Риккардо.
В двери показалась Эстер. Она пыталась объяснить, что сделала все возможное, но удержать посетителя не смогла. Риккардо, успокаивая секретаршу, кивнул.
— Не волнуйся, Эстер. Я как раз хотел попросить тебя позвать князя.
Эстер улыбнулась и тихонько удалилась.
Гость выглядел скорее заинтересованным, чем удивленным. Он поудобней уселся в кресле, намереваясь в полной мере насладиться шумной семейной сценой клана Летициа. Он столько об этом слышал.
— Я сказал: ты ублюдок!
Голос Консалво звучал уже не столь решительно. Отчаяние еще питало его безумную отвагу, но спокойствие Риккардо казалось ему стеной, от которой отскакивали любые, даже самые жестокие оскорбления.
— Да, это ты уже сказал. Но, думаю, наши семейные проблемы не интересуют гостя.
— Ты знаешь, о чем я говорю, — произнес Консалво, заливаясь краской.
— Боюсь, ты ошибся, — любезно произнес Риккардо.
Похоже, он был очень заинтересован в этом умном, хитром французе и ради него отказался от обычного агрессивного тона.
— Ты даже не соизволил передать мне приказ о моем увольнении. Ты уничтожил дверь в мой кабинет, чтобы выставить меня на посмешище. Вы, Летициа, умеете убирать с дороги тех, кто вам мешает.
Риккардо встал, оттолкнул черное кожаное кресло, обошел письменный стол. Он предстал перед Консалво, словно рыцарь, выходящий на поединок из ворот крепости.
Оба они были одинакового роста — чуть выше метра восьмидесяти, и в лице было какое-то сходство: голубые глаза, вьющиеся светлые волосы. Но железный характер Риккардо был заметен сразу. Его молчание или улыбка действовали куда сильней, чем безумная дерзость Консалво.
Брак, на котором настоял Риккардо, принес несчастье всем: и Глории, и Консалво, и ему самому.
— Говорят, мы похожи, — произнес Летициа. — Но, по-моему, кроме роста, — ничего общего.
— Дурацкое замечание, — ответил Консалво. — Я тебя спросил, почему ты меня выставил.
— Хватит, — оборвал Брандолини Риккардо. — Я действительно кое-что поменял в управлении фирмой. Я собирался тебе сообщить поздней, но, учитывая твою чувствительность… — Он помолчал, а потом радостно произнес: — Прими уже сегодня мои поздравления!
— Поздравления? — растерялся Консалво.
— Ты назначен новым директором службы маркетинга. Твой кабинет на четвертом этаже. У тебя две секретарши и соответствующая зарплата.
По вызову Риккардо на пороге появилась Эстер.
—
— У тебя слишком много свободного времени, вот и начитался плохих книг и сомнительных газет, — произнес Риккардо.
— Ты просто пересадил меня из одной камеры в другую. На самом деле я тебе просто не нужен.
Консалво понял: придется склониться перед волей семьи, исключившей его из клана Летициа.
— Ты мне никогда не был нужен, — вырвалось у Риккардо.
— Наконец-то признался.
— Пошутили, и хватит, — резко оборвал его Летициа. — Теперь постарайся быть разумным.
— Как хорошо быть разумным! Будь разумным — и получишь награду!
— Умей правильно оценить ситуацию, — спокойно объяснил Риккардо. — Посмотри, стоит ли рисковать ради вознаграждения.
— Ты хочешь сказать, что Летициа умеют быть щедрыми с теми, кто соглашается терпеть удары, но безжалостны к тем, кто пытается уйти, хлопнув дверью.
— Я хочу сказать, что ты слишком много себе позволяешь, князь.
Когда Риккардо употреблял титул Консалво, это означало, что терпение у него на исходе.
В Консалво заговорила гордость, кровь его предков — кондотьеров и мореплавателей — вскипела в жилах.
— А меня не интересуют твои дары и щедрые награды. Я пока не понял, дорогой дядюшка, почему ты захотел, чтобы Глория вышла за меня. Ведь она-то не желала. И я пока не выяснил, почему ты теперь выставляешь меня за дверь, предварительно сыграв со мной злую шутку. Но я выясню, клянусь! Я уже обнаружил столько милых секретов в семействе Летициа. Кстати, узнай последний: твой наследник Рауль угодил в Лос-Анджелесе в тюрьму. За наркотики. За гомосексуализм в Америке не сажают…
Риккардо побледнел. Лицо его словно окаменело, зажатая в пальцах ручка переломилась пополам.
Консалво торжествующе огляделся.
— Что касается подробностей, — продолжал Брандолини, — обратись к твоей дорогой племяннице. Ей все известно про Рауля: про его приключения и его романы.
Итак, князь Консалво Брандолини все-таки швырнул в Риккардо Летициа тот камень, что держал за пазухой. После этого Консалво гордо удалился, а его собеседники так и остались сидеть неподвижно.
Глава 10
— Неужели все так и было? — спросила Роза.
Ей стало весело, и она улыбнулась, как девочка, которая старается скрыть от взрослых неуместную улыбку.
— Именно так, мадам. Я передал почти дословно. Уверяю, все так и было, — сказал инженер Понс, молодой француз, присутствовавший при стычке Риккардо Летициа с Консалво Брандолини.
— Вы меня развеселили. Давно я так не смеялась.
— Я счастлив, мадам, — продолжал француз, и в голосе его проскользнула тревога. — Я рассказал вам о том, что вас позабавило. Но, боюсь, нам придется перейти и к более серьезным вещам.
— Когда от души посмеешься, легче выслушать и неприятное известие, — сказала Роза.
Эмиль Понс, как истинный француз, оценил замечание старой женщины. Они сидели в кабинете Розы. Понс бывал здесь часто, по крайней мере раз в месяц он заходил обсудить дела. Вошел Клементе, толкая перед собой сервировочный столик с бутылкой «Димпл» для Понса и ананасовым соком для Розы. Клементе подал и свежевыпеченные пирожные, хотя Понс терпеть не мог сладкого, а Розе его запретили врачи. Но ей нравилось смотреть на пирожные и вдыхать сладкий аромат.
Клементе протянул Розе стакан, а француз приступил к делу:
— Ситуация очень сложная, мадам.
Понс взглянул на Розу сквозь толстые стекла очков, ожидая, какова будет ее реакция. Роза спокойно, с королевским достоинством, сидела в инвалидной коляске.
— Ну, дорогой, не стоит преувеличивать, — без всякого волнения произнесла она, поглядывая в окно на миланские крыши.
Эмиль Понс, вице-президент корпорации «Заводы Руасси», выпускник Массачусетского технологического университета, как и Риккардо, прилетел в Милан из Женевы, предварительно созвонившись с Розой.
— Так в чем проблема, Эмиль? — спросила Роза, дружески похлопав его по коленке.
— Я разговаривал с Риккардо, вашим сыном.
— Это мне известно.
— Синьор Летициа хочет нас разорить.
Роза поправила прядь, выбившуюся из прически, и небрежно уточнила:
— И это все?
