однако это меня не слишком беспокоило. Куда больше я опасался, что граф загнется от слабости. Впрочем, слуга с перепугу наверняка из кожи вывернется, но обеспечит ему необходимый уход. Старик (да какой он, если вдуматься, старик – как я понял, ему полтинника еще не было) умирать отнюдь не хочет, а против искреннего желания выжить медицина, как известно, бессильна.
Правда, в тот самый момент мне на ум пришла простая мысль: лучше, если за больным ухаживает женщина. По моим недавним еще впечатлениям, сравнивать женский и мужской уход – это все равно, что сравнивать «Мерседес» с «Нивой». Вроде и то и другое на колесах, и даже ездят вроде оба агрегата, только вот как-то по-разному. Секунду подумав, я остановился в дверях, обернулся и щелкнул челюстями:
– Да, братец, передай остальным, которые сидят в этих руинах забытого прошлого, что их мое предупреждение тоже касается, – и, видя, что моя мысль, высказанная столь высоким штилем, не может найти мозг адресата, пояснил: – Если с больным, не дай боги, что случится, я вернусь и всем здесь кишки выпущу. А тебе первому. Понял, каз-зел?
Похоже, контрольный выстрел в жопу помог слуге осознать всю сложность своего положения. Во всяком случае, он понесся за помощью с такой скоростью, что я еле успел убраться с его дороги. Удовлетворенно кивнув, я ободряюще улыбнулся графу и отправился выполнять задуманное. Правда, как это сделать, я еще даже не представлял.
Для начала я, чувствуя, как одежда на глазах намокает, поднялся на стену. Отсюда, с надвратного укрепления, открывался бесподобный вид на окрестности вообще и на лагерь вероятного противника в частности. Идеальная ситуация – там, за пеленой дождя, они не видят не только меня, но и, наверное, самого замка толком различить не могут. А у меня сейчас глаза – орел отдыхает и нервно курит в уголке сортира. Для того чтобы различить в лагере каждый камушек, мне не требовалось даже напрягаться. Вот этим своим преимуществом я и пользовался сейчас на полную катушку, совершенно бессовестно игнорируя тот факт, что противопоставить мне враги пока что ничего не могут. Ну и сами виноваты, нечего было вставать на моем пути. Даже случайно не стоило.
Лагерь, кстати, выглядел не слишком оживленным – очевидно, там даже если и проснулись, то под дождь вылезать не спешили, так что я достаточно долго наблюдал за ними абсолютно спокойно. Ну что же, обычный временный лагерь, разве что устроен очень добротно – не палатки с шалашами, а полноценные домики. Такое чувство, что щитовые, быстро собираемые и столь же быстро демонтируемые. А что – очень даже может быть. В местах, где дождь льет по нескольку месяцев без перерыва, такие домики – вполне разумный выход из ситуации, особенно если торопиться никуда не надо и с дорогами проблем нет. Хотя, конечно, стоило бы им всем не дома на горбу перетаскивать, а сидеть у теплой печки. Для здоровья полезнее, как говорится. Впрочем, мертвые не болеют.
В конце концов, из лагеря выехал одинокий всадник и направился по дороге к замку. На мой взгляд, если бы он прошел пешком, вышло бы быстрее, потому что расстояние было очень невелико, а лошадь еще и взнуздать надо. Однако тут сработал, похоже, тот самый рефлекс, который заставляет наших автомобилистов ехать на машине в расположенную за углом булочную, и пришлось коняге чавкать по грязи, везя седока навстречу его судьбе. Ну а завидная будет судьба или нет, ясно будет через пару-тройку минут.
– Эй, вы что там, заснули? – Голос у мужика был что надо. Громкий, зычный, в каком-нибудь хоре ему цены бы не было.
– Чего надо? – лениво отозвался я. Кстати, не играя совершенно – я вообще человек ленивый, и, чтобы хорошо сыграть роль, мне достаточно было просто дать волю этому доминирующему в моем характере чувству.
– Открывай ворота?!
– А пошел ты… – все так же лениво отозвался я. Очевидно, ответ был правильным, так как вызвал у моего собеседника здоровый смех.
– Крис, ты, что ли?
– Какой, на…, Крис! Я вот сейчас выйду, да как дам…
– Ладно-ладно, успокойся, это я так… Что там у вас, живой?
