Он отвергает и другой вариант, согласно которому пролетариат, доведенный буржуазией до того, что он уже не будет иметь минимальных средств к жизни, неминуемо восстанет. Жорес не видел такой возможности, поскольку он считал, что закон абсолютного обнищания в действительности не действует постоянно, что положение рабочего класса все же улучшается, что он добивается если не роста, то до крайней мере сохранения своего жизненного уровня.
Жорес полагает, что социалистическая революция может произойти только тогда, когда большинство населения страны сознательно выступит за нее. Он отвергал идею насильственной революции, в которой меньшинство установило бы внезапным выступлением свою диктатуру над большинством населения. Главный принцип революции, по Жоресу, — соблюдение демократии.
Каким же образом может произойти социалистическая революция? Вот, но мнению Жореса, ее реальный путь: «В настоящее время пролетариат подготовляет, распространяет, организует свою революцию открыто, на широком поле, предоставляемом ему демократическими законами и всеобщим избирательным правом. К такой именно систематической революционной деятельности, прямой и законной, призвал европейский пролетариат Энгельс в последние годы жизни в известных своих словах, которыми «Коммунистический манифест» фактически отодвигался в область прошлого».
Отсюда и вытекала, вся политическая линия Жореса, связанная, в частности, с казусом Мильерана. Он считал, что для насильственной революции сейчас просто нет реальных условии, а ее цели могут быть достигнуты другими, более гуманными и удобными средствами, что удастся обойтись без насилия, жестокости и без какого бы то ни было даже временного отказа от демократии, требования которой были для него высшим законом. Можно не сомневаться, что в иной исторической обстановке Жорес, человек мужественный и смелый, стал бы революционером и на практике. Он никогда полностью не исключал, что может внезапно возникнуть непредвиденная ситуация жестокой революционной схватки, вызванной насилием буржуазии. И он не намеревался остаться от нее в стороне. Например, в 1895 году, призывая рабочих Кармо не поддаваться на полицейские провокации, он писал им: «Выжидайте спокойно неизбежного дня революции и знайте, что если я стараюсь предохранить ваших борцов от ненужных страданий и нужных вашим врагам преследований, то я буду среди вас в первых рядах в дни серьезных и решительных битв».
Но, не желая сидеть сложа руки в ожидании этих битв, Жорес свои усилии сосредоточил на борьбе за частичные реформы. Правда, добиваясь социальных реформ, он стремился не упускать из виду конечную цель — социализм. Этим он отличался от Бернштейна и других ревизионистов, которые, по существу, отказывались от этой конечной цели. Но независимо от субъективных намерений Жореса его реформистская политика не только не вела к революции, но, напротив, иногда уводила от нее. Рабочему классу действия Жореса внушали мысль, что он добьется социализма и без насильственной революции, Социалистическая партия превращалась не в боевую революционную организацию пролетариата, а в рыхлую федерацию, придаток парламентской фракции, предназначенную лишь для пропаганды и выборов. Классовые противоречия затушевывались, буржуазное влияние распространялось на рабочих. Вслед за Жоресом многие социалисты стали верить в то, что буржуазия в конце концов отдаст им власть. А буржуазия в лице Вальдек-Руссо и ему подобных, давая им призрак власти, тем самым использовала заблуждения Жореса, чтобы предотвращать революцию, ослаблять социалистическое движение. Все это было результатом того, что, отбрасывая кое-что действительно устаревшее в тактических предложениях Маркса и Энгельса, Жорес иногда заодно уходил и от революционной сущности марксизма, от классовой оценки буржуазной республики и демократии. Но это не было только личной, субъективной виной Жореса; он выражал реальную французскую историческую традицию. Рабочие Франции были глубоко привязаны к республиканской и демократической форме государства. Они привыкли защищать республику от монархистов и реакционеров в союзе с буржуазными демократами. Поэтому им трудно было усвоить идею независимой классовой политики и классового понятия государства. Жорес в этом смысле выражал не сильные, а слабые стороны французского рабочего движения.
В первые годы XX века политическая жизнь Франции как будто подтверждала правильность политики Жореса. В апреле 1902 года предстояли новые парламентские выборы. Кандидатура Жореса выдвигается в Кармо. После поражения на прошлых выборах он не порывал связи с кармозинскими рабочими. Незадолго до выборов в Кармо забастовали шахтеры, и Жорес немедленно выехал туда. Забастовка была плохо подготовлена. Рабочие после двух недель напрасной борьбы вернулись в шахты. Но это лишь усилило их боевой дух. Все помнили, как были проиграны прошлые выборы. Местные социалисты разъясняли рабочим необходимость энергичных действий в поддержку социалистического кандидата.
