— Ему надо имя придумать. Как ты его назовешь?
— Боби, — отчетливо и ясно произнесла Соня. — Я назову его Боби.
ГЛАВА 2
Учительница удовлетворенно оглядела сидящих перед ней первоклассников — девочек в белых халатиках и мальчиков в черных. Затем она спустилась с возвышения, на котором стояла кафедра, и, громко стуча каблуками-шпильками по каменному полу, направилась к доске.
Соня боготворила синьорину Аделе Кирико. Ей нравилась ее манера одеваться во все яркое, независимо от погоды, нравились ее красная помада и красный лак на длинных ногтях и даже запах одеколона и пудры. Соня считала учительницу настоящей красавицей и любовалась ее высокой грудью, тонкой талией, круглыми бедрами, втянутым животом, длинными и сильными ногами с мускулистыми икрами. Может быть, только лицо учительницы было не очень красивым, но зато живым и умным. Соня наслаждалась южными распевными интонациями ее голоса, когда она рассказывала интересные истории. Причем не только из книг, которые все когда-нибудь прочтут, а из своей личной жизни. Например, когда синьорина Кирико получила университетский диплом, она поехала работать в Реджо-Колабрия, где из окон школы было видно море. После уроков она с учениками шла на пляж. Там они вместе купались в теплой прозрачной воде. Соня никогда не видела море, поэтому относилась к нему примерно так же, как к сказочному дремучему лесу, где в заколдованном замке спит красавица принцесса, — иначе говоря, она и представить себе не могла, что море существует в действительности. Слушая рассказ учительницы, которая не только своими глазами видела бескрайнюю синюю гладь, но и купалась в нежных соленых волнах, Соня не сомневалась, что синьорина Кирико такое же сказочное существо, как Красная Шапочка, Белоснежка или Спящая красавица.
Она слышала, что синьорину Кирико за глаза называют сорокалетней старой девой, но пропускала это мимо ушей: какая разница, сколько ей лет и есть ли у нее семья? Главное — она так интересно рассказывает!
Из всех рассказов учительницы Соне особенно нравился рассказ про прекрасного пастуха. Однажды синьорина Кирико, будучи еще молоденькой студенткой, поехала с сестрами в горы, за Аспромонте. Там она случайно от них отстала, потому что ей захотелось напиться из источника. Едва она припала к струе, выбивающейся из скалы, перед глазами у нее мелькнуло лезвие ножа. Синьорина Кирико отпрянула в страхе и увидела, что рядом с ней стоит очень красивый молодой человек. Она, конечно, очень испугалась, потому что дело происходило в Сицилии, а она много слышала о сицилийских бандитах, которые могут хладнокровно убивать людей. Но молодой человек улыбнулся, и ее страх прошел. «Так вам будет удобнее пить», — сказал этот юноша и подставил под струю лезвие плоской стороной, так что на его поверхности вспенился маленький фонтанчик. Когда синьорина Кирико напилась, они разговорились. Молодой человек оказался местным пастухом, он поделился с горожанкой хлебом, сыром и луком, так что они чудесно пообедали в тени разросшихся дроковых кустов.
На этот раз учительница начала не с рассказа.
— Теперь, когда вы уже знаете, как пишутся гласные и многие согласные, — отчетливо, громко и медленно начала синьорина Кирико, — мы будем учиться писать слова. Сегодня я покажу вам два слова, которые играют в жизни каждого человека очень важную, может быть, даже главную роль. Эти слова…
Ученики слушали, затаив дыхание.
— «Дом», — вооружившись мелом, произнесла учительница, — и «мама».
Пока синьорина Кирико красивым почерком выводила на доске слова, а ученики открывали тетради, Соня встала и безотчетно пошла к двери: ей вдруг захотелось остаться совсем одной.
— Соня, вернись, пожалуйста, на место, — словно издалека, услышала она голос учительницы и медленно пошла назад.
Все старательно писали, а она сидела с остановившимся взглядом, заложив за спину руки.
— Соня, почему ты не пишешь? — дружески, даже ласково спросила синьорина Кирико, которая интуитивно чувствовала, что не должна корить девочку за непослушание: тут дело не в дисциплине, а в чем-то другом.
— Мне эти слова не нравятся, — с обезоруживающей простотой ответила Соня.
— Иди-ка сюда! — позвала учительница. — Скажи, тебе не нравится твой дом?
— Не нравится мой дом? — как бы машинально повторила Соня. — Не знаю, я не думала об этом.
Учительница с первого дня заметила, что Соня не такая, как все, поэтому внимательно к ней приглядывалась.
— Объясни, что с тобой?
— У меня нет дома.
Учительница знала Тонино и синьору Бамбину, потому что частенько в ожидании трамвая заходила в их остерию выпить кофе или капуччино, и поэтому поняла, что Соня говорит неправду.
— Ты уверена, что у тебя нет дома?
— Уверена.
— А где ты живешь?
— В остерии. Там всегда полно людей, которые пьют, едят, курят и играют в карты. Родители только ими и занимаются.
Учительница сочувственно посмотрела на свою ученицу и задала еще один вопрос:
— А мама? Может, скажешь, у тебя и мамы нет?
— Мама у меня есть, — ответила Соня, но не сразу, а после некоторого раздумья.
— Тогда в чем же дело?
— Мне ее имя не нравится.
— Назови мне два слова, которые тебе нравятся.
На Сонином лице появилась улыбка, в ее огромных янтарных глазах заплясали золотые искорки.
— «Боби», — сказала она, — это первое слово, а второе — «собака», оно мне тоже очень нравится.
— В таком случае садись на место и перепиши эти два слова в свою тетрадь, — сказала учительница и протянула Соне листок, на котором уже успела написать красивыми аккуратными буквами «Боби» и «собака».
Соня весело побежала к своей парте, а синьорина Кирико, глядя ей вслед, подумала, что надо как можно скорее поговорить с синьориной Бамбиной: ей хотелось разобраться в трудном характере своей ученицы.
Когда прозвенел звонок, все малыши с первого по пятый класс с веселым гамом бросились во двор. Школьный двор с почти уже облетевшими липами был огорожен металлическим сетчатым забором, за которым сидел и терпеливо ждал хозяйку уже подросший Боби.
— Привет, кутик. — Соня прильнула к сетке и просунула в ячейку пальцы, пытаясь погладить мягкую собачью морду. Молоденький таксик стал самым дорогим для нее существом, она никогда с ним не расставалась. По утрам Боби провожал ее до школьных ворот и сидел у забора до конца занятий. На большой перемене она рассказывала ему новости, а потом они по-братски съедали ее завтрак. Вот и сейчас Боби радостно повизгивал и вилял хвостом, всем своим видом показывая, что очень рад встрече.
Соня развернула завтрак, который ей дала мать. Это был рогалик, разрезанный вдоль, намазанный маслом и посыпанный сахарным песком. Первый кусок она, как всегда, просунула Боби.
— Сегодня я написала в тетрадке твое имя, — с гордостью сообщила она другу, который, молниеносно расправившись со сладким кусочком, нетерпеливо ждал следующего. В эту минуту Сонины успехи в правописании интересовали его меньше всего.
Дети не обращали никакого внимания на свою чудную одноклассницу, которая проводила перемены у забора, разговаривая с собакой. Учителя, сидя на каменной скамье, рассеянно наблюдали за играющими
