— Хорошо, — ответил незнакомый голос, видимо, сестры. — Я отвезу ее сейчас в палату, а вы подождите профессора Биньярди, он вам все объяснит.
Соня провалилась в небытие, а когда снова очнулась, услышала у себя в ногах тихий разговор.
— Мы чудом ее спасли. Еще какой-нибудь час — и начался бы перитонит. У нее была внематочная беременность.
— Какой дурак поставил ей диагноз «колит»?
Потом что-то сказал отец, но Соня не поняла, о чем он говорил. Проваливаясь в небытие и снова возвращаясь в сознание, Соня ловила слова, фразы, обрывки разговоров, но смысл их не доходил до нее. Постепенно она поняла, что находилась на самом краю пропасти и что теперь у нее никогда не будет детей.
ГЛАВА 11
— Попробуй эту, она с миндалем и кофейной начинкой, — сказала Вирджиния и показала пальцем на шоколадную конфету в форме лодочки.
— А ты вот эту, она с вишневым ликером. — И Соня подвинула подруге голубую картонную коробку.
Она похудела, побледнела, ее большие янтарные глаза из-за глубоких теней казались еще больше.
— Тебе вредно есть много шоколада, — строго сказал Антонио Бренна, появляясь на пороге Сониной комнаты с полным стаканом апельсинового сока, который он, боясь расплескать, аккуратно нес на подносике. — Ты что, забыла, что тебе рекомендовали врачи?
Хотя он и напустил на себя сердитый вид, но в душе был счастлив снова видеть улыбку на лице дочери.
Соню выписали из больницы несколько дней назад, и она попросила отвезти ее к отцу. Альдо она сказала, что побудет дома, пока не встанет на ноги: врачи велели ей еще некоторое время провести в постели, а в доме мужа, мол, за ней некому ухаживать. На самом деле это был лишь предлог — Соня решила уйти от Альдо Порта.
Какой уютной казалась ей сейчас ее узкая кроватка за ширмой! Что касается Антонио Бренна, он не возражал. Слава богу, что дочка жива-здорова, думал он, глядя на оживленную Соню, которая, сидя на кровати в материнской ночной кофте, как девчонка болтала со своей школьной подругой.
— Не волнуйся, папа, Вирджиния самая лучшая на свете сиделка, — испачканные шоколадом Сонины губы расплылись в улыбке. — Можешь спокойно заниматься делами, она присмотрит за мной.
У Антонио и в самом деле было полно дел: надо было отдать распоряжения официантам, обговорить с поваром вечернее меню. Заведение в недавнее время изменилось, и броская надпись «Ресторан Сант- Антонио», красовавшаяся с незапамятных времен над входом, только теперь стала соответствовать его стилю. Здесь прекрасно готовили местные блюда, и от желающих поужинать в модном ресторане отбою не было, многие даже из Милана приезжали.
— Тебе нравится работа учительницы? — спросила Соня, когда они с Вирджинией остались одни.
— Не знаю, я пока только временно. Еще надо конкурс пройти, чтобы получить штатное место.
Вирджиния совсем не изменилась за то время, что они не виделись: все такая же невзрачная, маленькая, только взгляд ее когда-то смеющихся глаз казался потухшим.
— По-моему, здорово быть все время среди детей.
— Дети тоже бывают разные, одни чудесные, а другие совсем несносные, — доверительно сказала Вирджиния. — Вообще, пока мы учились, я совсем иначе представляла себе работу учительницы, да и детей тоже. Не знаю даже, как тебе это объяснить.
Неожиданно глаза Вирджинии наполнились слезами.
— Что случилось? — ласково взяв подругу за руку, спросила Соня.
— Я влюбилась.
— В кого?
— В одного учителя. Он так ухаживал за мной, что я не устояла.
— Но ты как будто и не рада?
— Он женат, — шепотом призналась Вирджиния и потупилась.
— Черт побери! — вырвалось у Сони.
— Мы были с ним близки, — почти одними губами произнесла Вирджиния.
— И что? — нервно теребя на груди рубашку, спросила Соня.
— А то, что я забеременела.
Вирджиния разрыдалась, и Соня обняла ее за плечи.
— Это ужасно! — сказала она.
— Я покончу с собой, другого выхода у меня нет.
— Мудрое решение, — с нескрываемой иронией воскликнула Соня. — Взять да и броситься под трамвай, — что может быть проще?
— Я совершила ошибку и должна понести наказание.
— Не говори глупости! Хотя, честно говоря, не понимаю, зачем ты это сделала? По своему опыту знаю, как противно спать с мужчиной.
— Я бы не сказала, что это противно, — с удивлением взглянув на подругу, заявила Вирджиния. — По-моему, это очень приятно. Когда я вижу его, меня к нему неудержимо тянет, и даже, несмотря на случившееся, я хочу его.
— Неужели, Вирджиния? Как ты можешь?
— Сама не знаю. Но если он меня только пальцем поманит, я побегу не задумываясь.
— Ты действительно влюблена, бедняжка. Но я не допущу, чтобы ты умерла из-за такой ерунды. Я дам тебе денег, и ты сделаешь аборт.
— Спасибо, Соня. — Вирджиния обняла подругу в порыве благодарности, но в глазах ее по-прежнему было отчаяние. — Видишь ли, дело не только в моей беременности. Он меня разлюбил, видеть больше не хочет, а я без него жить не могу.
— Да ты просто чокнулась! — И Соня покрутила пальцем у виска, чтобы нагляднее объяснить Вирджинии ее глупость.
— Тебе легко говорить, у тебя муж, он любит тебя.
— Да, конечно, — с горькой улыбкой подтвердила Соня.
— Я понимаю, тебе тяжело, ты потеряла ребенка, но в другой раз все будет хорошо, и ты станешь матерью.
— Ошибаешься.
— В чем?
— В том, что я стану матерью.
— Но почему же? Ты ведь замужем. — Вирджиния недоуменно смотрела на подругу.
— Могу подарить тебе своего мужа, если хочешь, — на этот раз без тени иронии сказала Соня.
— Что ты говоришь, Соня! — с удивлением воскликнула Вирджиния.
— Зачем он мне нужен, этот муж! — не сдержалась Соня. — Детей я все равно не смогу теперь иметь. Да оно и к лучшему, я их никогда не хотела. Побывала замужем, и хватит.
Казалось, Соня обращается не столько к подруге, сколько к самой себе. Решившись наконец сказать вслух о том, что ее мучило, Соня почувствовала облегчение.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как девушки, учась в Школе урсулинок, мечтали о счастливом будущем, каждая о своем; и вот теперь, такие непохожие друг на друга, обе были одинаково несчастны.
— Зачем же ты вышла за него, если он тебе не нравился? — с возмущением спросила Вирджиния.
— Из чувства долга.
