показать врагу, что наших стало меньше. На многих участках приморцы сами атаковали. Чапаевцам удалось окружить неприятельский полк. Он только убитыми потерял больше тысячи человек. И ещё потерял своё знамя. Пожалуй, это было первое вражеское знамя, захваченное советскими солдатами в Великой Отечественной войне. Запомни знаменательную для нас дату – 9 октября 1941 года. И ещё запомни 6 декабря 1941 года; в тот день в контрнаступлении под Москвой было захвачено первое знамя немецкого полка. Потом-то таких знамён захватим множество, столько, что хватит завалить ими брусчатку у Мавзолея на Красной площади. Но первые есть первые…
Между тем приближался день, когда должно было совершиться главное – отрыв четырёх наших дивизий от противника. Так как же удалось до конца одурачить противника и незаметно для него посадить на транспорты в последний день обороны 35 тысяч человек?
ОТСТУПЛЕНИЕ НЕПОБЕЖДЁННЫХ
Первоначальный план предлагал отвести дивизии с их позиций на рубеж прикрытия, то есть на самый близкий к городу. Две дивизии из четырёх через сутки, ночью, посадить на транспорты. Две оставшиеся будут в это время держать оборону – дуга рубежа прикрытия короткая, и войск для надёжной обороны хватило бы. Через двое суток должны были уйти на суда и последние две дивизии. Думаю, тебе, читатель, виден изъян такого плана. Судьба двух последних дивизий не может не тревожить. Конечно, по неприятелю в момент отхода ударят корабли и береговые батареи, поставят огневой заслон на пути преследователей, но две отходящие дивизии и восемнадцать преследующих – такого соотношения никаким огнём не исправишь.
Командование OOP в течение нескольких дней искало лучшее решение. И нашло! Прочтём об этом в книге «Не померкнет никогда!» Николая Ивановича Крылова. Но прежде вот что: командующий Отдельной Приморской армией Георгий Павлович Сафронов в первых числах октября тяжело заболел, на этот пост был назначен Иван Ефимович Петров – ты знаешь, что он командовал Чапаевской дивизией.
Итак, слушаем человека, занимавшего пост начальника штаба Отдельной Приморской армии:
«…уже к 6-7 октября в оперативном отделе штаба армии созрела, как плод коллективной мысли и поисков, идея отвести дивизии с занимаемых позиций не на промежуточные рубежи, а прямо к пунктам посадки на суда – одним броском. И не двумя эшелонами, а все четыре дивизии в одну ночь.
Мы исходили из того, что вывод войск из боя, растянутый на четверо суток с занятием промежуточных рубежей, почти неизбежно раскроет противнику наше намерение оставить Одессу. И если ещё удастся прикрыть отход и посадку на суда двух первых дивизий, то две вторые могут быть запросто смяты и разгромлены, не дойдя до причалов. Такой финал эвакуации представлялся довольно вероятным, если учесть, сколько дивизий мог бросить враг на преследование двух отходящих наших.
Конечно, и одновременный отход всех войск был сопряжён с риском. Но этот риск мог быть не столь уж большим, если обеспечить скрытность отхода основных сил с переднего края, хорошо организовать прикрытие арьергардами и вообще тщательно продумать все детали.
Поздно вечером 7 октября новый план обсуждался на совещании. Общее мнение свелось к тому, что план может быть осуществлён, если удастся перед оставлением Одессы продемонстрировать высокую активность на фронте, предварив и сам отход войск достаточно сильным ударом по противнику, имитирующим подготовку большого наступления».
Отход четырёх дивизий в порт, посадку их на транспорты решили провести в ночь на 16 октября. Утром 15-го числа в Одессу пришли двенадцать больших судов и отряд кораблей эскадры: крейсеры «Красный Кавказ», «Червона Украина» и четыре эсминца. До начала операции оставалось менее полусуток, но, как прежде, соблюдались приёмы дезинформации: у причалов, где были транспорты, поставили дымовые завесы, будто шла разгрузка, пустые грузовики, затянутые брезентом, уезжали в сторону передовой.
