Несколько раз генеральный директор звонил с корсо Монфорте и справлялся об Эдисоне, но было видно, что он беспокоился больше о себе самом и своем будущем, чем о хозяине издательства.
Эстер бросила взгляд на детей. К счастью, все они здесь, рядом с ней, в этом спокойном уединении, и все-таки жизнь стала очень трудна и опасна даже для тех, кто имел много денег.
Дети большинства их друзей были заблаговременно отправлены в швейцарские пансионы. Эдисон же, друживший с фашистами, всегда считал себя неуязвимым и решил, что будет достаточно отправить семью лишь сюда, в Белладжо, что гарантировало, по его мнению, полную безопасность.
Валли, которой исполнилось двенадцать лет, взяла на себя роль строгой учительницы и терроризировала младших, включая Лолу. Она любила устраивать диктанты и нарочно подбирала трудные слова, чтобы они сделали побольше ошибок, а потом с удовольствием распекала их за это. Трехлетняя Лола послушно чертила каракули на белых листах альбома для рисования, и Валли, обвиняя малышку в неаккуратности, все время наказывала ее. Фабрицио слушался сестру из страха, а Джанни просто терпел выходки Валли, вынашивая планы ужасной мести.
Эмилиано возвышался над ними, сидя на ветви большой секвойи, куда он забрался по длинной лестнице. Ему было четырнадцать лет, и он с увлечением читал роман Бальзака.
Голос Анджелины прервал размышления Эстер.
— Извините, синьора, — сказала горничная, — пришел настройщик и спрашивает вас.
Это был маленький худой человечек с висячими усами, абсолютно неподходящими к его лицу преждевременно состарившегося ребенка, делавшемуся еще более смешным благодаря очкам с толстыми стеклами. Он был органистом церкви Сан-Джакомо и пунктуально являлся раз в году на виллу, чтобы настроить небольшой рояль и пианино, которые по желанию Эстер были куплены для детей.
К детям приходила пожилая учительница музыки, которую они прозвали Мохнатая из-за большой родинки, густо покрытой волосами, на правой щеке. Это была мягкая и терпеливая старая дева, с невероятным рвением относящаяся к своим обязанностям, покорно вынося все выходки строптивых учеников. Джанни до того ненавидел фортепьяно, что однажды запер его и выбросил в окно ключ от инструмента. Потребовались долгие и прилежные поиски учительницы, чтобы найти его. Единственный, кто извлек пользу из этих уроков, был Фабрицио, который обладал прирожденной музыкальностью и почитал счастьем для себя брать эти уроки, как настоящий Монтальдо.
Настройщика звали Лодовико Джиларди. Эстер встретила его у входа и удивленно посмотрела на него.
— Разве вы должны были прийти сегодня? — вежливо спросила она, поздоровавшись.
Никогда не случалось, чтобы маэстро Джиларди являлся без ее вызова.
— Нет, синьора, — смутился тот. — Я пришел не для того, чтобы настраивать фортепьяно.
— Какова же цель вашего визита?
— Речь идет об одной очень деликатной вещи, — сказал Джиларди, который держал в руках папку для нот и неловко переминался с ноги на ногу, пытаясь скрыть некоторое замешательство.
— Слушаю вас, — подбодрила его Эстер, приглашая движением руки сесть на диванчик.
Мужчина подозрительно оглянулся кругом, не решаясь сесть.
— Я бы не хотел быть неправильно понятым, синьора Монтальдо, — озабоченно сказал он. — Но нас никто не слышит?
Маэстро Джиларди выглядел таким обеспокоенным, что Эстер начала волноваться.
— Мы абсолютно одни, — вежливо сказала она. — Но, во имя всего святого, не держите меня в неведении. Что же такое произошло?
— Видите ли, синьора, я бы хотел забрать один предмет, спрятанный несколько месяцев тому назад в вашем саду.
Эстер заметила пунцовый румянец, заливший щеки гостя.
