И в этот день солнце палило немилосердно. Но для Ветлина это ничего не меняло. Он уселся на краю сцены и закурил:
— Ну, и пекло…
— Алексей Михалыч!
Ветлин лениво отозвался:
— Ну?
— Тут… телеграмма…
— Ну?.. И что?..
— Дану… телеграмма. Еще одна. Даже две, товарищ прапорщик.
Скиба протянул Ветлину две телеграммы. С явной опаской прапорщик взял в руки ядовито- фиолетового цвета бумажку. 'Обычно такие бумаги ничего хорошего в себе не несут', — мелькнуло у него тревожное предчувствие. Ветлин разорвал тонкую полоску, которой была опечатана телеграмма, развернул ее и пробежал глазами нехитрый текст: 'МАМА В ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ ПОТОРОПИСЬ СЫНОК'. Ниже оператор подтверждал подпись военкома.
— Ох, елки зеленые! Этого еще не хватало! — вырвалось у прапорщика.
Дрожащими пальцами он развернул вторую. Набранные оператором телетайпа большими буквами слова, сложились в лишенную знаков препинания, жуткую фразу: 'МУЖАЙСЯ СЫНОК МАМА УМЕРЛА'.
— Ох ты, уточка моя… — и бросил Скибе. — Подай мабуту…
Колокола громкоговорителей накрывали последним хитом Примы всю бригаду: '…Я приглашаю Вас на праздник,/Где будет все для нас двоих…' А солнце палило немилосердно.
В дверь с табличкой 'Начальник политотдела' Ветлин ворвался без стука. Начпо оказался на месте. Обливаясь потом, он прихлебывал чай из верблюжки:
— Вы что себе позволяете, товарищ прапорщик! — возмутился подполковник, ворвавшемуся без разрешения Ветлину.
— Виноват, товарищ полковник! Но…
— Распоясались, трубадуры… — с напускной строгостью оборвал начпо.
Подполковник сделал два шага к своему столу, поправил пуговицу на х/бэшке и опустился в жалобно скрипнувший под грузным телом стул.
— Ладно уж. Как там концерт наш? — смягчился Китаев.
Подполковник все же считался с тем, что подчиненные за глаза называли его «папой», и старался поддерживать репутацию всеобщего покровителя и попечителя.
— Все нормально! Разрешите доложить! — попытался направить разговор в деловое русло Ветлин.
Китаев понял, что прапорщик ушел от разговора о концерте неспроста.
— Что случилось?
Ветлин молча положил на стол перед начпо телеграмму. Прочитав ее, держа на вытянутой руке (Китаев маялся зрением), он выронил телеграмму на стол и тихо выругался.
— Он в Харе?
— Так точно!
— И что ты от меня хочешь?
— Отпустите парня, товарищ полковник!
Тяжело выпустив воздух из легких, Китаев переложил несколько бумажек на столе, помедлив пару секунд, поднял грузное тело, достал ключи от сейфа и открыл его.
— На вот, ознакомься! — Китаев извлек из папки и протянул прапорщику запятнанную потными пальцами бумажку.
Ветлин взял ее в руки, и, вытерев ладонь о хэбешку, углубился в чтение. На типографском бланке штаба округа печатной машинкой, с пробелами вместо буквы «о», «красовался» приказ начальника политотдела ТуркВО:
'В связи с осложнившейся эпидемиологической обстановкой и участившимися случаями неоправданных задержек личного состава при возвращении из отпусков и медицинских учреждений после выздоровления, приказываю:
— Начальникам политотделов подразделений 40-й армии:
приостановить предоставление военнослужащим отпусков на любых основаниях.
— Медицинской службе:
а) произвести сбор статистических данных по видам заболеваний, по подразделениям, по местам их дислокации;
б) рассмотреть вопрос целесообразности и оправданности пребывания военнослужащих в медицинских учреждениях округа;
в) разработать и провести комплекс профилактических мероприятий с целью предупреждения заболеваний личного состава.
— Начальникам пересыльных пунктов:
разработать и провести комплекс мероприятий по усилению контроля за режимом регистрации, содержания военнослужащих, их отправки к месту дислокации частей и устранению участившихся случаев неоправданных задержек военнослужащих при следовании из отпусков и после излечения в медицинских учреждениях…
— Военным комиссарам гарнизонов:
усилить контроль за военнослужащими, прибывшими в отпуск…'
Дальше Ветлин читать не стал, поднял голову и уставился с немым вопросом на Китаева.
— Что ты уставился? Ты видишь, что это выше моей компетенции? Марш отсюда! — безмолвная тупость прапора начала раздражать Китаева.
— Есть! — Ветлин отдал честь, подчёркнуто уставным движением развернулся и вышел из кабинета.
Прапорщик поплелся к себе в БРЗ* *
«Срочники» оставались жить в палатках, метрах в трехстах от БРЗ. С тех пор только дежурный офицер находился ночью рядом с бойцами, в каптерке. Да и то не всегда. Может, и стоило поддерживать дистанцию с солдатами, но Ветлин не одобрял таких методов. Возможно, в Союзе это и было оправдано. Но только не здесь.
Духота в общаге стояла неимоверная. Ветлин намочил полотенце, чтобы обтереться. Как-то же нужно было спасаться от этого зноя. Но вместо того, уселся на кровать и тупо уставился в свежевыкрашенную белой краской стену. С махрового полотенца с надписью 'Полтавские галушки' ему хитро подмигивал гоголевский козак Голота. Брат подарил. С прошлогодней Сорочинской ярмарки берег. 'Вот тебе и привет с Украины', — невесело подумал прапорщик.
Дверь распахнулась настежь. Увлечённый своими нелегкими думами Ветлин даже слегка испугался.
В проеме стоял начпо:
— Извините, что без доклада. А ты думал только тебе разрешается?
Прапорщик, пытаясь спрятать выражение удивления, принял строевую стойку.
— Садись, Михалыч! Побалакаем. Так, кажется, на Украине говорят?
— Не так. — Ветлин чувствовал себя оскорбленным настолько, что считал себя в праве поставить на место любого, даже начпо. — Можно Машку через ляжку, можно на сеновале, можно на телеге, а балакають в(!) Украине а не «на»…
Китаев не ожидал найти прапора в таком настроении. Но все же, не время было реагировать на такие выпады:
— Ты думаешь, у меня совсем сердца нет? — задал вопрос Китаев и тут же дополнил. — Знаешь, сколько ребят в пулеметном взводе у Кузнецова осталось?
Ветлин понял, что ответа от него не ждут. Начпо продолжил:
— Четверо. А в роте — пятьдесят два, вместо девяноста четырех штатных. Полтора взвода вместе с