В зале профсоюзной палаты Кармо, где часто выступал Жорес, проклиная каждый раз отвратительную акустику («Этот зал меня убьет» — говорил он), социалисты созвали рабочее собрание по поводу предстоящих выборов.
— В прошлый раз мы допустили избрание маркиза Солажа, — говорил докладчик. — Ну и что же мы увидели? Здесь, в Кармо, администрация маркиза, обещавшего нам лучшую жизнь, выжимает из нас все соки. Никогда маркиз не идет на уступки. Вы видели это недавно во время забастовки. А в палате маркиз всегда голосует против всех законов, улучшающих наше положение. Только благодаря социалистам рабочий день сокращен до десяти часов и создана инспекция труда. Социалисты защищают наши интересы, а интересы маркиза противоречат интересам народа. Вспомните, сколько законопроектов об улучшении нашей жизни вносил в палате Жорес, вспомните, что он всегда выступал за нас. Его знает и любит вся страна. Неужели мы еще раз допустим его поражение?!
Около пятисот рабочих, собравшихся в зале, дружными возгласами приветствовали кандидатуру Жореса. Решено было сделать все для победы на выборах.
— На этот раз мы им покажем! — говорили рабочие. Первый бой решено было дать в Бурньюнаке, в местечке, где во время предыдущей избирательной кампании митинг социалистов сорвали наемники маркиза и Жоресу не дали произнести ни одного слова. С утра в Кармо собралось около тысячи рабочих. Они решили сопровождать Жореса. По пути к колонне присоединилось еще человек пятьсот. С пением «Интернационала» и «Карманьолы», с Жоресом во главе рабочие вступили в Бурньюнак. Здесь не нашлось достаточно просторного зала. Разместиться под тентом цирка, натянутым на базарной площади, тоже не удалось. Маркиз Солаж, явившийся в сопровождении двухсот своих сторонников, мог лишь издали наблюдать огромную толпу, внимательно слушавшую Жореса. «Да здравствует Жорес!» — кричали не только рабочие, но и крестьяне, с которыми Жан всегда умел найти общий язык.
После этого клика маркиза уже не решалась устраивать Жоресу обструкции. Он не жалея сил колесил по избирательному округу, явно вдохновленный и обрадованный поддержкой избирателей. В Сенезаке Жорес выступал с балкона дома, принадлежавшего некоему Бернар-Франсуа Бальса, сын которого прославился под именем Оноре де Бальзака. Жорес, разумеется, не преминул использовать некоторых персонажей «Человеческой комедии», чтобы охарактеризовать своего соперника на выборах.
Вечером 29 апреля 1902 года в Париже пород зданием редакции «Птит репюблик» собралась толпа в десять тысяч человек. Все смотрели на светящуюся таблицу, на которой появлялись время от времени результаты выборов по округам, где выдвигались социалисты. Мильоран, Вивиани, Девиль не смогли победить в первом туре, им предстояла перебаллотировка. Несколько кандидатов независимых социалистов потерпели поражение в первом туре. Толпа не расходилась, все ждали результатов выборов в Кармо. Наконец уже за полночь зажглась надпись: «Жорес избран». Десять минут продолжалась восторженная овация.
В целом по Франции выборы принесли победу левым республиканским силам. Партия Жореса завоевала больше 40 мандатов. Против нее на выборах ожесточенно выступали гэдисты. Но сектантская политика принесла свои плоды. По сравнению с прошлыми выборами они потеряли треть голосов. В первом туре не был избран ни один из гэдистов. Потерпел поражение и сам Жюль Гэд. Вместе с бланкистами гэдисты получили 11 мандатов.
Жорес, естественно, как будто имел основание сделать вывод, что его политику поддерживают рабочие, поддерживают избиратели. Однако он не мог не учитывать, что увеличение числа депутатов его партии в значительной степени объяснялось избирательным блокированием с радикалами. Если радикал в первом туре получал больше голосов, чем социалист, то во втором туре социалисты снимали свою кандидатуру и призывали своих избирателей голосовать за радикала, и наоборот. Это была та самая тактика, которую применяла в последние десятилетия Французская компартия, блокируясь с другими
