Глава 7
Стихи для директора
Константин Викторович посмотрел на часы и объявил:
– Сдаем тетради.
Инна давно уже сделала анализ отрывка и теперь просто досиживала урок. Она быстро вынула из дневника листик и вложила его между страницами. Вчера она весь вечер писала стихотворение. Раньше ей как-то не приходило в голову писать стихи, но в попытке обратить на себя внимание директора она была и не на такое готова. Получилось даже лучше, чем она могла себе представить. Не оставалось никаких сомнений, что Константин Викторович все поймет.
Сегодня, наконец выздоровев после ангины, пришла Кристина. Верных обожателей у нее осталось ничтожно мало, зато девчонки обрели в ней жилетку для жалоб. Мальчики этой школы отныне принадлежали Инне. Она больше не была тупой блондинкой, теперь она превратилась в шикарную и умную темноволосую красотку, которая может вытянуть любого двоечника, за что учителя потихоньку стали Инну уважать.
Ваня пихнул Инну в бок.
– Смотри-смотри, Кристи идет!
Инна посмотрела и усмехнулась.
Кристина, одетая в теплые байковые штаны и шерстяной свитер с высоким горлом, шла по коридору в компании трех девчонок.
– Дни ее славы сочтены, – сочувственно пробормотал парень.
Белобрысая остановилась и обратилась к Ване:
– Привет, дорогой, у меня завтра день рождения, я тебя жду к трем. – Кристина подошла ближе и хотела было чмокнуть его в щеку, как делала всегда при встрече, но Ваня увернулся.
– Кристи, ты меня заразить решила? – рассмеялся он.
– Так ты придешь?
– Конечно. – Он подмигнул.
Инна почувствовала, как он прикоснулся к ее руке, и удивленно посмотрела на парня.
– Подругу мою не пригласишь? – насмешливо осведомился Ваня.
Кристина пренебрежительно фыркнула.
– Если только успеешь сменить подругу до завтра!
– Вряд ли успею, – Ваня театрально вздохнул, – мы ведь еще на доске почета хотим вместе повисеть.
– Никогда, – прошипела белобрысая, – никогда она не будет висеть на доске почета, если только на заборе с пометкой – «главная овца школы»!
– Договорились, – бросила Инна, – только после того, как ты свернешься возле школы клубком и послужишь урной для мусора.
– Смешно, овечка, только как бы плакать вскоре не пришлось! – Кристина демонстративно развернулась и в компании своих безмолвных подружек пошла в сторону лестницы.
Ваня хохотнул.
– Урна… в остроумии тебе не откажешь.
– Ты пойдешь к ней на день рождения?! – возмущенно воскликнула Инна.
Парень недоуменно вскинул брови.
– Конечно, а что тут такого?
– Ты еще спрашиваешь! – В сердцах она отпихнула его руку.
Ваня нахмурился.
– Послушай, это что за ревнивые разборки? Я знаю Кристи с первого класса, да она мне как родная сестра! – Он хитро улыбнулся. – Даже роднее, если тебе интересно, у нас любовь была в младших классах.
Инна скрестила руки на груди и отвернулась, буркнув:
– Рада за вас!
Он попытался ее обнять, но она не позволила.
– Красавица моя, я думал, ты выше ревности. Не нужно надувать губы, мы ведь собираемся висеть на доске почета, а с такими лицами этот номер не пройдет.
Не желая того, Инна улыбнулась. На него было сложно обижаться.
– Вот так, – Ваня тоже улыбнулся, – ну, не пригласила она тебя, а ты чего хотела? Можем устроить сходняк в каком-нибудь музыкальном баре, и ты ее тоже не пригласишь.
– Так и сделаем, – кивнула Инна.
Они еще немного поболтали и разошлись по своим классам.
Первый лед треснул. Некоторые одноклассницы вслед за парнями пытались снова вернуть ее дружбу. Инна не противилась. Постепенно класс окончательно ее принял в лоно своей дружной семьи, но теперь излишне сближаться Инна не собиралась ни с кем. Сровняться с остальными – это означало потерять возможность попасть на доску почета, а в ее намерения входило вернуть себе утраченный с переходом из гимназии титул самой популярной девчонки школы.
Четверга она ждала с особенным трепетом. Ведь это – литература, а значит, раздадут проверенные тетради. Инна нервно постукивала ручкой о стол, отсчитывая секунды до появления в классе директора. Каково же было ее изумление, когда он не пришел! Дверь открылась, и появилась женщина средних лет со стопкой тетрадей под мышкой. Она представилась, сказала, что отныне будет вести у них русский и литературу, она надеется, что они подружатся. Инна ощутила себя обманутой. Ничего ужаснее случиться не могло! Она и так редко видела его, а теперь они совсем не будут встречаться, даже случайно…
Учительница отдала ей тетрадь.
– Очень хорошая работа, Инна.
– Спасибо, – придушенно выдавила она.
Казалось – жизнь кончена! Твердой рукой Константина Викторовича на полях стояла жирная пятерка. Инна пролистнула тетрадь. Выпал листок с ее стихотворением. Внизу она увидела пометку, сделанную красной ручкой: «Обрати внимание на вторую строфу – сбив с ритма». Это была пощечина, самая болезненная в ее жизни. Глаза обожгло, Инна поняла, что сейчас расплачется. Она быстро сложила свои вещи в сумку, подошла к учительнице и, соврав что-то о плохом самочувствии, выбежала из класса, а еще через минуту – из школы. Благо литература стояла в расписании последним уроком. Щеки жгло от катившихся слез, Инна не вытирала их, лишь ниже надвинула на лицо капюшон.
«Ничего он не понял, ничегошеньки… понял, что я не умею писать стихи! Вот, наверное, посмеялся, читая мои глупые бредни», – горестно думала она, садясь на скамейку за домом, застланную газетами и картонками. Бабульки их столько сюда натащили – впору склад бумажной макулатуры открывать. Инна вынула из сумки тетрадь. Снова и снова перечитывала она свое стихотворение, слезы капали на лист, ей хотелось прокричать в умное лицо директора о своей ненависти. Или – о любви. Она еще не решила. Ее душили гнев и отчаяние. Не нравится она ему – ничто ей не помогло! Ни тихие взгляды, ни новый образ, даже стихотворение…
– Эй, ты что? – услышала она ставший уже ее личным наваждением голос.
Инна подняла голову. В шаге от нее стоял Артем.
– Двойку, что ли, получила?
Она ничего не ответила и медленно смяла листок.
Он присел рядом.
– Не скажешь, почему плачешь?
Инна одернула короткую юбку. Пошел снег. Большие пушистые снежинки приземлялись на ее капроновые колготки, превращаясь в россыпь капелек.
Артем вынул из ее ослабевших пальцев листок со стихотворением, развернул и прочел.
– Красиво, – задумчиво пробормотал он.
– Не все так думают, – прошептала она.
– Глупость какая, уверен, тот, кто приписал красным эту чушь о ритме, – полный болван!
– И этого болвана я люблю, – неожиданно призналась Инна.