— Какой предмет? — встревоженно спросила она.
— Один чемоданчик, если я правильно понял, — выпалил он одним духом. — Или, вернее, документы, содержащиеся в этом чемоданчике.
— Какие документы? — Эстер решительно ничего не понимала.
— Секретные бумаги, содержание которых было бы лучше не знать. Я и сам этого не знаю, синьора Монтальдо.
Больное сердце Эстер начало учащенно биться.
— Кто спрятал их в моем доме? — спросила она. — И где они спрятаны?
— Под лестницей, ведущей в беседку, — признался настройщик, ответив только на второй вопрос.
— Но кто их спрятал? — настойчиво повторила она.
— Этого я не могу вам сказать. Потому что и сам не знаю. Клянусь вам, синьора Монтальдо, — сказал музыкант, который, казалось, вот-вот заплачет!
— Почему я должна верить вам? — спросила она.
Настройщик открыл папку с партитурами, вынул оттуда запечатанный конверт и протянул его Эстер.
— Это все, что я могу сделать, чтобы вызвать ваше доверие, — сказал он.
Дрожащей рукой Эстер вскрыла конверт. Он был такой тяжелый, плотный и толстый, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы разорвать его. Внутри был только маленький черепаховый гребень. Эстер сразу узнала его, и сердце ее упало. Она признала его без всякого сомнения, этот гребень с изящным серебряным цветочком принадлежал ей. Эстер вспомнила, как долго искала его много лет назад в Кастильончелло, после ночи, проведенной с Себастьяно. Она перевернула тогда всю спальню в попытках найти его, но, убедившись в тщетности своих усилий, убрала оставшийся парный гребень в ящик туалетного столика.
— Будьте любезны, подождите минутку, — сказала она.
Она поднялась на верхний этаж и пошла в гардеробную. Открыла ящик и нашла маленький черепаховый гребень. Сравнила его с тем, который передал настройщик. Они были совершенно одинаковые.
— Значит, это ты взял его, — тихо сказала она, словно говоря с Себастьяно.
На мгновение Эстер почувствовала себя счастливой. Значит, все эти годы он хранил маленькое воспоминание о ней, а теперь возвращал его, чтобы дать понять, что любит ее, и она должна верить словам маэстро Джиларди.
Эстер сунула в карман юбки оба гребня, наконец-то соединенные, и вернулась к настройщику, с нетерпением и надеждой ожидающему ее.
— Хорошо, синьор Джиларди, — начала она. — Скажите мне, что я должна сделать для вас.
— Только позвольте мне подойти к беседке в вашем саду. И лучше бы удостовериться, что никто меня не видит.
Было что-то привлекательное в этом маленьком человечке, таком слабом на вид, но не боящемся риска, и Эстер почувствовала к нему искреннее уважение.
Они вышли вместе в парк, и она показала ему на беседку.
— Делайте то, что должны, — сказала она. — А я позабочусь, чтобы никто не побеспокоил вас.
Прихрамывая, Фабрицио подошел к стволу секвойи и поднял глаза вверх, где Эмилиано был погружен в чтение.
— Ток-ток, — произнес он условленные слова, которыми начинались их тайные разговоры, — мне надо поговорить с тобой.
— Ток-ток, я сейчас спущусь, — ответил Эмилиано, слез с дерева и встал рядом.
— Пойдем со мной, — позвал Фабрицио, двинувшись впереди него по тропинке, ведущей в беседку.
— Что случилось? — спросил Эмилиано. Лицо его сделалось серьезным и озабоченным.
— Здесь недавно был маэстро Джиларди. Возился с этой доской, — сказал мальчик, показывая именно на то место, где был спрятан чемоданчик монсеньора Бригенти.
Эмилиано огляделся вокруг. Поблизости не было ни единой живой души. Помогая себе складным ножом, с которым никогда не расставался, он отодвинул доску. Чемоданчик по-прежнему лежал на своем
