Но около императора плотной стеной выстраиваются Долгорукие. Фавор Ивана Алексеевича, которого Петр II даже ночью не отпускает из своей спальни, должен быть закреплен браком его сестры. Екатерина Алексеевна Долгорукая получает громкий и заново придуманный титул «государыни-невесты». Брат может ее ненавидеть — семейных уз никто из Долгоруких не предаст. Елизавете остается посторониться.
Значит, несмотря ни на что, Александрова слобода — Петр II и слышать не хотел о возвращении в Петербург, жалкая видимость собственного двора из ближайших родственников и полунищих дворянчиков, штат, который едва-едва удавалось прокормить, и постоянный ненавистно-напряженный досмотр Долгоруких: лишь бы ничего не упустить, никакой провинности цесаревны не забыть, каждый шаг переиначить в глазах императора и большого двора.
Все благонамеренные люди радуются уменьшению царского фаворитизма принцессы Елизаветы, которая четыре дня тому назад отправилась пешком за десять или двенадцать миль на богомолье в сопровождении одной дамы и Бутурлина.
По сему отправили к нему (действовавшему на Украине против татар Голицыну. —
Человек, который пороха не выдумает, но которого Господь Бог в гневе своем сделал генерал- майором.
Всемилостивейшая государыня цесаревна, вашего императорского высочества обичайная ко всем милость, паче же та предовольно мною следованная, приводит в дерзновение меня ненадлежащим чрез cиe представить себя пред ваше императорское высочество во всемилостивейшее предприятие, которым столько премного награжден бывал, что в жизни моей не достанет всерабственно отслужить, и тая самая усердность привлекает меня завсегда предстоять пред вашим императорским высочеством в раболепнейших замыканиях, еже и чиню от искательной моей вседолжной верности, когда явлюсь угоден быть под высочайшим повелением по делам имеющим здесь домовым. Ваше императорское высочество, то всемилостивно мною взыскательным прошу приказывать, то не токмо с охотным желанием, но и крайнею ревностною прилежностью во всеповиновении моей простираться рабски долженствую; понеже как известился от управителя вашего императорского высочества, не без нуждных дел находится, кои все и себя самого подвергаю во всемилостивейшее высочайшее призрение.
Отпускается к поставцу ее высочества и служителям, окроме банкетов и приказов, водка, вино, пиво.
Духовник Федор Яковлев
Фрелина Анна Карловна [
Фрелины Симоновны [
Села Царского священник
Камор-юнкер Александр Шувалов
Дьякон Иван Лаврентьев
Г-н Воронцов [
Г-н Возжинский Пимен Лялин
камер-фурьеры
Петр Гагин
Камер-паж Шубин Василий
Чулков
камординеры
Игнат Полтавцев
Певчему Алексею Григорьеву [
Авдотья Павлова, Устинья Никитина, Анна Самарина, Акулина Чулкова, Катерина Яблонская, Агафья Яковлева, Авдотья Селихова — камор-юнгферы
Елизавета Ивановна
Лекарь Ведре
Мадамы
Кристина Крестьянова
Мадама, что при фрелинах
Мадама, что шьет золотом кормилица Василиса Степанова
кофишенки: Василий Страшников, Карл Сиверс
музыканты: Штройс, Иван Матвеев
кухмистер Яган Фукс
футер-маршал Ратков
лейб-кучер Скорняков
бандурист Григорий Михайлов
валторнисты 2 человека
певчие: Иван Петров, Кирила Степанов, Петр Еремеев, Петр Лазорев, Федос Мосеев, Иван Федоров
капрал Купреянов, что у строения
кузнец Яган Карла
Татьяна Тютчева
Яков Дмитриев
мадам Пангорша
Штат цесаревны на время между апрелем 1729-го и апрелем 1730 г.
Можно было лишиться и больше не искать милостей взбалмошного мальчишки. Уехать в глухую Александрову слободу и месяцами не наведываться в старую столицу. Забыть о похоронах родного дяди и пренебречь обязательным придворным празднованием собственных именин. Развлекаться строительством — хоть всего-то дела был дом на слободской Торговой площади: верх деревянный, низ каменный. Высчитывать гроши на новые салфетки — старые давно излохматились — и пару ситцевых платьев. Устраивать домашние праздники (откуда взять гостей!) и сочинять стихи:
