окончился.
Изможденные солнцем загорающие даже не приоткрыли глаза, и тогда он громогласно объявил, что слагает с себя всю ответственность за их пляжные жизни и предлагает моментально покинуть опасный берег моря. В противном случае он, спасатель, умывает руки. Эта угроза тоже не произвела желаемого эффекта, только какой-то вконец разомлевший пляжник проснулся от зычного рыка, спросонья перевернул бутылку холодной воды, и она пролилась на раскаленное тело его супруги.
Истошный вопль испаряющейся плоти огласил мирно дремлющий берег и заставил наиболее сильных духом разлепить глаза и даже повернуть голову в сторону неминуемой опасности. Спасатель, оценив ситуацию, ополоснул раскормленную ряшку холодной водой, повернулся к окружающему миру лоснящейся от загара спиной и вразвалочку спустился из своей наблюдательной будки на грешную землю.
Маша проследила за ним насмешливыми зелеными глазами.
— Бедняжка, — с состраданием произнесла она, — просто удивительно, как он выдерживает эту исключительную нагрузку! Весь день наблюдать за девушками в бикини — это какую нервную систему нужно иметь!
— Еще бы, — переворачиваясь на живот и с удовольствием заглядывая в глубокий вырез ее купальника, подтвердил одомашненный Казанова, — а потом еще отрабатывать ночные смены с этими же девушками! Искусственное дыхание рот в рот! Массаж груди и других частей тела!.. Это не всякому по плечу! Титан!
— Ну конечно! Девушки-то — отдохнувшие, а он весь день работал! Глаз не спускал! Вот поэтому спасатели и требуют каждые полгода повышение зарплаты за тяжелые условия труда!
— Совершенно с ними согласен! — горячо поддержал ее Давид, запуская глаза еще глубже. — Условия действительно невыносимые! Есть от чего сойти с ума!
Маша проследила за жгучим взглядом возлюбленного и тут же шмякнула его мокрым полотенцем по широкой мускулистой спине:
— А ты завидуешь, да? Казанова!
— Ну что ты, дорогая! Где уж мне! Тут нужно спецобучение, курсы, практика!.. — И, неожиданно изловчившись, сгреб Машу в объятия. — Пойдем в номер, поиграем в спасателя! Потренируемся! Кто кого спасет?
— Брысь! — отпихнула его рыжеволосая нимфа. — Спасатель-любитель!.. А знаешь, — оживилась вдруг она, — когда я только приехала в Израиль и училась на языковых курсах, нас, естественно, повезли сюда, на Мертвое море. И многие мужики взяли с собой удочки в полной уверенности, что тут классно клюет!
— Ну еще бы! — Ее спутник кивнул на вырезанную из жести фигуру рыбака, тихо дрейфующую по бирюзовой поверхности воды. — Видишь, как сел, так и сидит! Оторваться не может!
— А выглядит, как живой! — восхитилась молодая женщина.
Она грациозно вытянула длинную шею, вглядываясь в черный плоский силуэт, слегка покачивающийся на зеркальной поверхности, и ее спутник с трудом подавил желание впиться губами в нежную плоть.
Они были женаты уже три года, но до сих пор изгибы жениного тела одурманивали его. Он посмотрел на стройные ноги жены и подивился, насколько шелковистой и блестящей становится кожа после купания в Мертвом море — тонкая восковая пленка минералов, растворенных в воде, лаком покрывала тело, делая его манящим и блестящим, как у манекенщиц.
— Это что, — усмехнулся он, благоразумно отворачиваясь от манящих линий, — а вот когда меня с ребятами из кибуца привезли первый раз на Мертвое море, так я увидел море, разбежался — и головой в него! Ласточкой! Поймать не успели!
— Какой ужас! Давид! И ты остался жив?!
— Ужас! Не то слово! Выскочил, как пробка, не поверхность, рот и нос в огне, жжет так, что вздохнуть не могу, глаз не открыть — слава богу, успел закрыть их перед прыжком, иначе, наверное, без глаз остался бы! Ну, ребята подскочили, вытащили, под душ отвели… Отлежался… На всю жизнь запомнил!..
— А что же спасатель?!
— А, спасатель…
Он не выдержал искушения, подобрался поближе, почти прикасаясь смуглым плечом к медным локонам, закрывающим обнаженную веснушчатую спину, и опять заглянул в вырез купальника.
