Последние слова Урсин услышал и понял, о чем думает великая жрица.
– Не терзайся сомнениями, прекрасная дочь Рим-Сина! Бог Луны видит твои заботы, он слышит твои мольбы. Еда бога была отличной. Тебе может это подтвердить твой отец, правитель Ларсы. Эта пища хороша и полезна. Бог доволен, Рим-Син доволен. На тебе благословение бога и правителя. Ты скоро поправишься и вернешься в свой храм.
Лекарь занялся приготовлением целебного питья, предупредив жрицу, что оно будет спасительным.
– Положи в ступку свежую грушу и растертый корень манны, – приказал он помощнику. – Смешай все это хорошенько, выложи в серебряный сосуд, залей пивом.
Когда питье было готово, Урсин подал серебряный сосуд Нин-даде, которая стонала и жаловалась на демонов зла:
– Моя печень вдвое увеличилась. Что будет со мной?
– Все будет хорошо, великая госпожа, – уверял лекарь.
Он потребовал у помощника порошок высушенной и растертой водяной змеи. Смешал его с размельченным корнем колючего кустарника наги, положил растение амамашумкаскал, подлил скипидар, все размешал и велел молоденькой жрице тщательно протереть этой мазью весь правый бок. Потом опухшую печень смазали маслом и повязали мягким шерстяным платком.
– Уберите опахала, – приказал Урсин, – принесите теплый плащ, укройте госпожу. Ей нужно тепло, а вы заботитесь о прохладе.
Когда больная, измученная болью и припарками, немного задремала, Урсин поспешил к себе, чтобы приготовить в своем святилище обещанное чудодейственное питье. Однако он не был уверен в его пользе. В смесь полагалось положить жидкий речной асфальт. А это могло повредить при болезни злой желчи. Царский лекарь никогда не сомневался в своем умении исцелять от многих недугов, но на этот раз он усомнился в своих возможностях.
ЦАРСКИЙ ЛЕКАРЬ ОЗАБОЧЕН
Вечерело, в храме бога Луны готовилась пища для трапезы бога. Во дворе храма, где был очаг, варилось мясо в бронзовом котле. Запах пряных трав вызывал аппетит у служителей храма. В час заката, когда солнце садилось и уходило за горизонт, в святилище внесли стол и поставили перед изображением бога. Жрица принесла воду для омовения рук, расставила сосуды с жидкой пищей и мясом, принесла кувшины с напитками, фрукты на золотом блюде. Помощница Нин-дады, знающая весь порядок священнодействия, брала в руки каждую миску с едой и водила ею у глаз божества, будучи уверенной, что бог ест глазами. Вблизи статуи бога стояли арфисты. Своей игрой они три раза в день участвовали в священнодействии. Курились благовония, они должны были заглушить запах еды. В храме пахло редкостными благовониями, а за пределами храма запахи вкусной еды вызывали у рабов острое чувство голода. Еда, побывавшая в святилище бога, никогда не доставалась простолюдинам, обслуживающим храм. А их были сотни.
Кормление бога происходило в великой тайне. Только Нин-дада и юные жрицы, ее помощницы, видели, как ест бог Нанна. Только они знали, доволен ли бог трапезой. Только они заботились о том, чтобы еда, побывавшая в святилище, в свежем виде досталась великому правителю Рим-Сину. Эта благословенная еда должна была принести царю здоровье и благополучие на долгие годы. Великий правитель Ларсы славился своим здоровьем, успешными походами и долголетием. Он верил, что благостная пища со стола бога способствует его процветанию. Иначе как могло свершиться небывалое? На двадцать девятом году правления Ларсой он завоевал Исин. После этого успешного похода прошло уже несколько лет без столкновений с племенами кочевников пустыни, склонных к грабежам. Их набеги приносили много зла прежним правителям Ларсы. Поистине боги любят Рим-Сина.
В час вечерней трапезы бога Урсину полагалось доложить царю о благополучии царского дома. Он должен был узнать: в добром ли настроении царь, хорошо ли ему спалось после дневной трапезы, доволен ли он целебным питьем, которое было приготовлено в святилище для спокойного сна повелителя. Урсин знал, что верховный жрец Имликум заботливо охраняет божественного Рим-Сина, не допускает дурных вестей, правитель Ларсы не знает о болезни Нин-дады. Царский лекарь был озадачен, сказать ли ему о болезни дочери, но так, чтобы царь не узнал истины и подумал, что это легкое недомогание, не опасное для жизни. А может быть, скрыть? Умолчать? Но как можно умолчать, когда опасность так велика? Надо сказать царю правду, но обнадежить его.
Низко склонившись перед владыкой, Урсин ждал вопросов, еще не зная, каков будет ответ.
– Все ли здоровы в царском доме? – спросил правитель Ларсы. – Нет ли чумы и холеры среди рабов? Не слыхал ли жрец про падеж скота?
– Все здоровы, – отвечал Урсин, – но…
– Что значит – но?..
Рим-Син посмотрел на жреца слишком строго. Взор его не сулил пощады. Урсин понимал, что ложь может принести еще большую кару. А вдруг свершится чудо и великая жрица выживет?
– …случилась беда, – продолжал царский лекарь, – заболела великая жрица храма Луны. Но ты не тревожься, божественный правитель Ларсы. Заклинатели уже позаботились. Нин-дада скоро будет здорова. Ей доставлено редкостное питье из Дильмуна, ей приготовлено целебное питье из многих трав. Они собраны в горах, в пустыне и на дне Евфрата. Помнишь, я исцелил тебя таким настоем?
– Я верю, ты исцелишь мою дочь, – сказал Рим-Син, – ведь тебе хочется еще пожить на свете? Поспеши к ней. Прикажи жрецам храма Нанна принести богу щедрые жертвы.
Царский лекарь поспешил покинуть покои правителя Ларсы. «Как бы не вернул меня и не потребовал сопровождать его к больной дочери, – подумал Урсин. – Лицо повелителя было сурово. Он не простит меня при дурном исходе. Он не вспомнит моей верной службы. Велит закопать живым вместе с юными жрицами, которые пойдут в священной процессии провожать свою госпожу в последний путь. Смерть великой жрицы повлечет за собой смерть многих людей. Но ты не должен быть среди них, Урсин».
Жрец подумал и прижал руку к сердцу, чтобы унять его торопливый стук. Ноги подкашивались, и, казалось, силы оставляют его. «Еще утром я был совсем здоровым, – подумал жрец. – Страх забрался в мое чрево и точит его. Я хочу жить! Помоги мне, великий Энлиль, добрый мой покровитель, лучший из богов! Не дай мне погибнуть!
Страх перед неизбежным несчастьем, мысль о том, что Нин-дада обречена и не будет ему спасения, не
