батареи снизилась.
Принимая воду в кормовую дифферентную цистерну и откачивая её, давая рывками ход назад, мы пытались оторваться от стальных сетей. Но всё было безрезультатно. Положение становилось трагическим, однако ни малейшего замешательства в центральном посту не было.
Тогда я приказал довести дифферент на корму до 15° и дать самый сильный, какой только можно, рывок электродвигателями назад.
Лодка дрогнула, двинулась, как будто сползла с горы, и стала погружаться. А через несколько секунд легла на грунт».
ЭЛЕКТРИЧЕСТВО И СВЕЖИЙ ВОЗДУХ
Теперь важнейшим делом было зарядить батарею и провентилировать лодку. Дождались ночи, всплыли под перископ, осмотрели в перископ из-под воды море – всё вокруг казалось пустынным, никаких звуков не обнаружил и акустик. Но как только всплыли, из близкой мглы к лодке помчалось множество катеров. Щ-303 мгновенно погрузилась и, пройдя немного, легла на дно. Уклоняться ходом не было возможности, электроэнергия была на исходе.
«Ёрш» много раз подвергался глубинному бомбометанию. Но такого ещё не было. Бомбы рвались совсем рядом. Один взрыв был так близко, что лодку метра на три подбросило вверх. Многие бомбы взрывались прямо над лодкой, осколки градом сыпались на её корпус. Погас свет. Входные люки стали пропускать воду. При свете аварийных фонарей инженер-капитан третьего ранга П. М. Ильин вместе с матросами исправлял повреждения. Вскоре зажёгся свет, прекратилась течь.
«…и вдруг второй страшный взрыв потряс лодку. Казалось, что стальной корпус корабля не выдержит, развалится… И снова треск и грохот. Нас бросает из стороны в сторону».
В лодке уже нечем было дышать. И было в ней самой тихо, как в могиле. Механизмы остановлены, чтобы не услышали акустики врага. Ни лишнего слова, ни лишнего движения. Моряки разулись, обмотали ноги тряпками, чтобы шаг был без шороха.
Но вот бомбометание кончилось. Акустик услышал шум удаляющихся винтов. А все ли катера ушли? Конечно, не все.
«Я смотрю на своих товарищей Белые, вытянувшиеся лица. Кое-кто спит, но какой это сон? Тяжёлый, мучительный. Люди задыхаются. Вот трюмный старшина Макаров шепчет в забытьи:
– Испортилась… помпа испортилась…
Уснул свободный от вахты электрик Савельев. У него учащённое дыхание, на губах выступает пена.
Тяжело подводникам. Немеют пальцы, деревенеют подошвы ног, кислородный голод иголочками покалывает тело. Дышать невмоготу».
Не напрасно «Ёрш» таился в глубине. К вечеру акустик лодки услышал удаляющийся шум двух винтов.
Ночью всплыли. Хотя вдали виднелись катера, приступили к зарядке батареи. И уж сами надышались вдоволь. Дали радиограмму командующему флотом, получили приказ возвращаться. А как возвращаться, если через час катера снова загнали «Ерша» на дно? Хорошо, что противник не нашёл этой точки, бомбы – тоже в большом количестве – взрывались далеко в стороне.
Было ясно, что немцы не дадут зарядить батарею. Командир принял решение идти в середину минного поля и там провести зарядку. Иного выхода не было. Оставаться на месте значило погибнуть.
Десять суток пробыла Щ-303 на минном поле, всплывая каждую ночь на короткое время для зарядки аккумуляторов и вентиляции отсеков. Однажды попробовали побыть на воде подольше, но тут же были атакованы самолётами. И всё же энергию на путь до Кронштадта запасли.
Было ещё на минном поле событие. Перед самым уходом домой в этом опасно-безопасном месте к обеду – первому за десять дней, горячего из-за нехватки электричества не готовили – был подан торт. На торте кок вывел надпись «35-летие». Командир Травкин забыл о своём дне рождения, а команда помнила!
ДОМА
Щ-303 пришла в Кронштадт. Она пробыла в походе месяц. В среднем в каждые сутки лодка была только час в надводном положении, 23 часа – под водой. Враги сбросили на неё за этот месяц более 2 тысяч глубинных бомб, в среднем в сутки по 70 штук. Что добавить к этому? Ничего не добавишь.
А вывод из разведки «Ерша» был неутешительный. Немцы прочно заперли наш флот в Финском заливе. Однако фашисты запоздали со своими сетями– с середины 1943 года у нас стало больше самолётов, чем у немцев. Советская авиация стала господствовать в воздухе. В последнем периоде войны наши пикировщики, торпедоносцы и штурмовики потопят сотни вражеских транспортов и кораблей.
…Иван Васильевич Травкин вскоре был назначен командиром другой подводной лодки – мощной, современной К-52. Её боевые дела тоже очень интересные. К-52 действовала уже в других условиях, когда ход войны в корне изменился, когда под натиском наших войск фашисты покатились в Германию.
А сейчас мы вернёмся в начальный период войны – с Балтийского моря переберёмся на Ладожское озеро, на «Дорогу жизни».
«ДОРОГА ЖИЗНИ»
Когда фашистские войска, выйдя к южному берегу Ладожского озера, замкнули кольцо вокруг Ленинграда, Гитлер сказал о Ленинграде: «Он падёт рано или поздно. Никто не освободит его, никто не сумеет прорваться через созданные линии». На самом деле через «созданные линии» наши войска долго не могли прорваться. Но была у нас «Дорога жизни».
Найди на карте Новую Ладогу и Кобону, Морье и Осиновец – они в южной части Ладожского озера. Между ними и пролегала спасительная дорога.
Зимой на грузовиках по льду, а весной, летом и осенью на судах везли через озеро в осаждённый город продовольствие, оружие, боеприпасы, горючее, подкрепления. Обратными рейсами увозили детей, женщин, стариков, раненых бойцов. По дну с восточного берега на западный проложили телефонно- телеграфный кабель, и Ленинград получил связь с Москвой. Ещё проложили электрический кабель, и город получил электричество Волховской ГЭС. Наконец, по дну проложили трубопровод – для перекачки горючего.
Ладожское озеро, треть которого оставалась в наших руках, мало пригодно для судоходства. На нём часты штормы, берега болотистые, причалы были только в северной части. Поэтому, чтобы связать Ленинград тонкой жилочкой со всей страной, пришлось советским людям и на озере работать с напряжением и героизмом таким же, какой мы видели у подводников «Ерша», у артиллеристов батареи № 315, у моряков «Марата» и «Кирова». Люди строили причалы, подъездные железнодорожные пути, углубляли фарватер, водили баржи (или грузовые машины по льду) под постоянными бомбёжками и артиллерийскими обстрелами – «Дорога жизни» проходила всего лишь в 15-20 километрах от берега, занятого фашистами.