Жена возмущенно отпихнула бесстыдника и уже открыла было рот, чтобы отчитать мужа, неприлично ведущего себя на людях, но он ловко опередил ее:
— У тебя удивительно красивая цепочка, дорогая! Просто чудо!
— Ах, это ты любуешься цепочкой, негодяй! Теперь это называется — цепочка!..
— Можно мне посмотреть ее поближе? — Белозубая улыбка супруга была такой очаровательно- детской, что Машка кокетливо рассмеялась:
— Посмотреть поближе?.. Хитрый какой!.. А если я скажу — нет? Что тогда?
— Мужу?! Законному супругу?! Сказать «нет»?! Ну это ты переборщила! — Одним рывком он обнял длинное, узкое тело и зарылся лицом в шелковую волнующуюся массу волос. — Раз так, то мне придется снять ее с тебя, а это, согласись, на людях неприлично…
— Ну хорошо, смотри… — С трудом освободившись из цепких объятий, она вытащила из-за купальника тяжелую золотую змейку. Крупные продолговатые кольца жирного желтого золота были сплетены так, что образовывали двойную спираль. В одном мете эта спираль разрывалась небольшой золотой монетой — круглой и тяжелой. По ободку монеты и внутри нее вился непонятный рисунок, похожий на выпуклые кружева. Тонкая чеканка была такой искусной работы, что взгляд невольно задерживался на ней, пытаясь прочесть непонятные письмена. — Будто тысячу раз не видел!.. Я очень люблю ее. Красивая, правда?
— Очень! — с чувством ответил муж, внимательно разглядывая цепочку и монету. — Знаешь, каждый раз, как я рассматриваю ее, мне кажется, что я такую уже где-то видел. Когда-то давно. Возможно, что-то похожее… Но никак не могу вспомнить, где и когда…
— Ага, Казанова! Постыдись!.. Но, если говорить всерьез, то вряд ли где-нибудь есть еще такая же. — Молодая женщина пожала плечами, и рыжеватая, изломанная домиком бровь ее с сомнением поднялась вверх. — Она старинная, передается у нас из поколения в поколение. Ты, мой милый, из Египта, а я — из Питера, и папа рассказывал, что наша семья пришла из Германии или Польши, так что цепочка — откуда-то из тех мест. Где же ты мог ее видеть?
— Ты хочешь сказать, что ты — из ашкеназских евреев? — удивился муж. — Нет, этого не может быть! Ты — истинная египтянка! И уж кто-то, а я это прекрасно знаю!
— И откуда же ты это «прекрасно знаешь»?
— Нутром чую! — Он наклонился близко-близко и прошептал прямо в маленькое ушко, усыпанное веснушками: — Я тебе это в номере объясню! Ты — самая настоящая знойная египтянка, и всем этим холодным ашкеназийкам, поверь мне, до тебя далеко!..
— Какой чудовищный опыт! — возмутилась законная жена. — Какое невероятное зазнайство! И ты не стесняешься говорить об этом мне?!
Справедливое негодование знатока женской природы было ей ответом:
— Но я же должен знать, что ты — самая лучшая! Как я узнаю, если не проверю это?! Это естественно! Это научно! Мне нужна статистика! Я не могу голословно утверждать подобные вещи! И теперь, после огромной проделанной работы, я могу с уверенностью утверждать, что ты — самая лучшая! Что лучше — не бывает! Что ты — единственная…
— Ах, разбойник, — рыжая голова качнулась, зеленые глаза засветились медовым светом, — ах, горе мое луковое! ООН просто плачет, что потерял тебя как дипломата! Всегда выйдет сухим из воды…
— Но ведь это правда! — стоял на своем искатель истины. — Ведь правда, согласись со мной!
— Но мой папа утверждал, что семья — ашкеназская! Что мы — выходцы из Польши! Или Германии? Да и девичья фамилия — Ашкенази, ты это прекрасно знаешь! Как же так?
— Наверное, ваша семья пришла в Польшу через Северную Африку, но это забылось, — примиряюще объяснил знаток еврейских корней. — И твоя цепочка это подтверждает. Ведь надпись — по-арабски, хоть я и не могу ее прочесть.
Машка подумала и догадалась, как можно зацепить мужа.
