И небольшая местная подробность. Английский консул в Ливорно сэр Джон Дик был единственным в XVIII веке подданным Англии, получившим русский орден — в конце 1775 года. К ордену были присоединены редкие по ценности бриллианты для леди Дик. Обвинение в нарушении дипломатического статуса, который предъявляли сэру Дику и современники, и официальные историки XIX века, он и не пытался отвести.
Дальше начиналась Россия…
Эпизод о государыне цесаревне
Завещания не было. Точнее — не должно было быть.
Все знали: Петр думал о старшей дочери. Откладывал венчание с надоевшим Голштинским герцогом. Толковал с Анной о государственных делах. Заставлял сидеть на советах. После шумной истории с красавцем Монсом Екатерине не приходилось рассчитывать на престол. Вместе с упавшей на плаху головой любимца рушились все ее и без того сомнительные надежды. Коронация вчерашней Катерины Трубачевой имела совсем особую цель — Петр хотел узаконить положение ее дочерей рядом с ненавистным потомством царевича Алексея.
Но никто не сомневался: в предстоявшем размене власти решающее слово принадлежало царедворцам — на кого сделают ставку, кого поддержат. Трудно нацарапанные на грифельной доске слова одинаково могли быть правдой, легендой или полуправдой. «Все отдать…» — имя (стершееся, стертое, ненаписанное?) перед лицом наступающей смерти не имело значения. Приказ позвать Анну опоздал — ее искали так долго, пока не угас последний проблеск сознания.
Кто-то вспомнит о погребальных свечах — надо зажечь у постели. Кто-то позовет живописцев — пусть займутся последними (на всякий случай!) портретами. Кто-то распорядится попами — чтоб читали псалтырь — и захлопнет дверь перед дочерьми: в них уже не было нужды. В соседней комнате (хрип умирающего — не помеха!) решается судьба престола.
Меншиков назовет Екатерину — ему ответит молчание. Тех, кто и думать не хотел о Катерине Трубачевой. Но и тех, кто знал последнюю, единственную волю Петра. Смолчит кабинет-секретарь А В. Макаров — былая должность останется за ним! Смолчит духовник императора Федосий Яновский — ему нужно первое место в синодских делах. Блеснувшие в дверях штыки преображенцев утвердят нежданную победу: «Да здравствует императрица!»
После страха разоблачения, суда, развода Екатерина тем более не может не оценить оказанной услуги. Но Меншиков и сам не спустит цены. Завещание! Только завещание — в пользу его дочери и обвенчанного с ней сына царевича Алексея. О своих дочерях Екатерина должна забыть — сегодня они угрожают ее власти. Анна и Елизавета… Пусть (от злых языков!) займут место в очереди за Петром II и его потомством. Потомством Александра Даниловича Меншикова. И еще. Анну надо обвенчать — тем более голштинцы сумели заслужить неприязнь русских. И выслать в Киль. Но главное — чтоб никто и никогда не поминал ее имени.
Отправить в Устъвилюйское зимовье и содержать под крепким караулом и никуда и ни для каких нужд его не отпускать и смотреть за ним крепко, чтоб он над собою чего не учинил, или куда бы не ушел, а также не давать ему ни чернил, ни бумаги, и никого к нему не подпускать.
…А живем мы, он Сантий, я и караульные солдаты, в самом пустынном крае, а жилья и строения никакого нет, кроме одной холодной юрты, да и та ветхая, а находимся с ним Сантием во всеконечной нужде: печки у нас нет и в зимнее холодное время еле-еле остаемся живы от жестокого холода; хлебов негде испечь, а без печеного хлеба претерпеваем великий голод; и кормим мы Сантия и сами едим болтушку, разводим муку на воде, отчего все солдаты больны, и содержать караул некем. А колодник Сантий весьма дряхл и всегда в болезни находится, так что с места не встает и ходить не может.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Санти Франц Матвеевич (1683–1758) — граф, уроженец Пьемонта. Состоял на службе у графа Гессен-Гомбургс-кого, откуда был приглашен Петром I в качестве товарища герольдмейстера для сочинения гербов, в частности русских городов. В феврале 1725 г. назначен обер-церемониймейстером. В 1727 г. за участие в заговоре в пользу Анны Петровны сослан в Сибирь. Возвращен из ссылки Елизаветой Петровной в 1742 г.
Завещание понадобилось много раньше, чем могла предполагать императрица. Слишком рано, как показалось многим из очевидцев. В январе 1725 года не стало Петра I, 6 мая 1727 года — Екатерины I. Дорога к единоличному управлению Российской империей была для А. Д. Меншикова открыта.
Елизавета? Оставалось всего лишь поторопиться с браком. Карл Август, епископ Любекский, уже находился в Петербурге, с ним цесаревну ждала дорога все в те же прибалтийские земли.
Правда, 1 июня, накануне венца, жениха унесла «простудная горячка». Другим вариантом светлейший заняться не успел — 7 сентября он был арестован по обвинению… Впрочем, обвинение удалось сочинить спустя много месяцев. Главное — меншиковское правление не состоялось, несметное состояние светлейшего нетерпеливо и жадно расхватывали члены царской семьи.
И небольшая подробность. Палаты в многочисленных московских и петербургских меншиковских дворцах были увешаны портретами — Петр I и Екатерина I, царевич Алексей и София-Шарлотта, герцог Курляндский и вдовствующая герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, дочери старшего брата Петра Иоанна Алексеевича, французский и прусский короли, турецкий султан и — ни одного изображения дочерей Петра: Анны и Елизаветы. В многоходовой комбинации Александра Даниловича места для них не существовало.
Ехать из Раненбурга водою до Казани, и до Соли Камской, а оттуда до Тобольска; сдать Меншикова с семейством губернатору, а ему отправить их с добрым офицером и солдатами в Березов. Как в дороге, так и в Березове иметь крепкое смотрение, чтоб ни он никуда и ни к нему никаких писем и никакой пересылки ни с кем не имел.
