только вот для того, чтобы ими воспользоваться, нужно силы побольше, чем у этого сопляка. Впрочем, неважно. Что с этого поимела бы дражайшая супруга, Гектор не знал, но наверняка поимела бы, тут уж к бабке не ходи. Не от большой же любви к искусству она так рисковала.
Да уж, спаси меня, Боже, от друзей, а от врагов я уж как-нибудь и сам избавлюсь. Кажется, именно так говаривал принц в книге великого итальянского сказочника? Мудрая мысль. От врагов Гектор избавился сам, а свои, родная, можно сказать, кровь, пришли и в спину ударили. Ну, что поделаешь, предает только свой. Друзья – они часто фальшивые, а враги – они всегда настоящие. Тоже, кстати, не моя мысль, то ли слышал, то ли читал где-то, но все равно сказано верно.
Так что уложили его в кровать, заперли дверь и стали ждать, когда он тихо-мирно, естественной, заметьте, смертью скончается. Это им сразу два плюса давало – и магию на халяву, и перед королевским судьей, если что, потом с самым честным лицом сказать можно, что они к дядюшке даже пальцем не прикасались, любая магическая проверка это подтвердит. А чтобы этот самый дядюшка финт какой не выкинул, кто ж его, шпиона, знает, какие у него хитрости в голове и кинжалы в заднице имеются, взяли его сына в заложники, тем более что имели для этого все возможности – прибыли-то не одни, а с дружинами. Гектор насчет их облико морале никаких иллюзий не имел, но все равно в глубине души надеялся на что-то, да и сделать ничего все равно не мог. Понимал: как только умрет он, умрет и мальчишка. И все равно надеялся, что что-нибудь случится. Ну и вот, дождался – с его племянниками случился я.
Тут я спросил, а что за толпа собралась у стен замка и где, простите, его собственная дружина. Маг покряхтел, но все же с неохотой и каким-то смущением признался, что дружину его повязали ночью, прямо в казармах, и сейчас она находится все в том же лагере у ворот под охраной. Проще, конечно, было бы их всех перерезать, но, видимо, имелись у победителей на этот счет какие-то свои соображения. Охраняют же людей графа те, кто прибыл с его более дальними родственниками, – шила в мешке не утаишь, так что они тоже решили принять участие в дележе. Только вот припозднились малость. Впрочем, им наверняка кинут что-нибудь, как собаке кость. Не зря же они тащились сюда, в такую даль, поэтому их люди охраняли пленных с должным усердием.
Да уж, история мерзкая получилась. И хороший пример того, насколько сильна может быть человеческая ненависть. Ведь ради того, чтобы отомстить, маг готов отдать последнее, что у него осталось, – свои знания. Правда, может быть, он ждет, что в качестве благодарности я вытащу его сына? Может, и так, однако же молчит. Ну ладно, это его заморочки, а мне-то что теперь прикажете делать? Как- то не комильфо продолжить дело этих ублюдков – я, конечно, не светоч добродетели, но и со стариками воевать почему-то не привык. Повернуться и уйти? А зачем тогда я сюда пер да трупы штабелями громоздил? Зря, что ли? Пфе! Я зря да просто так никогда и ничего не делал и делать не собираюсь. Нет уж, так просто вам, господа, от меня не отделаться. В крайнем случае, получу еще какой-никакой опыт в резьбе по чужим костям, благо к крови за последнее время притерпелся.
Я решительно вскрыл свою многострадальную аптечку, выудил из нее шприц и ампулу с глюкозой. Конечно, я не медик, но, насколько хватает моих скудных познаний, это должно помочь и малость подзадержать лежащий передо мной полутруп на этой стороне бытия. Ну а если я ошибаюсь, хуже ему все равно не будет.
– Ну что, – говорю, – дедуль, не дергайся – сейчас будет немножко больно, зато жив останешься.
Он даже охнуть не успел, как я ему в вену содержимое шприца вкатил. А пока он в себя приходил, я подошел к окну, распахнул ставни. Мама дорогая, а ведь уже совсем светло!
– Зачем?..
– Что? – я обернулся.
– Почему ты мне помогаешь?
– Считай, что это моя прихоть. Лежи уж, ладно. Слугам твоим доверять можно? Хотя что я спрашиваю – нет, конечно.
Зло ругаясь мысленно на собственную мягкотелость, я отправился в ближайшую комнату. Там наверняка должен быть шнурок, звонок… да что угодно. Короче, потяни, деточка, за веревочку – и примчится, повизгивая от нетерпения, дежурный халдей. К умирающему хозяину не прибежит, разумеется, а вот к высоким гостям – всенепременно. А там я. Тоже гость, и тоже высокий, выше облаков, круче обрыва… Правда, на полдороге я остановился, вернулся и спросил у хозяина замка, так ли это. Оказалось, угадал – и впрямь веревка, только соединенная не с колокольчиком, а с магической сигнализацией. Тем лучше.
