интрихи», как сама о ней отзывалась.
Екатерина II имела все основания в 1770 году писать: «Положение с Францией наше может столько же быть присвоено и Гишпании и Королевству Обеих Сицилий… Со всеми сими Бурбонскими дворами имеем мы только наружное согласие; и можем, конечно, без ошибки полагать, что они и оружию нашему добра не желают. Таковые диспозиции Бурбонских дворов в рассуждении нас, по причине настоящей войны нашей, открываются от дня в день более; и нам по известиям, от всех сторон получаемым, надлежит ожидать, что, не возмогши ни по какому законному резону явно нас атаковать, постараются они коварством и хитростью искать самого малейшего к привязке предлога для нанесения нам вреда и воспрепятствования на востоке нашим операциям, вследствие чего должны вы завсегда остерегаться их хитростей…»
Но в 1774 году вступает на престол Людовик XVI. Одним из первых является к нему с поздравлениями «знатный русский вельможа» И. И. Шувалов, последний фаворит Елизаветы, и встречает самый радушный прием. Было в этом приеме что-то не совсем обычное даже для самых знатных особ.
Шувалов, по существу, изгнанник, лицо нежелательное при дворе Екатерины II. Тем не менее вдова Филиппа Орлеанского, былого регента при малолетнем Людовике XV, преподносит ему табакерку с портретом Петра I — ту самую, которую в свое время Петр подарил ее мужу. Другие члены королевской семьи делают ценные подарки, заказывают в его честь стихи. Остается незамеченной даже дружба с Вольтером: Шувалов приезжает в Париж из Фернея. И все это в то время, когда новый французский король выражает одобрение направленным против Екатерины II планам вождей польской конфедерации, и прежде всего Кароля Радзивилла, снова поднять против России турок.
Франкфурт-на-Майне
Лимбург — земля в Арденнах. Крохотное немецкое княжество, растворившееся со временем в границах Бельгии и Голландии. Неподалеку от Голштинии, совсем рядом с входившим в моду курортом Спа. Его правитель в начале 1770-х годов носил пышный титул князя Священной Римской империи, владетельного графа Лимбургского, Стирумского и Оберштайн.
Правда, Стирум был еще меньше Лимбурга, а права на Оберштайн приходилось делить с курфюрстом Трирским. Но это не мешало Филиппу Фердинанду, недавно сменившему на княжеском престоле старшего брата, содержать собственную армию, иметь поверенных в Вене и Париже, тем более строить планы на будущее. У князя шла тяжба о правах с королем Прусским — Филипп Фердинанд не пренебрегал даже литературными сочинениями против Фридриха II, — у него были претензии и к Петербургу.
Как прямой потомок графов Шаденбургских, Филипп Фердинанд предъявлял права на Голштинию и пользовался титулом герцога Шлезвиг-Голштейн-Лимбургского. Задним числом официальные русские историки могли пренебрежительно отмахиваться от подобных притязаний. Тем не менее в свое время признание этих прав в политическом розыгрыше европейских стран могло аннулировать все акты Екатерины II в отношении Голштинии вплоть до последнего обмена голштинских земель на Ольденбург. Угроза тем более явственная, что Филиппа Фердинанда поддерживала Австрия, как, впрочем, готов был поддержать и Версаль. Имевший хождение в Европе основанный князем орден так и назывался «l’ordre demerite du Lion de Holstem-Limbourg» — почетный орден Голштино-Лимбургского Льва.
Нейсесс
Сочетание Россия — Персия… Для Европы почти фантастическое и тем не менее реальное, существовавшее в действительности. При Петре I — когда Тамасп-хан в борьбе с внутренними противниками ищет поддержки русской силы, охотно расплачиваясь прикаспийскими землями. При Анне Леопольдовне — когда свергнувший очередного властителя Надир-шах присылает посольство в Петербург, чтобы торжественно заявить о своих победах в Индии — разгром войск Великого Могола под Дели был полным — и в Туркестане, где бухарский хан уступил ему территорию до Амударьи. Задуманное Надир-шахом посольство