Конечно, фашистские лётчики заметили скопление судов и кораблей. Бомбардировщики несколько раз за день налетали на порт. Но там было много зенитных орудий, и налёты не причинили вреда.
Прибытие большого числа различных судов неприятель истолковал как намерение советских войск перейти в наступление. Наши артиллеристы поддерживали эту уверенность: в 10 утра корабельные, береговые и полевые орудия открыли ураганный огонь по всему переднему краю неприятеля, затем ударили по его тылам и снова по передовым позициям. Днём 20 наших бомбардировщиков обработали передний край бомбами. Другая группа бомбардировщиков нанесла удар по аэродромам врага. Делалось всё, что делается перед мощным наступлением.
А в это время – всё ещё с соблюдением тайны – красили белилами фанерные щиты и припасали мешки толчёного мела: щиты, как только наступит тёмная осенняя ночь, поставят вдоль маршрутов отходящих войск, мелом посыплют полосы на дорогах, ведущих в порт. И ещё – в военной типографии печатали листовки, их расклеят на улицах тоже ночью. Для горожан. «Не навсегда и не надолго оставляем мы нашу Одессу. Мы скоро вернёмся, товарищи!..»
В 9 часов вечера тридцать с лишним тысяч бойцов снялись с позиций и двинулись к городу, к порту. В окопах остались арьергардные батальоны. Потом и они – перед рассветом – ушли. Их место заняли партизаны – ружейным, пулемётным огнём, пуском ракет они создавали видимость того, что вся армия в окопах и блиндажах. Били береговые орудия – те, что скоро будут взорваны. Били бронепоезда, они тоже скоро будут взорваны. Орудия крейсеров, направленные на края дуги, на фланги оставленных рубежей, молчали, но были готовы мгновенно открыть огонь, если бы враг вдруг понял, что происходит, и попытался бы прорваться с кратчайших направлений к порту.
Но враг ни о чём не догадывался.
Один за другим, закончив приём бойцов, транспорты в сопровождении тральщиков, сторожевиков и катеров выходили в море. Арьергардные подразделения погрузились на боевые корабли. В 5 часов утра из Одессы ушли последние суда.
На целых 30 миль вытянулась колонна транспортов и кораблей. Немецкая авиация обнаружила огромный конвой лишь во второй половине дня (тогда же обескураженное командование румынской армии призналось в своём ротозействе). Начались налёты пикировщиков. Как уже говорилось, потопили они только пустой транспорт. Неудача неприятеля объясняется в основном тем, что конвой прикрывали с воздуха наши истребители, взлетавшие с крымских аэродромов. Они провели над транспортами 23 воздушных боя, сбили при этом 17 машин врага. Три «юнкерса» сбили зенитчики кораблей. У нас тоже были потери в самолётах, погибли 6 истребителей.
Так закончился отход Приморской армии из Одессы. В ночь на 17 октября последние подразделения сошли с судов на причалы Севастополя.
ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА НАШЕЙ СЛАВЫ
Во вселенной есть двойные звёзды. Сияние одной сливается с сиянием другой, и никто не может не дивиться этому. С двойной звездой можно сравнить военную славу Севастополя. Дважды, с промежутком менее ста лет, вокруг этого города шли бои; в них армия и флот совершили столько подвигов, что другим народам с избытком хватило бы на всю их военную историю.
Как и в Крымскую войну, в дни и месяцы обороны советского Севастополя газеты мира пестрели названиями: река Альма, Сапун-гора, Малахов курган, Камышовая бухта… Эти святые названия обязывали советских командиров и бойцов не посрамить доблести старых черноморских адмиралов и матросов. Они не посрамили. Многократно превзошли её. Потом, когда враг будет выбит из Севастополя, тысячи матросов получат в награду медали Нахимова, первым кавалером ордена Нахимова станет один из героев Севастополя, генерал-лейтенант береговой службы Пётр Алексеевич Моргунов.
