Я встретился с ним взглядом.
– Ты не беден, Фастон, упитан и вполне способен постоять за себя сам. Тебе обидно, что какой-то уличный воришка выставил тебя дураком, и ты готов обвинить кого угодно в чем угодно. Вор давно скрылся, к тому же я не из тех белых магов, которые обращают людей в пепел. Так чего ты от меня хочешь?
– Справедливости!
Я ухмыльнулся.
– Чего вокруг полным-полно, так это как раз справедливости. Голодный паренек поел, благодаря чему ты понял, что не стоит хлопать на улице ушами. Все в выигрыше. Или ты счел бы справедливым, если бы белый чародей пустил огненную стрелу и сжег этого беднягу дотла?
– Ну, погоди! Я подам жалобу самодержице!
Одарив меня последним яростным взглядом, Фастон повернулся и вразвалку пошел прочь.
– …а неплохо его срезал молодой чародей…
– …ему еще мало…
– …но по делу. Разжирел так, что с молодой женой в кровати не помещается. Куда ему за воришками бегать? Хочешь сохранить свое в целости, не разевай рот…
Мы продолжили путь по мощеной улице, что вела к восточному тракту.
– Здорово ты его отбрил, – заметила Елена. – Этому тоже учат в школе магов?
– Я учился не в школе магов. И отец, и Джастин всегда учили меня не говорить не подумав. Но когда имеешь дело с такими людьми, как этот малый, времени подумать просто нет.
Мои пальцы пробежали по гладкому дереву посоха, и это принесло некоторое успокоение, хотя гармонии в него я внедрил не так уж много. Теперь я знал, что это таит в себе опасность: ты как бы делишь с посохом свою душу. С некоторыми магами такое случалось, а они этого даже не осознавали. Мне ли не знать: я ведь сам оказался в подобном положении, но мне удалось восстановить все утраченное вместе со старым посохом. Главным образом потому, что Джастин уговорил меня перечитать «Начала Гармонии».
– Я не одобряю кражи. По мне, так честная работа, вроде столярной, куда как лучше.
Мне пришлось прокашляться, от непривычно долгих речей у меня запершило в горле.
– Да, не одобряю. Но не верю в то, что от публичной порки и уж, хуже того, от публичных казней бедняг, отчаявшихся до того, что они решаются на кражу среди бела дня, будет какой-то прок.
– Ты прав, – поддержал меня Валдейн, глядя на высившиеся менее чем в двухстах локтях впереди восточные ворота.
Джилла и Фрейда кивнули.
Еще раз погладив своего пони, я в последний раз оглянулся на резиденцию самодержицы, хотя отсюда она уже не была видна, и после этого смотрел лишь на простирающуюся впереди дорогу.
VIII
Рослый светловолосый мужчина с мощными руками шел вдоль причала к кораблю, стоявшему у самого конца пирса. Легкий ветерок доносил со стороны города запахи готовящейся пищи, и здесь они смешивались с запахами рыбы и водорослей. На стальном корпусе судна красовалась надпись «Шрезан», а на высоком кормовом гюйс-штоке развевался флаг Хамора. Когда мужчина прочел название, его губы изогнулись в подобии улыбки.
Над двумя трубами поднимался легкий дымок. Гребных колес не было и в помине, но у самой поверхности сероватой воды гавани Найлана виднелись два мощных винта. Рослый мужчина остановился у высокой, ему по пояс, швартовой тумбы и стал молча глядеть на дым. Некоторое время пароход пыхтел, потом струйка сделалась совсем тонкой.
– Это ты, магистр Гуннар?
Обернувшись и увидев темноволосую женщину в черной рабочей одежде, Гуннар кивнул.
– Меня зовут Карон, Карон из Сигил. В Храме я слушала твои лекции по этике гармонии.
– Прости, что не приветствовал тебя сразу. Вот, прослышал о новых хаморских кораблях и не удержался от любопытства…
– Да, корабль красивый и быстроходный.
