Санджи был одним из самых сильных, но его талант не мог развиваться без постоянной подпитки громким успехом, а это делало знаменитого модельера уязвимым.
— Костюмы охраняют? — спросила Лилиан.
— Глаз с них не спускают!
Подобные меры предосторожности были вызваны необходимостью. Во Флоренции всего за несколько часов до показа изрезали на лоскутки коллекцию молодого, подающего надежды модельера. Таким жестоким образом дизайнера буквально вышвырнули из мира моды.
— Неужели они способны повторить подобное в Ла Скала? — заметила Лилиан, вспомнив эту историю.
— Вполне способны, но возможности у них нет.
Не придумав ничего другого, противники могли просто освистать Сильвано. Устроили же такое Миссони, когда он «осквернил» сцену театра блистательными костюмами, сделанными для «Лючии Ламмермур» Гаэтано Доницетти. С Версаче, работавшим для «Диониса» Бежара, поступили не так жестоко. Изысканная публика его просто проигнорировала. Но сегодня на сцену выступал корифей итальянского стиля. Сильвано боялся, что его враги устроят настоящий конец света.
Из соседней ложи улыбался Галеаццо Сортени, компаньон Сильвано, главный администратор и финансист фирмы. Они знали друг друга уже двадцать лет, а работали вместе десять. Рядом с Сортени сидели две американские журналистки, неоднократно заявлявшие, что не принадлежат ни к каким группировкам. Но, известное дело, когда нужно давать оценку живой легенде, трудно быть объективным.
Сильвано Санджорджо постарался расслабиться, откинувшись на спинку кресла и ловя восхищенные взгляды. Он идеально соответствовал представлению о великом создателе моды и выглядел гораздо моложе своих сорока восьми лет. Лилиан протянула руку, чтобы коснуться ладони Сильвано, но вовремя одумалась. Он не выносил, когда женщины дотрагивались до него, и делал исключение только для матери. Лилиан взглянула на Сильвано с обожанием. Санджи приложил к губам указательный палец, а потом легонько коснулся им губ женщины. Вспышка фотографа увековечила этот нежный жест и больно задела Сильвано, вторгнувшись в его внутренний мир. Он терпеть не мог, когда публика замечала что-то противоречившее сложившемуся образу великого художника. К счастью, Кристина всегда пресекала подобные пиратские выходки и умудрялась тем или иным способом завладеть негативами.
Из ложи напротив почтительно раскланялся Джиджи Лопес, владелец старейшего и самого престижного агентства фотомоделей. Именно он поставлял в альковы состоятельных миланцев очаровательных девушек для мимолетных встреч; некоторые сумели подняться до алтаря, и из них вышли превосходные жены.
Аромат цветов стал сильней, заглушая запах старого бархата и полированного дерева. Музыканты настраивали инструменты в волшебной бездне оркестровой ямы. Сильвано Санджорджо вгляделся в первый ряд лож и увидел его.
Рауль Летициа стоял, прислонившись к колонне. Встретившись глазами с Сильвано, юноша едва заметно кивнул ему. Безукоризненно скроенный смокинг подчеркивал совершенство фигуры Рауля. Сильвано залюбовался тонко очерченным профилем молодого человека, и сильное волнение охватило его. Он припомнил слова Риккардо Летициа, сказанные по телефону:
— Вы больше никогда не должны с ним видеться. Я его отправлю подальше на какое-то время. Ни в коем случае не ищите встреч с Раулем.
Риккардо выразился ясно, ясней некуда. Пока Сильвано соблюдал договор, то ли из уважения к семье Летициа, то ли из осторожности. Риккардо вмешался лично, поскольку это касалось его сына. К тому же стоило кому-нибудь в подходящий момент намекнуть на эту историю, и честь семьи погибла бы безвозвратно. Но сегодня Рауль вместе с гостями был в ложе и, не скрываясь, поздоровался с Санджорджо. Какого черта мальчишка явился в театр?
Лилиан, наблюдавшая за Сильвано, также заметила Рауля.
— Мальчик — само очарование, — сказала она.
— Больше, чем очарование, — откликнулся Сильвано.
— Пожалуй, — согласилась женщина, не сумев скрыть нотку зависти. — А я тебе не говорила, что бабушка Рауля в двадцатые годы работала продавщицей у моего прадеда?
— Неужели?
— Говорят, лучшей продавщицы женского белья в универмагах «Купер и Тейлор» не было.
— Стало быть, мы с легендарной старухой начинали одинаково, — улыбнулся Сильвано.
— Подумать только, она приплыла в Америку с эмигрантским пароходом в поисках счастья.
Лилиан заговорила легким светским тоном, пытаясь отвлечь внимание своего спутника.
— Невероятно, — устало откликнулся он.
Сильвано смотрел на Рауля, слушал Лилиан, думал о восхождении Розы Летициа и вспоминал собственную карьеру. Он прошел путь от неприметного провинциала до звезды мировой величины, его фото красовалось даже на обложке «Лайфа». Но семья Летициа, конечно, была могущественней, и Сильвано приходилось лишь издали любоваться своей мечтой — Раулем.
Установилась тишина, потускнели, потом медленно погасли люстры. Санджорджо в полумраке не сводил глаз с Рауля. Дьявольское наваждение притягивало его к юноше. Неожиданно прославленный модельер встал и сказал Лилиан, приглашая последовать за ним:
— Пойдем отсюда!
Лилиан слишком сильно любила Сильвано и не осмеливалась возражать. Она прекрасно понимала, что он сейчас чувствовал. Сильвано сильно нервничал, гадая, как примет публика его работу. А когда он увидел совсем рядом Рауля, к напряженному ожиданию прибавилось сильное волнение. Юноша был совсем близко, но так далеко. Сильвано умирал от жажды у источника.
Они покинули ложу в ту самую минуту, когда поднялся занавес и прозвучали первые такты «Богемы».
Глава 8
В одиннадцать вечера Риккардо Летициа распахнул стеклянные двери клиники Пресвятой Девы. Ночной швейцар, выйдя из-за стойки, встретил посетителя в полутемном вестибюле.
— Добрый вечер, синьор, — поздоровался швейцар и проводил Риккардо вверх по коридору. Все члены клана Летициа привыкли получать не спрашивая; им повиновались, прежде чем они приказывали; и тем более им не нужно было предъявлять документы, чтобы их признали. Риккардо ничего не спросил, а швейцар поспешил сообщить, распахнув дверь лифта: — Вам на третий этаж.
Наверху навстречу ему бросилась медсестра, осознававшая деликатность порученной ей миссии.
— Как она? — произнес Риккардо.
— Опасности для жизни нет! — авторитетным тоном заверила сестра.
Она проводила гостя по коридору направо и открыла дверь в маленькую прихожую, залитую голубоватым светом:
— Сюда!
— Благодарю! — произнес он.
— Но она отдыхает, — с беспокойством заметила сестра.
— Вы можете идти, — оборвал ее Риккардо.
Медсестра удалилась.
Он прошел через гостиную и заглянул в смежную комнату. Светильник также освещал ее каким-то звездным светом, придавая тревожные очертания скудной мебели: кровати, ночному столику, телевизору, паре кресел. У изголовья стоял стул для медсестры, на который и сел Риккардо.
— Привет, — слабым голосом произнесла Глория.
Ее большие светло-карие глаза неотрывно смотрели на него. В голубоватом ночном свете ее огромные, чуть приподнятые к вискам глаза казались волшебными. Они были больше и нежней, чем у
