— Если только найдется место, где нас не разыщут немцы, — сказала Роза.
Она говорила, чтобы слышать собственный голос и голос Клементе, чтобы убедиться: она еще жива.
— Найдется такое место, — успокоил ее Клементе.
— Надеюсь, — улыбнулась Роза, чувствуя, что о ней заботятся. — А это что за люди? — спросила она, намекая на вооруженных мужчин, устроившихся на заднем сиденье.
— Хорошие люди, — уверенно заявил Клементе. — Американцы. Летчики.
Розе эти американцы показались похожими на сицилийцев: маленькие, черноволосые, молчаливые. Может, они и были потомками эмигрантов, но по-итальянски не знали ни слова.
— А Ричард ими командует?
И вновь перед глазами ее встало мужественное лицо Ричарда, освещенное светом луны. Как всегда, иронически поблескивали голубые глаза. Прошло три года; они встретились при трагических обстоятельствах, а он по-прежнему рассматривал ее со спокойной наглостью мужчины, уверенного в собственном превосходстве.
— Да, ими командует мистер Тильман, — подтвердил Клементе.
— Они взорвали самолеты?
— Да.
Роза повернулась к американцам и улыбнулась им.
— Давно они здесь? — спросила она.
— Несколько дней, приехали после 25 июля.
— А мне ты ничего не сказал…
— Мы не хотели вас втягивать в это дело.
Из лаконичных ответов верного Клементе Роза попыталась воссоздать картину случившегося. Тильман по приказу союзнического командования и при молчаливом попустительстве правительства Бадольо сколотил боевую группу, куда вошли бежавшие американские летчики-военнопленные. В их планы входило уничтожение самолетов, которыми могли бы воспользоваться немцы. Тильману было известно местонахождение заводов, а тайные укрытия он обнаружил с помощью Пьера Луиджи Дуньяни и Коррадино Летициа, выступивших против своих недавних союзников.
Роза ощущала собственную память как ледяной каток: мысли пролетали и ускользали. Слишком многое случилось за последние дни, и слишком быстро все произошло: нападение немцев, насилие, смерть, освобождение, а теперь вот это ночное путешествие в неведомое.
— Он вернулся, чтобы спасти мне жизнь, — прошептала Роза, стараясь справиться с волнением. — Он заплатил долг…
Клементе что-то пробормотал, осторожно лавируя меж рытвин и ухабов.
— Мне страшно, Клементе, — прошептала женщина ему на ухо.
Роза чувствовала себя брошенным ребенком. Ей хотелось рассказать кому-нибудь все, что она вынесла.
— Ничего не случилось, — сказал Клементе, а у самого ком застрял в горле.
— Он пришел, чтобы спасти меня, но я уже не та, что прежде…
— Все будет хорошо, — сказал Клементе, не отрывая взгляда от дороги.
Розе теперь казалось, будто она заранее предчувствовала события, что нахлынули на нее неудержимым потоком.
— Конечно, все хорошо… — повторила его слова Роза. — Главное — мы живы, — добавила она, хотя жизнь сейчас казалась ей ненужной.
— Он жив, — сказал Клементе, имея в виду Ричарда. — Джулио жив и Альберто.
Простое перечисление имен действовало на Розу лучше, чем любые красноречивые доводы.
— Верно, — согласилась она. — А Пьер Луиджи? А я? Ты же знаешь, что со мной сделали?
— Ничего я не знаю, — сердито ответил Клементе. — И никто ничего не знает.
— Да, конечно, — кивнула Роза.
Она решила, что не стоит добиваться от других ответов на мучившие ее вопросы, искать причины страданий.
«Не мог этот американский нахал появиться пораньше…» — горестно усмехнулась в душе Роза. Она прекрасно понимала: подобные соображения лишены логики и смысла. Но есть ли хоть какая-то логика, какой-то смысл в кровавой и бесполезной жестокости последних дней? Годы и тревоги принесли ей седину; углубились морщины на лбу; легли тени под глазами. А Ричард все такой же. На нем одежда с чужого плеча, но он по-прежнему выглядит ловким и мужественным. Он назвал ее Розой, как в те дни, когда любил. Любит ли он ее до сих пор? И какой смысл ей мучить себя? Прошлого все равно не вернешь. Розе удалось выбраться из пучины стыда, но никто не освободит ее от пережитого.
— Он приехал из-за меня? Скажи, Клементе, он приехал из-за меня? — спросила Роза, едва удерживаясь от рыданий.
Душа ее начала оттаивать, и боль пережитого терзала все сильней и сильней.
— Он приехал, чтобы помочь всем нам, — ответил Клементе, — а еще мистеру Тильману нужен Эггер. Его рассчитывают поменять на какого-то американского генерала…
— Понимаю, — разочарованно произнесла Роза.
— Главное — результат, — утешил ее Клементе.
— Но Пьера Луиджи уже нет, — прошептала Роза, вспомнив брата, который пожертвовал собой ради других. — Ричард знал, что Эггер в Имберсаго?
— Узнал в последний момент от одного из своих осведомителей.
Роза, казалось, немного успокоилась. В последние месяцы она жила, терзаемая сомнениями и неуверенностью, чувствуя, что теряет контроль над происходящим. Но судьба вела ее неисповедимыми путями. Пьер Луиджи действовал, не поставив сестру в известность. Коррадино, как оказалось, тайно поддерживал англо-американцев. И Клементе, верный Клементе, тоже скрывал от нее правду. Все они беспокоились лишь о безопасности Розы, но, незаметно для нее, она утратила возможность управлять событиями. И теперь Роза Летициа сомневалась, сможет ли она в будущем снова взять в руки дела семьи.
Маленький Риккардо пошевелился, и Роза высвободила затекшую руку.
— Тильман что-нибудь знает о ребенке? — без обиняков спросила она Клементе.
— Ничего, — ответил он.
— Был удивлен?
— Не очень…
Роза вздохнула. Было в этом вздохе и облегчение: Ричард, похоже, не разгадал ее тайну, и горечь: три года назад он клялся ей в любви, а теперь ему даже не приходит в голову, что ребенок его.
Они подъехали к какому-то строению, видимо заброшенному. В воздухе витал аромат свежескошенной травы. Небо по-прежнему было усыпано звездами.
— Приехали, — произнес Клементе.
Он загнал машину во двор, чтобы ее не было видно с дороги.
Фриц Эггер, сжавшись в комок, сидел на старом плетеном стуле. Он казался марионеткой, у которой оборвали ниточки, приводившие куклу в движение.
— Зачем? Почему? — недоуменно спрашивала его Роза. — Почему такая жестокость?
— Война, — ответил эсэсовец.
Он знал, что его взяли заложником, и рассчитывал остаться в живых.
— Война? Во всем виновата война? — повторила Роза.
Роза, Ричард и Эггер сидели в просторной кухне на заброшенной ферме. В комнате ничего не было, кроме покосившегося стола, хромого стула, на котором сидел немец, да пары табуреток. Горела керосиновая лампа.
— Надеюсь, суда не будет, — тусклым голосом произнес майор.
Его спокойствие задело Розу больше, чем откровенная грубость или оскорбительные слова. Унижение, насилие, шантаж, смерть Пьера Луиджи — вот что пережила она, а для Эггера все завершится
