в карман и тут же сообразил, что и зажигалку, и спички оставил вместе с поддоспешником, курткой и драными сапогами сушиться у камина. Так что сейчас я щеголял в местного пошива рубахе, мятой, но чистой, сухой и, как ни странно, очень удобной, и местных же сапогах из мягкой кожи, на мой непрезентабельный взгляд, очень качественных, правда, чуть великоватых. Ну что же, натурпродукт, у нас все это немалых денег наверняка стоит. Из своего на мне оставались только штаны, успевшие практически высохнуть за время наших магических экспериментов, ремень да перевязь с мечом.
Плюнув в сердцах, я посмотрел на факел и зло представил, как бросаю в него частицу энергии, как летит по воздуху огненная капля, ударяется о пропитанную маслом ветошь и мгновенно впитывается в нее, чтобы секунду спустя бодро выплеснуться наружу трепещущим красным бутоном. Факел зажегся. Я сел.
Очень удачно сел, кстати – под задницу прямо-таки подвернулся какой-то бочонок, благо их стояло здесь немало. И вот так, сидя по-пиратски верхом на винной таре, я несколько секунд соображал, что все это мне не снится. А факел горел потихоньку, и на мои расстроенные чувства ему было плевать.
Впрочем, чувства как расстроились, так и настроились. Через минуту я уже пришел к твердому выводу, что ничего страшного не произошло, а еще через минуту понял, что сидеть вот так глупо – надо сделать дело, а потом просто спросить у Гектора, что он думает по этому поводу. И нечего рассусоливать и предаваться интеллигентским метаниям – надо не комплексовать, а дело делать, если, конечно, я хочу выжить и миссию выполнить, а не сгнить в конечном итоге где-нибудь под кустиком.
Подбодрив себя этой невеселой перспективой, не имеющей, кстати, никакого отношения к тому, чем мне сейчас приходилось заниматься, я решительно толкнул дверь. Дверь не поддавалась. Ага, маг говорил, что она закрывается с обеих сторон. Прикинув, где может находиться засов, я врезал по двери кулаком, а потом, когда, несмотря на образовавшуюся дыру, дверь не открылась, добавил еще. После четвертого удара, точнее пинка, задвижка, находившаяся, оказывается, у самого пола, все-таки вылетела, хотя это было уже совершенно непринципиально – дверь и так напоминала то ли результат артобстрела, то ли кадр из голливудского фильма про термитов-мутантов. Ткни – и развалится. Собственно, это дверь и сделала, когда я снова попытался ее открыть. При ближайшем рассмотрении, кстати, оказалось, что ее надо было не толкать, а тянуть на себя.
Подземный ход, в который мне предстояло лезть, был сырой, мрачный и очень старый, хотя ветхим его было назвать нельзя. Предки графа строили на века, и выложенные серыми, грубо обтесанными каменными плитами стены внушали невольное уважение. А вот мокрицы, в изобилии на них сидевшие, вызывали только брезгливость – ну не люблю я насекомых, пауков и прочую гадость, что поделаешь. Вообще насекомых не люблю, разве что бабочек со стрекозами. Стараясь не задевать за стены плечами, я выставил перед собой факел, который, если честно, больше мешал, бросая вокруг трепещущие пятна света и сбивая мне взгляд. Ну, пошли, что ли…
Как и прочие переходы в этом замке, подземный ход был низким. Правда, потолок оказался довольно ровным, и я ни разу не ударился головой о какой-нибудь внезапно появившийся выступ, но идти, скрючившись в три погибели, даже не стесывая лбом камни, все равно было неудобно. К тому же здесь был сквозняк, да и вообще прохладно, как в склепе. Ругаясь мысленно последними словами, я двинулся вперед, хлюпая ногами по многочисленным мелким лужам на земляном полу и чувствуя, как ветерок обдувает мне поясницу, грозя в будущем всякими пакостями вроде радикулита. Оставалось утешать себя мыслью, что в своем нынешнем состоянии организм мой способен перенести и не такое. Хотя, кстати, пес его знает – на простудоустойчивость я его здесь пока что не проверял. В общем, путешествие вышло не из приятных, хотя и довольно познавательным – по таким вот туннелям я шел первый и, надеюсь, последний раз в жизни.
Идти, правда, было не слишком долго – ход продолжался метров двести, не больше, а дальше резко сужался, превращаясь в узкий лаз. И впрямь для лазутчиков – я в такой уже не пролезу, а графиня тем более. Вот она там и сидела, перед самым лазом – и впрямь, наверное, хотела переждать. Ну и зря, только время упустила.
– Ну что, дамочка, пойдем наружу, а то ишь, расселась.