– Только вот имя «Шрезан» вовсе не хаморианское. Интересно…
Карон рассмеялась.
– Корабль принадлежит Лейтррсу. Он родом из Энстронна: был отправлен на испытание, да так и не вернулся. Сделался в Хаморе процветающим купцом и даже порой выступает в качестве посланника. Правда, не у нас.
– Да… понимаю… – Гуннар снова вернулся взглядом к кораблю. – Сталь кажется такой же прочной, как черное железо, и винты отполированы прекрасно.
Карон кивнула.
– У них есть много военных кораблей еще быстроходнее этого. А еще больше стоит на верфях. Помощник капитана, когда говорил мне это, все время оглядывался.
– Раз они умеют строить такие корабли, я не удивлюсь, если их оснастят орудиями.
Карон взглянула в сторону судна и снова перевела взгляд на собеседника.
– Один матрос в «Белом Олене» рассказывал, будто они давно вооружают корабли пушками. У них таких много, может быть, уже сотни.
– Но для этого же нужна уйма железа, – заметил Гуннар, почесав подбородок.
– Ну, как раз в Хаморе железа полным-полно.
– Пожалуй, – отозвался Гуннар, задумчиво глядя на корабль, на залив и в сторону Кандара.
Загудел паровой свисток, и женщина с мимолетной улыбкой сказала:
– Это сигнал для меня: пора приступать к погрузке. Рада была повидать тебя, магистр Гуннар.
– Я тоже, Карон.
Гуннар бросил последний взгляд на «Шрезан» – пара чаек пронеслась над кормой хаморианского судна – и зашагал назад.
От следующего, охраняемого причала убегал кильватерный след, хотя никакого судна на виду не было. Некоторое время Гуннар продолжал смотреть вслед невидимому кораблю, а потом, покачав головой, двинулся вверх, к лавкам и пакгаузам над причалами.
IX
От Кифриена мы двинулись в юго-восточном направлении по утрамбованной глинистой дороге, ширина которой позволяла проехать в ряд трем всадникам или одному всаднику и одному фургону. Дорога шла вдоль кручи из красной глины, покрытой тонким слоем песка, травянистых лугов и тщательно ухоженных рощ оливковых деревьев с серебрившимися в утреннем свете листьями. Между рощами попадались деревушки – такие маленькие, что там не имелось ни верстовых столбов с названиями, ни даже сельских площадей: просто кучки белых оштукатуренных домишек с черепичными крышами да стайки ребятни. Некоторые из детишек пасли быков или овец, другие же просто сидели на каменных оградах, болтая ногами.
К середине утра серые облака поредели, а по-прежнему легкий ветерок изменил направление. Теперь он дул с севера, и воздух здесь казался более прохладным, чем в Кифриене.
Проезжая мимо оливковых деревьев, я невольно задумался о том, многие ли из этих плантаций принадлежат Хенсилу, купцу, заказавшему мне комплект стульев. Почему-то Антона понравилась мне больше, чем он, хотя я не сказал бы что ее профессия внушала мне большее уважение. Впрочем, и он, и она потакали человеческим прихотям, а такого рода деятельность никогда меня не восхищала. В конце концов намного ли этот богач Хенсил лучше Фастона, желавшего, чтобы я покарал голодного мальчишку? Торговцы провизией придерживают продукты для тех, у кого больше монет, а торговцы плотскими утехами делают то же самое со своим товаром. Разница в том, – при этой мысли я покачал головой, – что женщины думают сами, а вот оливки едва ли обладают мыслительными способностями.
– Мастер Гармонии, ты никак о чем-то задумался, – заметила Елена.
– Да вот, сравниваю оливки и женщин, – пробормотал я.
Джилла и Фрейда обменялись ухмылками.
– Кому этим заняться, как не тебе, – тихонько проговорил Валдейн, откидывая назад длинные русые волосы.
Тут уж и я не удержался от улыбки.
