ложа царь-девицы, живой воды, а с дерева, растущего ближе всех к терему ее, сорвать золотое яблоко. Не трать время, сразу же умойся той водой и съешь яблоко. Умоешься – вернешь себе молодость и красоту, съешь яблоко – станешь недоступен чарам и колдовству, ни одна злая сила не принесет тебе вреда. Эти два подвига, сам видишь, ты должен совершить ради самого себя».
«А как же я доберусь до острова Буяна, – не сдержался Яровит, – как оттуда возвращусь?».
«Не спеши. Скажи сначала: умеешь ли беречь тайну как зеницу ока?»
«О да! Иначе я не был бы витязем».
«Так знай: эта из тех, что нужно держать за семью замками. Там, где Дунай впадает в Черное море, бывал?»
«Не приходилось».
«Придется. Именно туда прилетает с острова Буяна Стратим-птица. Все лето купается она в Дунае, кружит в поисках поживы вокруг. Больше всего гоняется за едой в конце лета – тогда, когда должна возвращаться на остров Буян. Без большого запаса конской падали не улетает. Вот ты и воспользуешься этой слабостью Стратим-птицы. Поезжай к устью Дуная, спрячься вместе с конем своим в надежном месте, а заметишь, как выискивает птица-великан свою добычу, убей коня ночью, вынь из него внутренности, а сам полезай в чрево. На рассвете Стратим-птица найдет твою приманку и перенесет ее, а значит и тебя, на остров Буян».
«Сделаю, как советуешь, – пообещал Яровит. – Но скажи, будь добр, как же я вернусь оттуда?».
«А это уж твое дело. Берешься совершить подвиг, ищи и способ».
«Ну хорошо. А что будет с Живой? Она станет ждать меня?»
«Обратный путь к нареченной своей Живе проложишь, совершив третий, и последний, подвиг: должен выручить из беды морскую царевну – ту, которая предназначена тебе богами в жены. Как ты мучаешься от чар, которые изуродовали твое лицо, так и она страдает от домогательств царя-нелюба. Знай: это самый трудный подвиг, но нужно самого себя перебороть».
«Как это?»
«А там увидишь как. Одно знай: спасешь царевну, боги могут расщедриться и освободить тебя от предначертанной ими судьбы – быть мужем морской царевны. Не спасешь – не возвратишься и к своей Живе».
Яровит задумался, а пока думал и гадал – и ворон исчез.
«Вставай, молодец, – будил его тем временем волхв. – Пришел мой час, умирать буду. Не забыл, о чем договорились?»
«Нет, дедушка, поступлю, как велишь».
«Помогай тебе бог во всех делах твоих многотрудных. Это боги послали тебя ко мне, чтобы не дать плодиться в моем теле всякой нечисти».
Сказал и затих.
Предав тело покойного огню, Яровит снова задумался. Как же ему быть? Отправиться к Живе и рассказать обо всем, что с ним случилось, или вернуться к отцу своему?
«А ты меня пошли к Живе, – сказал конь человеческим голосом. – Пока будешь в пути, буду напоминать о тебе, не дам потерять веру».
«И правда, – сказал Яровит ему. – Ты мой самый верный друг. Могу ли я отдать тебя Стратим-птице? Другого попрошу у отца, как и челядь, которая должна зашить меня в чреве коня, чтобы мог добраться до острова Буяна».
Не день и не два несла свою ношу Стратим-птица через дождевое море, а только когда села, не было сил полакомиться падалью: свалилась неподалеку и заснула. Этим и воспользовался витязь Яровит, распорол коню чрево и выбрался на волю. А как вылез, поспешил затеряться в зеленых, словно рута, садах острова Буяна.
Удивительно непривычный мир предстал перед глазами изумленного землянина. Небо такое нежно- голубое, что казалось, растаешь в нем, если долго-долго смотреть. И свет лился с небес приятный и мягкий, и сад был наполнен удивительными ароматами, и пение над садом витало такое нежное и мелодичное, что слушал бы и слушал, упивался бы его звуками. Но на то Яровит и был витязем, чтобы противостоять силе, которая поднимается против него, не поддаваться соблазну, способному отвлечь его от дела. Вспомнил, для чего прибыл на остров Буян, и прогнал от себя соблазн, стал осматриваться, где находится в этом удивительном царстве терем царевны. Недолго искал. Вдалеке высилась некрутая гора, опоясанная голубой, как и небо над островом, лентой реки. По эту сторону речки, в долине, расстилались зеленые, щедро усеянные цветами луга, по другую, на склоне, снова сады и сады. А где же быть терему Золотой Косы Ненаглядной Красы, если не в саду, и где же быть роднику, если не там же, вблизи реки?
Царь-девица, видимо, отдыхала в тереме, потому что вокруг стояла полная тишина. Только и слышалось птичье пение да журчанье родника.
«Это там, близ ложа царевны», – догадался Яровит.
Понимал, сила его тут ничего не значит, надо брать хитростью. Не перехитрит – не достанет живой воды. Поэтому не спешил. Поднимется на несколько ступеней, оглянется – и снова идет. Но вот заметил витязь: запахи стали такими душистыми и пьянящими, что еле-еле перебарывал в себе желание сесть и заснуть там, где стоит. Знал: если присядет, то не встанет.
«Это и есть стража царь-девицы, та сила, которая не подпускает смертных к живой воде!»
Ну, если только это, он не оплошает. Не для того выслеживал Стратим-птицу, отважился на далекое, опасное путешествие, чтобы сплоховать и позволить одолеть себя ароматам, нагоняющим сон. Опомнился Яровит и, выпрямившись, шагнул навстречу своему спасению.
Добрался до ложа царевны, набрал воды и сорвал золотой плод с ближайшей яблони, отошел, чтобы можно было свободно дышать, и там же, под первым деревом, которое защищало его от чужих, умылся. Сонливость сразу исчезла, к телу прилила свежая сила, заставившая бежать быстрей к реке. Потому что велико было желание поскорей заглянуть в ее зеркало и убедиться, что стал прежним.