– Я продам его обратно Луиджи.
Так звали торговца экзотическими животными, у которого Даниэле купил питона. Его лавка находилась в конце квартала.
– Он тебе больше не нужен? – удивился Лука.
– Меня не будет весь июль и август. Кто о нем позаботится?
– Только не я. Твой питон не нравится Самсону. А значит, и мне тоже не нравится. Давай сам с ним разбирайся.
После той последней ссоры с отцом и памятных пощечин Лука стал еще более строптивым, даже сварливым. Он пускался в споры по любым пустякам. Ему все больше не хватало присутствия матери.
– Нет, слушай, меня и вправду осенило. Луиджи даст мне денег, и мы с тобой осуществим мой гениальный план, – настаивал Даниэле.
– Что значит «гениальный план»?
– А вот поможешь мне отнести питона, тогда и узнаешь!
– А может, я не хочу знать? – лукаво спросил Лука.
– Ты мне все равно поможешь, потому что это приказ, – твердо заявил Даниэле.
– Мне противно на тебя смотреть, – сказал Лука. – Сначала нянчишься с питоном, а потом хочешь его отдать. Я ни за что не отдал бы Самсона, даже за новый конструктор «Лего».
– Заткнись, засранец, что ты городишь всякую чушь!
– А ты не ругайся. Папа этого не любит.
– Давай поднимайся и делай, что тебе говорят.
– Думаешь, я тебя боюсь? – дерзко бросил малыш.
– Да, именно так я и думаю, потому что ты еще сопляк, а я старше и больше тебя и могу тебя колотить, пока вся дурь не выйдет.
– Самсон, фас! – скомандовал Лука.
Бобтейл прыгнул и передними лапами прижал Даниэле к стене.
– Вот теперь посмотрим, сможешь ли ты одолеть моего пса, – злорадно воскликнул Лука.
В разгар ссоры домой вернулась Присцилла.
– Если ваша мать не приедет в самом скором времени, – пригрозила она, – я уволюсь! Вы мне надоели!
Увидев, как мальчики садятся в лифт, унося с собой питона в его клетке, она вздохнула с облегчением. Домработница до того обрадовалась, что даже погладила Самсона. В ответ бобтейл грозно зарычал. Она подумала, что у детей в семействе Донелли есть одна золотая черта: только что они вцеплялись друг другу в волосы, а через минуту становились лучшими друзьями и стояли друг за друга горой.
Андреа, как всегда, позвонил из редакции около полудня, чтобы узнать, как обстоят дела дома.
– Все хорошо, синьор, – сказала ему Присцилла. – Дедушка пошел в библиотеку. Лючия ушла on shopping[23] с синьорой Софией. Даниэле и малыш вышли вместе и унесли питона. Змея больше нет! – радостно сообщила филиппинка.
– И каким зверем они его заменили? – осторожно спросил Андреа.
– Откуда мне знать? Они еще не вернулись. Положив трубку, Андреа спросил себя, что замыслили его сыновья. Для него не прошли незамеченными успехи Даниэле: он избавился от уродовавших его колечек, перестал мочиться в постель и даже предпринял отчаянную, хотя и безнадежную попытку взяться за учебу. А теперь вот решил расстаться со своим питоном. Андреа подумал, что это уж чересчур. Ему необходимо было как можно скорее понять, что происходит. А тем временем у него самого назревала в жизни приятная перемена. Как раз в это утро ему позвонил из Рима один из руководителей РАИ.[24]
– Речь идет о неформальной встрече, по крайней мере для первого раза. Мы хотели бы видеть вас здесь у нас. Разумеется, дорожные расходы мы вам возместим.
– Могу я хотя бы узнать, о чем пойдет речь? – спросил Андреа.
– Мы создаем совершенно новый проект: тележурнал о театре и эстраде. Проект еще в стадии разработки. Словом, ждем вас завтра после обеда. Вы успеете приехать?
Андреа был так взволнован, что побежал все рассказывать своему главному редактору. Москати не замедлил выразить ему свое недовольство.
– Именно сейчас, когда газета переживает трудные времена, ты меня бросаешь, – проворчал он.
– Это всего лишь проект. Может, еще все сорвется, – возразил Андреа.
– Очень на это надеюсь, – отрезал Москати. Андреа вернулся домой к обеду одновременно с Лючией, нагруженной пакетами и сумками.
– София мне накупила целый гардероб на лето, – объяснила она. – Купальники, шорты, майки, босоножки. Хочешь посмотреть?
– Честно говоря, меня это не интересует. Я не отличу саронг от «бермуд», – признался Андреа. – Но мне не нравится, что София тратит на тебя столько денег.
– Тетя София была бы мне настоящей крестной, если бы ты дал меня окрестить. Но она мне все равно что вторая мама, нравится тебе это или нет.
