Начальство, общаясь по телефону, открывать категорически отказалось, более того, оперативно прозвонило на пульт, потребовало разобраться, спрашивало, где ордер и по какому поводу.
— Сноси дверь, — приказал Вакулин.
После третьего удара кувалдой заверещали охранники, догадались, что все серьезно, попробовали отпереть, но один замок уже заклинило. Дожидаться не стали, и «громовой» Астахов доделал дело. Дверь взломали.
Кафе как кафе. Стойка, бутылки, девка на диване, два сторожа. На столе колбаса «любительская», томаты в собственном соку, тушенка украинская. Яловичина, стало быть. Хлеб бородинский, водка «Командарм».
— Советскую еду кушать любите? — вежливо начал Вакулин.
Охранники, здоровые напуганные мужики, радостно закивали головами. Минут через тридцать примчался «хозяин». Молодой, в костюме и галстуке, несмотря на ночь. А может быть, от дела оторвали. Из клуба.
— Что, собственно, происходит? — попробовал было понять «хозяин». И тут же лег лицом на пол. Туда, где уже лежали охранники. И тот, кто вошел вместе с ним. И тот, кто оставался за рулем в «девятке». Руки на затылках. Головы в тоске.
Водки «Сокровенной» в баре не нашлось. О такой водке раньше что-то никто и не слышал. Новая, стало быть. Напитки нашлись другие, на вкус слегка паленые, из одного примерно спирта. Ну и что, что паленые? Обыскали задние комнаты. В одной братва отдыхала, в другой нечто вроде склада. Банки, бутылки, сосиски в холодильнике импортные, другое добро. Окна, естественно, обрешечены надежно. Сигнализации нет. Дорого, да и зачем она, когда по ночам сокровенные поездки.
— Ну, что за водка такая, хозяин?
— Какая водка?
— Ну та… Из фургончика. Новая какая-то.
— Купил по случаю. — И попытался встать, отряхнуть костюм, но Челышков вдавил сапог «хозяину» в шею. Тот заплакал, заверещал.
— Как же так? Купил и повез?
— Вы что — из налоговой? Что случилось-то?
— Неси из машины водку, — приказал Вакулин.
Бутылка как бутылка. Этикетка фабричная. Завод-изготовитель. Пробка с винтом. Под ней пробковый кругляшок. Как раньше. Чудеса. Вакулин пробку выбил.
Взял в баре чистый фужер, плеснул граммов семьдесят, понюхал, выпил.
— И на вкус приятно. А накладные за последнюю неделю где? — спросил он зареванного «хозяина».
— В с-с-с-ейфе.
— А ключ?
— А ключ у г-г-г-лавбуха.
— А это мы сейчас проверим. — Из пиджака «хозяина» достал Челышков связку ключей. Два, конечно, подошли и к сейфу. «Хозяин» задергался и стал производить телодвижения подобно червяку.
В сейфе обычная картина. Баксов пачечка. Рублей миллионов сто. Пистолет «Макаров» со снаряженной обоймой. Никаких накладных, естественно, потому что они существуют только на время поездки, счетов пачка, другая бухгалтерия. И пачка этикеток на водку «Сокровенная». И на другую. Называется «Смольный монастырь». Чудеса, да и только. Не видал никто из стоящих и сидящих в комнате, да и лежащих, видимо, тоже, такой водки. А в выходных данных глубокоуважаемый завод.
— Вас в камеру или расскажете?
— Что?
— Где?
— Что где?
— Подпольный цех где?
Никто, естественно, ничего не рассказал. Перерыли все кафе. Только что половицы не вскрывали. Больше ничего. И к утру заметно повеселели лежавшие на полу ловцы удачи. Особенно их начальник.
До фени была сейчас Вакулину эта водка, хотя, как ни крути, неожиданное и приятное проникновение в сферу бизнеса. Кое для кого может быть полезным. Или новые сорта готовятся, а этикетки уже «ушли» вместе с остальным антуражем, или дерзкая и тонкая работа с малыми партиями несуществующего в природе продукта. Такое происходит, но редко. Нужны большое умение и свобода маневра. И пути отхода.
— Где цех? Мастерская где? В какой квартире?
— Я, пожалуй, вызову своего адвоката… — начал было «хозяин», но Челышков, сидевший к тому времени в кресле удобном и приятном и евший вилкой тушенку из банки охранников, только двинул щекой — и уже двое младших чинов поставили сапоги на шею «хозяина», а остальные лежали смирно.
Тогда Вакулин взвесил все за и против и спросил про мальчика.
— Адвоката! — то ли завыл, то ли захрипел «хозяин».
— А? Не слышу!.. Жарковато? А? Не понял? Где мальчик?
— Какой?
— Обыкновенный. Из Пулкова. Скажи, дружок, где? И домой поедешь. Я даже ствол не оприходую. Заберу и все. Как и не было его.
— Нет тут никакого мальчика, нетути. Пустите. Встать дайте! Думаете, управы на вас нет? Думаете, конторы ваши ментовские не горят?
— Смотри, как он расхорохорился. Бери, Вася, вон того, крайнего, он среди них самый спокойный. Вези в отдел, снимай показания.
— А что вообще-то в соседней квартире? — спросил Вакулин.
— Пенсионеры прописаны. Сейчас в отлучке. Значит, никого.
— Никого, говоришь? А если дверь вскрыть?
— На основании чего?
— А вот убирайте ящики. Выносите все со склада. В спальню вдоль стен. Там не очень много. Выносите.
— Может, этих поднять?
— Эти пусть лежат. Выносите.
Минут через двадцать открылась стена, обклеенная плакатами. Плакатами свежими. Коты, собаки, календари с тетками. Вакулин взял за краешек один, на уровне лица. Тот легко поплыл и отстал. Постучал костяшками. Дверь. Или ниша.
— Челышков! У тебя автомат? Будь готов. И к окнам передвинь людей. И дверь на площадке отслеживать.
Плакаты сорвали. Стальная, заподлицо дверь, вход в соседнюю квартиру.
— Ну что там? Хозяин! Ключи подбирать будем или сам покажешь? Да чего тут. Вот этот ригель, и никакой другой. — Вакулин аккуратно утопил длинный, в пропилах, ключ, значит, в мастерской заказывали, не хватило на всех, повернул, потянул на себя. Потом глубоко вдохнул, выдохнул и резко толкнул дверь. Вначале внутрь ввалился Челышков, качнулся в сторону, за ним еще двое. Вспыхнул свет. И все…
В углу, на продавленном диване, под тонким одеялом мальчик. Живой, но спящий. Вакулин наклонился к нему, взял на руки. Пахнуло перегаром. Тот был, очевидно, мертвецки пьян и теперь потихоньку просыпался, моргал глазами, дрожали щеки на опухшей рожице. Пахнуло застоялым запахом немытого тела, фекалий, спирта. Звякнула цепочка. За левую лодыжку тот был прикован к батарее. Цепь длинная, чтобы до унитаза хватало…
Во второй комнате то, что и должно было быть в такой квартире: емкости, шланги, гидравлика простенькая, моечный автомат, бутылки в ящиках, пробки на столе, этикетки, полуавтомат для наклейки. Не цех, но приличная мастерская. На окнах занавески, а за ними мастерски вваренные решетки. Хозяева в отлучке. Вначале получили деньги, должно быть для пенсионеров хорошие. Потом поменьше. Потом по ножу в спину. Или угарный газ в гараже. Или арматурой по черепу. И в канал. Можно на свалку. Таких трупов по службе проходило столько за год, что мозг тут же выбрасывал с десяток вариантов.