Графиня отчаянно замотала головой и попыталась вбиться в щель между камнями. Интересно, как она себе это представляла? Туда не каждый муравей пролезет, а она – не муравей. Скажем так, совсем не муравей. Нет. Вообще не муравей! Скорее, слон. Из особо крупных.
– Вылазь давай, мне с тобой валандаться некогда. Дам по голове и за ногу утащу. Представляешь, какой позор – дворянку тащат за ногу по грязным лужам! Все смеяться будут.
Похоже, я угадал, и перспектива быть мишенью для издевок местного высшего общества оказалась для нее если и не страшнее, то, во всяком случае, одного порядка со смертью. Во всяком случае, она заговорила.
– Пожалуйста, не надо…
– Надо-надо. Давай, а то закроем тебя здесь, и сдохнешь от голода. Не самая приятная смерть, поверь.
Видя, что графиня парализована страхом, я плюнул на приличия, схватил ее за руку и потащил за собой. Баба взвизгнула и на полном серьезе попыталась меня укусить, за что немедленно заработала травматическое удаление передних зубов. А нечего кусаться – это, между прочим, больно. После такого урока она уже не пыталась сопротивляться, только глухо выла. Еще громче графиня взвыла, когда я вышвырнул ее из прохода, а потом, без усилий подняв средних размеров бочку, закрыл ею выломанную дверь.
Пленную я запер в одной из камер замковой тюрьмы – имелась здесь и такая. Вернее, сначала-то я поперся с ней к графу, но тот, оказывается, заснул, и будить его мне не хотелось – во сне организм лучше восстанавливается, да и вообще, ему лучше отдохнуть. Это я чувствовал себя здоровым, бодрым и полным сил, благо отдохнул в тумане, а граф только что, считай, с того света вернулся и уже пахал, как лошадь. Кстати, а вот интересно, как он себя в мире тумана чувствовать будет?
Немного подумав, я решил не экспериментировать – ну его, помрет еще, поэтому ограничился запиранием графини под замок, посадкой на стражу вовремя подвернувшегося под руку слуги и мрачное предупреждение, что если что – то сразу. В доказательство я растер в ладонях кстати увиденный камушек и высыпал на голову слуге получившуюся пыль. Вот интересно, он от пыли посерел или от страха? А еще интереснее тот факт, что я, похоже, стал еще сильнее, хотя, кажется, куда уж дальше.
Пока граф отсыпался, я снова залез на стену и почти до вечера наблюдал за лагерем противника. А что еще, спрашивается, мне оставалось делать? Готовиться к бою? Так я и без того готов. По замку ползать? А смысл? Если бы все по первоначальному плану шло – тогда да, обязательно, каждый уголок моего нового владения обшарил бы, а сейчас-то зачем? Граф жив и, вероятнее всего, будет жить… Хотя это еще не факт, все решится ночью. Тянуть мне не хотелось – со временем риск только увеличивается, а игнорировать угрозу, значит, уподобляться беременной пятикласснице. Те, говорят, тоже до последнего убеждены, что «само рассосется».
Длительное наблюдение принесло определенные плоды. Так, я обратил внимание на то, что помимо нормальных жилищ в лагере, чуть на отшибе, есть несколько землянок вроде тех, что наши партизаны в войну строили. Я бы их не заметил, но, когда обшариваешь глазами одно и то же пространство в сотый, а то и в тысячный раз, взгляд или напрочь замыливается, или, напротив, начинает выделять кучу мелких несоответствий, на которые при беглом осмотре не обращаешь внимания.
Вот здесь как раз такая история и получилась. Просто обратил внимание на несколько холмиков очень правильной формы. Ну и плюс рядом часовой всегда торчал, да не один. Конечно, это могли быть склады чего-нибудь крайне нужного и важного, вроде платьев для любовниц командования, но зачем тогда, спрашивается, во время обеда туда котел тащить приличных размеров, да еще и паром исходящий? Значит, что? А значит это всего лишь, что в этих землянках сидит кто-то, кто будет содержимое этого котла лопать. Складываем два и два и с большой долей вероятности получаем графских дружинников. Интересно, для меня это хорошо или плохо?
Заодно прикинул, сколько мне будет врагов противостоять – оказалось, даже меньше, чем я думал. Человек сто, может, немного меньше, правда, мне и этого за глаза хватит. Однако шансы теперь появлялись, главным было сработать внезапно. В конце концов, этой ночью численный перевес тоже был не на моей стороне – и ничего, справился.
Да, кстати, а я ведь здесь второй день всего, получается, а пережил столько, сколько иной за всю жизнь не увидит… Начав вспоминать свои похождения, я тут же вспомнил и еще кое о чем. Пленный-то мой