– Живой, гад! Дышит, как сволочь. Ты не боись, как только что – сообщим, без своего не останешься.
– Так я тебе и поверил, – мужик хохотнул и, повернув коня, врезал ему по бокам каблуками. Конь послушно изобразил какую-то пародию на рысь, но скорость его от этого не увеличилась ни на миллиметр. В общем, он уехал, а я остался и перевел дух. Отсрочка времени у меня опять появилась, а значит, можно было вернуться пока в тепло и сухость. Воевать лучше ночью и из-за угла, а сейчас, в очень вероятном днем открытом бою, у меня шансов практически не было.
Весело насвистывая, я вернулся в комнату графа. Тот за время моего отсутствия повеселел еще больше и, кстати, расположился уже в другой комнате, большой, а главное, чистой. И слуги, точнее, служанки вокруг него метались с прямо-таки нереальной скоростью. Молоденькие, кстати, симпатичные, я прямо облизнулся.
Да и вообще, закрутилось все. Мужики вон трупы убирают, и на меня, когда я мимо проходил, с нескрываемым ужасом смотрели. Приятно, блин! А девочки все же ничего, ничего, да…
– Ну что, ваша светлость или как вас там, оживаете?
– Как видишь, – граф отхлебнул из поднесенной к его губам одной из служанок огромной дымящейся кружки. По комнате разнесся аппетитный запах наваристого мясного бульона. Потом он внимательно посмотрел на меня удивительно живыми, странно молодыми для такого изможденного лица глазами и усмехнулся: – Ну, что скажешь, спаситель?
– Да ничего особенного, подожду немного, а потом выжгу это осиное гнездо к чертовой матери. Вы имеете что-нибудь против?
– Да нет, в общем-то. Сколько я тебе буду должен за помощь?
– Много. Ответы на вопросы и, возможно, несколько уроков магии.
– Я согласен. Когда начнем?
– Когда дело сделаю. Сейчас нет желания время терять. Кстати, а та толстуха – она кто? Главная повариха?
– Какая толстуха?
Я в двух словах описал бабу, которую видел ночью. У графа вытянулось лицо, да так, что он стал похож на лошадь.
– Это была моя жена.
Я присвистнул. Ну ни фига себе, вкусы у человека! Впрочем, бывает и хуже. Правда, реже. Конечно, я в жизни всякое видал, но чтобы такой вот кусок сала у мужчин бешеной популярностью пользовался… Хотя, разумеется, в чужой монастырь со своим уставом лезть противопоказано, да и для здоровья вредно. А граф-то хорош, ничего не скажешь, ну да, в принципе, его проблемы. А вот то, что эта баба наверняка уже из замка выбралась и сейчас нам всю малину обломает, уже мои.
Примерно это я и сказал. Точнее, не все это, а последнюю фразу, плюс озвучил мысль о том, что упитанная полярная лисичка совсем недалеко бродит, зараза! Хорошо так сказал, в двух словах и трех жестах, причем жесты все были исключительно неприличными. Однако же, их смысл все поняли – интересно, наверное, кое-какие вещи для всех миров интернациональны.
А вот граф, что интересно, остался абсолютно, прямо-таки до безобразия спокоен. То ли от слабости, то ли потому, что крутой профессионал, и вместо эмоций начал сразу же ситуацию просчитывать. Два других варианта, о том, что он на всю голову отмороженный и на все ему плевать или что он просто не понимает серьезности раскладов, я отмел сразу. Все же в серьезных конторах дебилов и неадекватных личностей стараются не держать, особенно на оперативной работе. Я в шпионских играх, конечно, дилетант, но в данном случае это – обычный здравый смысл.
Подтверждая мою теорию о профессионале, взявшемся за решение задачи, граф внезапно зашевелился, пытаясь сесть. Одна из служанок ловко и сноровисто (ей явно уже приходилось в прошлом ухаживать за больными) помогла ему, подоткнула слабое тело со всех сторон подушками. Граф небрежно, истинно аристократическим жестом, который, даже будучи исполненным трясущейся рукой, не вызывал улыбки, отослал ее. Раз – и мы остались в комнате одни. Похоже, графа все еще боялись, что не могло не радовать. Пододвинув стул, я сел рядом с ним – так хоть при разговоре ему напрягаться не надо будет.
