видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчинённых: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках.
Система ячеечной обороны оказалась для войны непригодной. Мы обсудили в своём коллективе и мои наблюдения и соображения офицеров, которым было поручено приглядеться к пехоте на передовой. Все пришли к выводу, что надо немедленно ликвидировать систему ячеек и переходить на траншеи. В тот же день всем частям группы были даны соответствующие указания. Послали донесение командующему фронтом. Маршал Тимошенко с присущей ему решительностью согласился с нами. Дело пошло на лад проще и легче. И оборона стала прочнее».
В битве на Курской дуге применялась система траншей, и это хорошо сказалось на стойкости нашей обороны.
ПЕРЕХВАЧЕННАЯ ВНЕЗАПНОСТЬ
1 июля в ставке Гитлера состоялось совещание немецких генералов, которые командовали операцией «Цитадель». Там было определено время её начала – 5 июля. Это мы знаем теперь, после войны. Но и тогда, уже 2 июля, сутки спустя после совещания фашистских военачальников, наша агентурная разведка добыла сведения о том, что наступление будет между 3 и 6 июля.
Советские войска были приведены в боевую готовность. Начались усиленные поиски «языков».
Может быть, никогда прежде да и в последующих операциях не было так необходимо знать не только день начала наступления врага, но и час. Дело в том, что наше командование решило провести на обоих фронтах упреждающую артподготовку. Тысячи орудий и миномётов должны были обрушить огонь на немецкие позиции в тот момент, когда пехота врага соберётся в передней траншее, изготовившись к броску, когда сгрудятся танки на исходных позициях, когда немецкие артиллеристы выйдут из укрытий к орудиям.
Если мы опоздаем со своей артподготовкой, то мы её вообще не проведём как надо, потому что нашим артиллеристам придётся работать под ураганным огнём врага – под его артподготовкой. Если же начать артподготовку слишком рано, то рассредоточенный по укрытиям противник не понесёт больших потерь, а мы израсходуем зря огромное количество боеприпасов: оба фронта планировали на упреждающую артподготовку половину припасённых снарядов и мин.
Враг строжайшим образом охранял свой передний край. Он загородился густыми минными полями, проволокой, установил электрическую сигнализацию, пристрелял каждую ложбинку, кочку и открывал губительный огонь при малейших признаках тревоги. Специальным приказом немецкие командиры были предупреждены о предании военно-полевому суду тех, в чьих подразделениях солдаты будут похищены советской разведкой. Фашистское командование всегда придавало важное значение внезапности. Внезапно оно намеревалось начать и «Цитадель».
В тёплые ночи перед Курской битвой погибло много наших храбрейших разведчиков. Но ни на Воронежском, ни на Центральном фронтах добыть «языков» не удавалось. Случай, прямо сказать, невероятный. Напряжение от ожидания грозного часа достигло высшей точки, оно охватило всех – от командующих до солдат. Но вот в ночь на 5 июля тревога сменилась деловым ожиданием боя. На Воронежском фронте на нашу сторону перешёл солдат-словак и рассказал, что наступление начнётся утром 5 июля. А на Центральном фронте разведчики 13-й армии старший сержант Андрей Иванов, ефрейторы Фёдор Семёнов и Александр Гузынин всё-таки добыли «языка». После короткой ожесточённой схватки с немецкими сапёрами, которые делали проходы в минном поле, был схвачен ефрейтор Фермель. С большой бережливостью и осторожностью разведчики доставили пленного в штаб армии. На допросе немец назвал время начала – 3 часа утра.
Верить или не верить этому? Немцы были мастерами устраивать всякие ловушки, подбрасывать ложные документы, подставлять фальшивых доносчиков. Только после изучения подробностей боя разведчиков с сапёрами (эти подробности трудно было инсценировать) решили, что мы знаем истинный срок начала.
И тогда в 2 часа 20 минут советская артиллерия открыла огонь по немецкому переднему краю. Фашисты были застигнуты врасплох. Они не понимали, что происходит. Враг решил, что советские войска сами перешли в наступление. Солдаты были растерянны, командиры потеряли управление войсками, особенно большие потери понесла неприятельская артиллерия.
Через два часа немцы привели в порядок войска и начали артподготовку. Ещё через час – в 5.30 – вражеская пехота и танки пошли на наши позиции – от Белгорода и от Орла на Курск. Земля окуталась дымом и гарью. Небо потемнело от самолётов. Великая битва началась.
СРАЖЕНИЕ В ВОЗДУХЕ
Может быть, и не совсем верно говорить, что битва на Курской дуге началась 5 июля. В этот день развернули сражение наземные войска. А воздушные начали действовать гораздо раньше. Поэтому и мы с тобой, читатель, раньше посмотрим, как воевали наши лётчики. Мы о них ещё не говорили толком, мы у этих героев пока в долгу.
Нетрудно было догадаться, как противник начнёт операцию «Цитадель» – нанесёт удары, чтобы протаранить оборону, танками и авиацией. Подобным образом немцы действовали и прежде. Теперь представь, что ты артиллерист или бронебойщик. На твою позицию ползут «тигры», «пантеры», по ней бьют тяжёлыми снарядами «фердинанды». Нелегко сражаться с бронированными машинами. А тут ещё сверху посыпались бомбы, застрочили пулемёты – это прилетели вражеские бомбардировщики. Совсем тяжело стало. Гораздо проще воевать с танками врага, если небо над тобой чистое. Вот наше командование и решило до начала наземных сражений на Курской дуге выбить вражескую авиацию, чтобы потом было легче наземным войскам. В 1943 году мы уже могли ставить себе целью завоевать господство в воздухе: у нас уже было много первоклассных самолётов и опытных лётчиков.
Борьба за господство в воздухе началась в середине апреля над Кубанью. Наземные войска больших действий не вели, их остановила весенняя распутица. Зато в небе непрестанно кипели бои. К началу июня наши истребители сбили больше 800 вражеских самолётов, ещё около 300 было уничтожено на аэродромах и зенитчиками. 800 + 300 = 1100.
Методы борьбы с вражеской авиацией менялись, а если повторялись, то через большой промежуток времени, чтобы немцы не могли приспособиться к нашим действиям. Так, в начале мая шесть советских воздушных армий внезапно нанесли удары по немецким аэродромам на пространстве от Смоленска до Азовского моря. И враг потерял больше полутысячи самолётов. В начале июня три воздушные армии ещё раз налетели на аэродромы. Враг лишился 220 самолётов 500 + 220 = 720. Это число очень внушительное. Оно и останется внушительным, если даже вычтем из него наши потери, понесённые при налётах. 720 – 180 = 540.
Всё ещё считая себя хозяевами воздуха, фашисты пытались мешать подходу советских войск, подвозу грузов на Курскую дугу. За месяц до начала битвы они намеревались разбить Курский железнодорожный узел. На город налетело 550 самолётов, из них 420 бомбардировщиков. Врага встретили 386 истребителей. Они сбили 104 немецких самолёта, 41 сбили зенитчики.
1100 + 720 + 104 + 41 = 1965! Так расчищалось небо от «юнкерсов», «хейнкелей», «мессершмиттов».
Всего с апреля по июнь немецкая армия потеряла 3500 боевых самолётов. Вот почему враг смог бросить на поддержку наземных войск в Курской битве только две тысячи самолётов – против трёх тысяч
