался единственным оставшимся оружием – манёвром. Корабль то резко уходил вправо, то влево, замирал на ходу или рывком устремлялся вперёд – в зависимости от того, как падали бомбы. Командир старший лейтенант Николай Амелько бессменно стоял на ходовом мостике, хладнокровно следил за бомбардировщиками и, как только вываливались из них бомбы, мгновенно производил расчёт и отдавал команду на уклонение. А фашисты налетали на корабль не раз, не десять, а более ста раз – висели над кораблём с утра до ночи. И вот в такой обстановке «Ленинградсовет» не только сам выжил, но ещё спас из воды сотни людей!
В Кронштадте «Ленинградсовет» не ждали, считая погибшим. И вдруг он появился на рейде. Тогда все корабли во главе с крейсером «Киров» просигналили приветствие доблестному бойцу, его экипажу и командиру. За этот поход старший лейтенант был награждён орденом Красного Знамени. Приятно знать, что Николай Николаевич Амелько, ныне адмирал, занимает ответственную должность в Генштабе Вооружённых Сил СССР.
Корабли главных сил флота пришли в Кронштадт днём 29 августа, затем стали подходить другие отряды и конвои.
Спасательный отряд ещё несколько дней помогал на западном Гогландском плёсе судам и людям, терпящим бедствие. На острове оказалось сошедших с горящих транспортов, снятых с тонущих судов и подобранных из воды 12 160 человек. Все они в начале сентября были доставлены в Ленинград.
В таллинском походе погибло 3 новых корабля и 13 старых кораблей и катеров. Из 67 транспортов потоплено 34. И остались в море тысячи людей. Очень тяжёлые потери. Нельзя не печалиться о них.
Печалясь, мы должны и объективно независимо от наших чувств посмотреть на итоги похода. Он таков: фашистам не удалось уничтожить боевое ядро Краснознамённого Балтийского флота. Корабли и большая часть сухопутных войск, эвакуированных из Таллина, прибыли на защиту Ленинграда.
Балтийские моряки перенесут поражения и утраты, они станут сильнее, чем были, станут победителями. Знаешь, чем заплатил фашистский флот только на Балтийском море за гибель наших кораблей? КБФ за войну потопил 624 фашистских транспорта и 581 боевой и вспомогательный корабль врага.
ЛЕДЯНОЙ КОМБАТ
Говорят, человек с твёрдым характером во всех делах и при всех обстоятельствах ровный. Это верно. Но верно также, что чем труднее дело, чем сложнее обстоятельства, тем твёрже такой человек. Пример тому – капитан Александр Стебель, командир береговой батареи № 315.
В 1940 году, когда Прибалтийские республики вошли в состав Советского Союза, на Моонзундских островах началось строительство оборонительных сооружений. Тысячи ленинградских рабочих и тысячи жителей островов были заняты этим делом. Среди военных строителей был инженер с непривычной фамилией Стебель. Он сооружал батарею на самом кончике полуострова Сырве (Сворбе), почти на том самом месте, где стояли русские орудия в первую мировую войну.
Сырве отходит от острова Сарема (Эзель) тонким восемнадцатикилометровым языком в сторону материка. Между ним и материковым берегом – Ирбенский пролив, через который лежит путь в Рижский залив, во всю южную Прибалтику. Во время войн Ирбенский пролив запирался минами, а сохранность минного заграждения обеспечивала артиллерия, установленная на оконечности Сырве.
Капитан Стебель строил 180-миллиметровую батарею так, чтобы при любых невзгодах она могла держаться долго. Среди болотистого леса чуть возвышались над поверхностью земли только две башни – по два орудия в каждой. Орудия были скорострельные, дальнобойные, их стволы, длинные и толстые, напоминали стволы сосен, росших поодаль. Стрелять так далеко, как батарея № 315, не могли не только эсминцы немцев, но и их крейсеры. От бомб, даже двухтонных, батарея была защищена бронёй и бетоном. При прямом попадании тяжёлой бомбы внутри батареи гудело, как под колоколом, а беды никакой не было: толстый слой земли и бетона укрывал механизмы пушек, приборы управления огнём, а также склады снарядов, продовольствия и личный состав.
Командование флота ценило важность этой позиции. Поэтому окружили её противотанковым рвом, колючей проволокой, минами; на её защите были зенитные и противотанковые орудия. Инженер Стебель после окончания строительства получил назначение командовать батареей. Он умел не только строить, но и прекрасно стрелял, его считали в ряду лучших артиллеристов Краснознамённого Балтийского флота.
На минуту отвлечёмся от батареи № 315, чтобы поговорить о том, что сделали для Ленинграда Моонзундские острова. Если Либава держалась 6 дней, Таллин – 20, то архипелаг оборонялся 49 дней – до 22 октября 1941 года. Суть этих 49 дней состояла в том, что моонзундцы отвлекли на себя от Ленинграда 50 тысяч фашистов, из которых половина была уничтожена. И ещё в том, что враг не мог снабжать войска, наступавшие на Ленинград, выгодным путём – через Рижский залив и город Ригу. Ему пришлось возить танки, подкрепления, боеприпасы, продовольствие по разрушенным железным дорогам, где уже начинались диверсии партизан. Западный историк Ю. Майстер, участник боёв на Моонзунде, пишет о тех днях: «Противодействие авиации, береговой артиллерии, лёгких сил [лёгких кораблей] было столь сильным, что пришлось отказаться на ближайшее время от проведения конвоев».
Слова Майстера имеют непосредственное отношение к батарее Стебеля. Немцы хорошо знали её. Да и как было не знать? В начале июля они проделали проход в минах Ирбенского пролива и стали пускать одиночные транспорты со слабым прикрытием – проверяли, как будет вести себя батарея № 315. В предыдущие дни самолёты засыпали её бомбами. Была у немцев надежда, что посекли они не только лес
