— Я буду спать. Все оставьте меня.
Люция скорее угадала эти слова по движению его губ, чем услышала. И отошла бесшумно, как тень, бледная, отчаявшаяся, роняя на паркет слезы, словно капли яда.
Когда она исчезла, Вальдемар вновь открыл глаза.
«Это была Люция» — подумал он.
Но зачем она приехала?
Почему?
XV
Однако рано было говорить, что все обошлось. Достаточно было опустить руки, недооценить болезнь — и она могла вновь вспыхнуть. Все врачи пришли к единогласному выводу: майората следует немедленно отправить на юг. Но он противился этому. Однако его убедили прямо-таки умоляющие письма пана Мачея и княгини Подгорецкой, робкие просьбы Люции и настояния Брохвича. Вальдемар уступил — правда, он хотел заехать сначала в Глембовичи. Но этого врачи ему не позволили. Люция оставалась в Белочеркассах, стараясь не показываться майорату на глаза — так что он даже спросил как-то, не уехала ли она, не видя ее больше.
Доктора рассказали ему, как Люция, забыв покой и сон, сутками напролет просиживала у его постели. Вальдемар был необыкновенно тронут ее добротой и самоотверженностью, рвался поблагодарить ее от всего сердца, но никак не удавалось ее увидеть — а если они и виделись, то так недолго, что он не успевал ничего сказать. При Вальдемаре она держалась весело, радостно, ничем не выдавая, что творится у нее на душе. И Вальдемар, чувствовавший себя чуточку виноватым, вспоминая словно сквозь сон, как оттолкнул ее руку, теперь совершенно успокоился. Правда, он инстинктивно ощущал, что спокойствие ее мнимо, пытливо изучал ее взглядом — но Люция прекрасно играла роль веселой и беззаботной.
Брохвич вызвался сопровождать Вальдемара на юг. С ними хотел было отправиться и глембовический врач, но Вальдемар этому воспротивился. Он взял лишь Юра (тайно от него получившего от Люции дополнительные наставления).
Пришел час расставания. Предстоящее путешествие ничуть не радовало Вальдемара — Ривьера его не прельщала, и он откровенно злился. Однако холодный ноябрь, морозный воздух, кровь, все еще появлявшаяся при сильном кашле, — все это убеждало, что следует поберечь себя. И все же хотя майорат прекрасно понимал неизбежность отъезда, он пребывал в состоянии странной апатии, пугавшей окружающих.
Люция с утра собирала силы, призвав на помощь всю волю и достоинство, чтобы в минуты прощания не выдать своих чувств и остаться внешне спокойной, постараться отнестись к майорату по-сестрински, отринув все другие чувства.
Они остались втроем: Вальдемар, Брохвич и Люция. Карета уже ждала.
Майорат подошел к ней, сказал сердечно:
— До свиданья, Люци.
Она протянула ему обе руки:
— До свиданья, Вальди! Храни тебя Бог! Возвращайся здоровым…
Ей перехватило горло, и она замолчала. Вальдемар долго, нежно целовал ей руки. Потом взглянул прямо в глаза, словно священник на исповеди. Люция стойко выдержала этот испытующий и проницательный взгляд.
— Ты так холодно со мной прощаешься, Люци? — проговорил он тихо, мягко.
Она, устав бороться с собой, забыв обо всем, обвила руками его шею, прильнула к его груди и проговорила звенящим от слез голосом:
— Вальди… милый…
Вальдемар обнял ее крепче, но она вырвалась, простилась с ним пламенеющим от счастья взглядом. Уже из кареты Вальдемар улыбнулся ей.
Карета скрылась вдали.
Лишь теперь Люция позволила себе горячие слезы, жалея, что ее раненая душа не может следовать за Вальдемаром, храня его в дороге.
Вечером и она уехала из Белочеркасс.
XVI
Зиму Вальдемар провел в Тироле, переезжая с места на место, весной отправился в Ниццу. Здоровье вернулось к нему, но врачи настаивали, чтобы он пробыл на теплом юге до конца мая. Он скучал, его раздражал мир безмятежного солнца и лазурного моря, сияющий, полный жизни, веселой суеты, новых лиц, то и дело сменявших друг друга. Он уже тосковал по туманным дням в Глембовичах — чудесное, золотое солнце Ниццы было неизменным, как на картине, и это раздражало. Море тоже не влекло Вальдемара. Порой он в одиночку заплывал далеко от берега на рыбацкой лодке — но только в непогоду, когда море хмурилось и волновалось. Ему приходилось бороться, со стихией, лишь это его еще увлекало… Здесь у него было множество знакомых, но он сторонился их, избегал их общества, не посещал шумные балы. Единственный человек всегда был для него желанным гостем — граф Доминик Гербский, старый знакомый, много старше майората, придерживающийся тех же убеждений и взглядов.
Оба часто гуляли на аллее дез Англе. Как-то они отправились туда в полдень, день выдался ясный, солнечный, типичный для Ниццы. Слегка взволновавшееся море казалось сверкающим голубым бархатом, чуточку смятым, перевитым жемчужными нитями — это пенные верхушки длинных. волн, далеко протянувшихся, казались кружевной оторочкой дивного бархата.
Майорат, откровенно скучавший, говорил мало, больше слушал грубоватый голос графа Доминика, рослого, могучего мужчины лицом некрасивым, но безусловно умным.
С ними разминулся молодой человек, высокий, стройный. Элегантный белый костюм облегал его, как перчатка. Мягкая шляпа, продуманно сдвинутая на затылок, открывала нервное лицо блондина лет двадцати двух.
Он склонился над блокнотом и писал в нем, довольно громко бормоча что-то под нос. Зажав трость под мышкой, он размашисто шагал вперед, не обращая внимания на окружающих.
— Вышел проветриться, — сказал Гербский.
— Вы его знаете?
— Только со стороны, нас не знакомили. Он всегда так держится: что-то пишет в блокноте, никого не замечая; разговаривает сам с собой. И еще играет, спаси Господи! Потому я и сказал — вышел проветриться…
— Играет?
— Дни напролет проводит в казино. А ведь совсем юнец!
— Поляк?
— По-моему, да. Но имени не знаю. Дни он проводит в Монте-Карло, а здесь лишь ночует.
— Любопытно… — прошептал Вальдемар, провожая взглядом стройного юношу.
— Почему вы так заинтересовались им? Достаточно типичная картина для этих мест…
— Я его знаю.
— Вот как?
— Не помню, где и когда, но мы виделись… Нужно будет его найти.
Через несколько часов Вальдемар направился в Монте-Карло. Он сел на скамейке напротив входа в казино и внимательно разглядывал прохожих.
Незнакомый юноша все больше интересовал его.
Михоровский задумчиво смотрел на человеческую мозаику, на их лихорадочные движения, на лица с
