семье которого тайна клада передавалась из поколения в поколение «от самого Калныша». Может статься, речь шла об имуществе последнего кошевого атамана Запорожской сечи Петра Калнишевского. Когда Сечь по царскому указу была «взята приступом» и прекратила свое существование, атаман бежал, по преданию, на Дон. Вполне вероятно, что скрывался он в Раздорах — одном из богатых казачьих городков, поддерживавшем самую тесную связь с верхушкой Запорожской сечи. Подтверждает это и одна из песен, записанных в Запорожье:
Кстати, вполне достоверно известно, что с бегством Калнишевского исчезли и следы запорожской казны. По этому поводу существовали самые различные легенды. Одна из них вела к Переяславу, другая — к Корсуню, третья — к реке Подпольной. Так или иначе, но найти сокровища до сих пор не удалось.
Известен и такой достоверный факт. Калныш не покинул Дон добровольно. По требованию Екатерины II кошевой «вредного скопища» — Запорожской сечи — Петр Калнишевский, войсковой писарь Иван Глоба и войсковой судья Павел Головатый были разысканы и препровождены под конвоем в Москву. Уже совсем недавно были найдены свидетельства о том, что кончил свою жизнь Калнишевский узником Соловецкого монастыря в 1803 году, ста двенадцати лет от роду.
Не осталась ли часть сокровищ Калныша на Дону, там, где последний кошевой некогда грозной Сечи намеревался укрыться от царских воевод? И не тайну ли Калныша хранит до наших дней казачья семья в Раздорах?
Но клад последнего запорожского атамана мог быть зарыт и не в Раздорах, а где-то на дороге, что вела с Хортицы к Дону. Житель Таганрога Николай Самойлович Овчаров — тоже неутомимый кладоискатель — рассказывал мне о другом предании, которое уже больше столетия переходит в их семье от дедов к внукам.
А было так.
Прапрадед Николая Самойловича был привезен с семьей в Приазовье помещиком-крепостником из Рязанской губернии. Помещик намеревался, так сказать, «осваивать целину», миллионы гектаров которой веками лежали нетронутыми на необозримых просторах «Дикого поля».
Деревушка и помещичья усадьба были заложены у слияния двух ручьев родникового происхождения. По свидетельству старожилов на том месте была небольшая роща, росли могучие деревья.
Шли годы, деревушка росла. И однажды Овчаровы вздумали вырыть во дворе колодец, чтоб не таскать воду из «копанки» у ручья. Когда яма достигла двух аршин глубины, заступ наткнулся на что-то твердое. Вытащили... обгорелый обрубок толстого дерева, другой, третий, а им, казалось, и конца не будет. Вся земля на двухметровой глубине оказалась заваленной обгоревшими пеньками и сучьями.
— Вот тебе и раз! Копали, копали и докопались. Место это, выходит, нечистое, поганое... — растерялся Овчаров-старший. — Вылезай, сынок, наверх, забрасывай яму. Выкопаем колодец в другом месте...
Так и сделали. А много лет спустя зашел во двор к Овчаровым усталый и запыленный путник. Был он стар и болен. Когда накормили и напоили его, разговорился. Вспомнил, как пятьдесят или шестьдесят лет назад в этих местах отряд запорожских казаков, торопившийся уйти от погони, зарыл будто бы в этих местах — триста шагов от криницы — богатые сокровища. Несподручно, видно, было везти их дальше.
Странник ушел, а предание в семье осталось. Пытался ли кто-нибудь из Овчаровых еще раз добраться до тех обгорелых бревен, что лежали на двухметровой глубине, и узнать, что лежит под ними? Нет, не пытался. Сомневаться в этом нельзя. Люди набожные, богобоязненные, они не хотели даже осквернять свои руки прикосновением к тем, пусть даже несметным, сокровищам (если они там действительно были), что были добыты «разбойным путем». Иногда поговаривали на досуге о странном пришельце, вспоминали его рассказ, но лопат в руки не брали, всякий раз осеняя себя крестным знамением и отгоняя «лукавого», который нет-нет да и пытался «ввести их во искушение»...
Но это — всего лишь предание. А если поразмыслить над ним?
Запорожская сечь действительно по приказу Екатерины II была взята приступом царскими войсками. Доподлинно также известно, что атаман Калнишевский успел с небольшим отрядом бежать на Дон, и с бегством его исчезли все следы сечевой казны. Какими же были пути-дороги беглецов?
Пока отряд двигался по «Дикому полю», ему ничто не угрожало. Но вот он стал приближаться к устью Дона. Здесь уже было небезопасно. Снова к тому времени (1775 год) была возведена из руин дважды разрушавшаяся Троицкая крепость на Таганьем рогу. В крепости — довольно большой гарнизон, причем сторожевые посты выставлены за многие километры, а то и десятки километров вперед. И стоило лишь появиться в степи какому-либо неизвестному отряду, как тут же на сторожевых курганах заполыхали бы сигнальные костры. Пройдут считанные минуты, и в крепости уже станет известно, что приближается неизвестный отряд вооруженных всадников. Немедленно поднимется тревога... И тогда атаману приходит в голову мысль — не рисковать, попытаться пока пробраться на Дон налегке, а сокровища до поры до времени припрятать. Тем более, что и место рядом — приметное, укромное.
...Сняты с лошадей вьюки, наполненные золотыми и серебряными чашами, чеканной монетой. Уже присыпаны сокровища тонким слоем земли, и тут седоусый атаман приказывает собрать на месте бывшего бивуака все, что могло бы оставить следы. Потому собраны все до единой головешки, присыпаны землей костры. Даже золу и уголь — и те схоронили в яме!
Вот как можно представить ту историю, которая, возможно, и действительно произошла около двухсот лет назад на том месте, где впоследствии поселился крепостной крестьянин Иван Овчаров,
Да, над этим стоит задуматься!
А, может быть, места, известные Прокопову и Овчарову, хранят вовсе и не сокровища Калныша, а клад аланского царя Индиабу, что зарыт был, по арабским источникам, в кургане Контеббе, в 104 верстах от Таны (Азова)? Именно этот клад искали археологи из Венеции во главе с послом Джозафа Барбаро, присылавшие на Дон в середине XVIII века огромную по тем временам экспедицию в 127 человек!
Значит, клады все-таки есть, их нужно искать.
Много еще неразгаданных тайн хранят степные курганы.
Степные алмазы
И молодость,
И древность
Равноправно
Тревожат одержимостью меня...
Еще не утихли горячие споры вокруг этой удивительной находки, еще не сказала в этом споре ни одна из сторон определенное «да» или «нет», но одно уже совершенно бесспорно: геологическая наука стоит на пороге большого и очень ценного открытия.
А началось все в один из будничных, неприметных дней. Экспедиция геолога Василия Ружицкого брала последние пробы в рыхлых отложениях приазовской речушки Базовлука. Назавтра геологи собрались