Рожу примчавшегося на зов слуги, одетого в какое-то подобие ливреи, описать довольно сложно. Пожалуй, нечто подобное было на картине с многозначительным названием «Не ждали». Для закрепления эффекта я слегка тюкнул его кулаком по голове. Слегка – это чтобы не покалечить, но он все равно свел глаза к переносице и мешком осел на пол. Правда, в мои планы оставлять его отдыхать не входило, поэтому я вылил на него пару литров тепловатой и затхлой воды из кстати подвернувшегося кувшина, поднял его на ноги и малость встряхнул. Что интересно, подействовало, и неплохо – в себя он пришел моментально. Задергался, заморгал, правда, пока еще явно не понимая, что же случилось, пришлось тряхнуть его еще разок.
– Значит так, каз-зел, – негромко, но очень доходчиво сказал я, увидев, что взгляд пленного стал осмысленным. – Хочешь умереть медленно и очень больно?
Тот замотал головой с таким усердием, что я подумал – оторвется. Ну и хрен бы с ней, конечно, жалко этого хмыря мне не было ну ни капельки, однако без головы все остальные функции этого никчемного организма тоже выключатся. Конечно, вместо них включится очень полезная функция разложения, но мне она сейчас не была нужна ни капельки. Этот препустой человечишка нужен мне был живым и, что немаловажно, относительно здоровым, поэтому я переборол острое желание свернуть ему шею. Вместо этого я поднял его на вытянутой руке и зашагал в комнату Гектора. Очевидно, халдея настолько впечатлил такой способ передвижения, что он даже не пытался протестовать. Вместо этого он покорно висел в моей руке и начал все сильнее и сильнее пахнуть.
Пинком распахнув дверь в комнату графа, я обнаружил, что тот выглядит уже малость поживее. Стало быть, подействовал мой укол. Замечательно! Ну что же, теперь можно и делами заняться.
– Слушайте, ваше графство, этот организм вам знаком? – спросил я, встряхивая безвольно повисшее тулово. Довольно упитанное, кстати, тулово. Взять бы его, да сало-то лишнее срезать. Без наркоза желательно.
Маг внимательно посмотрел на моего пленника и улыбнулся настолько радостно, что я сразу понял – будь дело у нас, слуга в лучшем случае немедленно отправился бы север от снега расчищать до конца своей короткой и несчастливой жизни. Здесь же… Ну, откуда я знаю, какие меры воздействия на предателей в этом мире предусмотрены. Хотя, судя по тому, как у пленного начали закатываться глаза, он в красках представил, что его ждет. Очень похоже, что ничего хорошего. Теперь он, думается, не знал уже, кого ему следует больше бояться – меня или своего хозяина.
– Значит, так, урод, – я решительно перехватил инициативу, – жить хочешь? Вижу, что хочешь. Так вот, у тебя сейчас очень мало вариантов. Я только что поубивал всех, кто сидел в этом замке, а сейчас пойду и перережу тех, кто расположился снаружи. Если я не вернусь, ты умрешь. Если умрет граф, ты тоже умрешь, когда я вернусь, только намного больнее. И не сбежишь, маячок я на тебя уже повесил, так что на краю света найду. Если же граф умрет, а я не вернусь, ты умрешь от посмертного проклятия. Знаешь, что это такое?
Закивал! Надо же, истово как закивал-то! Явно знает. Поразительно, я сам не знаю, придумал только что, а он – знает. Что же, это очень хорошо, даже очень хорошо, как любил говорить Буратино в фильме имени себя. Или в сказке? Не помню уже…
Как бы то ни было, со страшилкой я, похоже, угадал, да и с маячком, который не то что ставить не умел, но и вовсе минуту назад придумал, тоже. Улыбнувшись враз побледневшему халдею (надо же, а я думал, сильнее побледнеть просто невозможно… выходит, ошибся), я щелкнул зубами, вызвав у него очередной приступ паники, и продолжил свой монолог:
– Ну, раз глубину своего падения и сопутствующие ему риски ты осознал, то понимаешь, наверное, что единственный шанс для тебя – вымолить прощение у хозяина. В общем, когда я вернусь – тогда и займусь твоей судьбой. Командуйте, граф, а я пойду, поиграю в героя.
На этой минорной ноте я вышел, оставив сладкую парочку саму разбираться в своих взаимоотношениях. Не удивлюсь, если когда вернусь, то обнаружу, что маг сношает слугу и в прямом, и в переносном смысле,
