карими глазами.
Второй стоял у него за спиной. Этот второй внимательно вглядывался в трассу — не пропустить бы еще какую-нибудь интересную тачку.
Ганя учтиво вылез из машины, притворно суматошно порылся в карманах, и в его руке вдруг, будто бы случайно, появилась записка Коляна Питерского.
— Документы, документы… Блин, куда ж я их засунул?.. Ах да, у меня еще вот это есть, взгляните- ка.
Дорожный инспектор пренебрежительно взял бумажку, пробежался глазками, его рот растянулся в плотоядной улыбке. Он подозвал напарника.
— Таир, гляди, что у них есть.
Муконин подумал, что вот сейчас они все поймут, спросят, как там поживает атаман, и отпустят уральцев. Таир, пониже ростом, с раскосыми глазами, смугловатый, коренастый, с проскальзывающим в чертах лица чем-то кабаньим, осторожно взял записку и прочитал. Ему тоже стало немного весело. Он вернул бумажку высокому, их многозначительные взгляды встретились.
— Круто, — только и сказал Таир.
— Пройдемте со мной, — бросил первый инспектор, покосившись на Ганю.
Костя, почуяв неладное, тоже вылез из автомобиля.
— А вы, собственно, не представились, — заговорил он. — Разве правила дорожного движения в Башкирии другие?
Башкирский гаишник остановился и недобро поглядел на Костю.
— Ты будешь мне сейчас про правила рассказывать?
— И все-таки, представьтесь, — не унимался Костя.
— Сержант Талывердиев. Пройдемте со мной оба.
Напарник сержанта молча наблюдал за происходящим с хитрой улыбочкой на лице. Он остался стоять на обочине. Он ждал своего звездного часа.
Костя и Ганя сели в машину инспектора, Ганя на переднее пассажирское сиденье, Костя — на заднее. Муконин почувствовал нечто вроде дежавю. Боже, до чего знакомая ситуация!
— Дак что, документики-то у вас есть на машину? Или угнали? — спросил сержант таким тоном, будто собирался лишить их права ездить навсегда.
Костя поймал в обзорном зеркале его непроницаемые глаза. В душе поднималась злость.
Ганя достал документы и отдал. Сержант внимательно просмотрел ламинированные корочки Уральской Независимой Республики, затем положил их перед собой на панель. Ганя жадно посмотрел в их сторону.
— Дак вот, — сказал Талывердиев. — За связь с бандитскими элементами я должен вас арестовать и препроводить в участок. Но это долго и муторно. Проще вам отдать десять евро, плюс стандартные десять за проезд по Башкирской территории, итого — двадцатник. Короче, двадцать евро, и вы свободны как птицы.
У Кости внутри все упало. «Опять влетели на бабки!» — воскликнул он про себя. И даже сматерился в уме.
— Понятно, значит, с Коляном Питерским вы незнакомы? — глупо спросил наивный Ганя, поправив волосы на виске.
— Послушайте, — немного повысил голос сержант, — какая может быть связь у государственной полиции с всякими там жуликами Колянами? Вы в своем уме?
Костя обреченно достал портмоне и вытянул бумажку достоинством в двадцать евро.
— А почему именно десять за связь? — осведомился он, внимательно глянув на инспектора.
Вся эта ситуация стала уже забавлять Муконина.
Полицейский пожал плечами.
— Для ровного счета. А что, хотите в участок?
— Нет-нет, мы согласны, — поспешил заверить Костя и протянул купюру.
Дорожный инспектор с ужимкой фокусника достал откуда-то Правила Дорожного Движения и раскрыл их на развороте. Костя положил туда две дестяки. Книжка захлопнулась, и также быстро исчезла, как появилась. Костя едва сдержал смешок.
— Вы свободны, — сообщил сержант Талывердиев.
И потом уже, когда шли к машине, Костя качал головой, вздыхал и бормотал под нос:
— Так мы скоро вообще без денег останемся.
Напарник сержанта, так никого и не выловивший (дорога была пуста), провожал их снисходительным взглядом надменно улыбающихся глаз.
Едва приятели уехали на достаточно приличное расстояние, как на комбинации приборов загорелась лампочка бензобака.
— Блин, надо бы где-то заправиться, — констатировал Ганя.
— Сейчас посмотрим. — Костя достал смартфон и запустил спутниковую программу. — Во, нормально! Ближайшая заправка через десять километров отсюда.
Программа-карта не обманула. Через пять минут на горизонте показалось несколько деревянных домиков, и вместе с ними — заправочная станция.
Ганя сбросил скорость. Еще через минуту они подкатили к ближайшей к обочине трассы колонке.
Это была заправка средней руки под красноречивой вывеской:
БАШКИРСКАЯ РОЗА ВЕТРОВ
Цены конечно же кусались. Поодаль от бензиновых колонок, как белая ворона в стае, красовалась одна водородная, желтая, напоминающая большой стоячий пенал треугольного сечения с закругленными углами. Очевидно, это была топливная ноу-хау-гордость местного масштаба. Над платформой со всеми колонками имелся навес из крытого черепицей металла. На большой будке с черными тонированными окнами крышу венчали огромные красные буквы:
СУПЕРМАРКЕТ ЗАКУСОЧНАЯ ЗАПРАВКА 24 Ч
Ганя вылез из машины, вставил заправочный пистолет и подошел к пассажирскому окну.
— Я это, пойду сигарет куплю да рассчитаюсь за бензин. А ты за колонкой посмотри, ладно?
Костя кивнул.
Он проследил взглядом, как приятель прошествовал к маленькому зданию и скрылся в стеклянных дверях. Затем Костя осмотрелся вокруг. Клиентов не было — унылые колонки ждали своего часа.
Но вот кто-то подкатил к дальней колонке, вернее, ближней к обслуживающему киоску. Костя прищурился: джип? Нет, простой русский УАЗик, вечная ему память! Из УАЗика вылезли двое с автоматами и забежали в будку. Оттуда сразу послышались свирепые крики и женский визг.
Костя почувствовал, как к вискам подкатила волна жара. Он машинально схватил винтовку Коляна и не спеша выбрался из салона. Муконин стал подкрадываться на полусогнутых, прячась за колонками.
И вот он уже оказался в двух шагах от УАЗика. Выглянул из-за железной колонки с застывшими цифрами на электронном табло. За рулем кто-то сидел. Косте показалось, что шофер бандитов лениво зевает. Муконин снял винтовку с предохранителя.
Сквозь приглушившиеся звуки из будки он услышал пульсирующий набат своего сердца. Сделав глубокий вдох, Костя выскочил на выдохе из-за железной бандуры, бросился на холодную землю и перекатился к задам УАЗика. Застыв около бампера, перевел дух. Ничего не изменилось. Только набат усилился.
Костя взвел винтовку и бочком подкрался к дверце водителя. Резко дернув за ручку, открыл кабину и сразу же подставил ствол к шее водителя. Тот медленно повернул голову и округлил глаза до больших шариков. «Тупое губастое лицо, — подумал Костя, — невысокий увалень лет пятидесяти».
— А сейчас ты кладешь оружие на панель за рулем и выходишь из машины, — спокойно скомандовал Муконин.
Водила помрачнел — на его лице все проступило, как на промокашке. Вытащив пистолет из кармана, он послушно положил оружие на панель за рулем и, выставив ногу, начал вылезать из УАЗика. Костя отступил на шаг, не убирая ствола с толстой шеи губастого.
