Катя засмеялась.
— Ну ты же хотел знать, что она мне сказала тогда…
«Пару тысяч раз, не меньше» — пролетела над ними мышь.
— Какие страшные цифры, — недоуменно заметил Лайонел. — О чем вы?
Девушка жалобно посмотрела на него.
— Это столько раз мне нужно вздохнуть, чтобы ты от скульптур перешел к признанию.
Он поднял голову, а когда крылатый дракончик оказался позади них, обернулся и произнес:
— Не преследуй нас. Мы хотим остаться наедине.
Девушка встревоженно закусила губу. Кажется, они его рассердили. До прозрачности голубые глаза сделались холоднее.
— Ты говорил что-то про скульптуры, — осторожно напомнила Катя и уткнулась лбом ему в плечо.
Лайонел чуть повернул голову и, касаясь ее щеки ресницами, прошептал:
— Нет, я говорил, что люблю тебя.
Летучая мышь поднималась все выше, две фигуры на желто-зеленой аллее уменьшались, пока не превратились в серебристые точки. Мышь сделала в воздухе мертвую петлю, закрыв влюбленных своим крылом от света полумесяца, — и те растворились во тьме.
Вильям вышел за зеленые ворота, подкидывая на ладони мячик. На острых кончиках колючей проволоки поверх стены притаился хищный блеск лукавого месяца. Он насмешливо серебрил листочки, попавшие в плен проволоки, застрявшие между ней и не способные выбраться. Еще не мертвые, но уже и не живые — они зависли где-то посередине.
Молодой человек задумчиво подкинул мячик, поймал его и уставился на асфальт, где лежали другие листья, ожидающие своего последнего часа. Попадались среди них и зеленые, видимо, сорванные с веток сильным ветром.
Вильям чувствовал себя, как те листья в проволоке, застрявшим. Одна его жизнь оборвалась, как у рано опавшего с дерева зеленого листа, а другая началась в такой вот проволоке — не упасть, не разбиться и не сгнить вместе с другими.
Он досадливо пнул листья. Его брат любил осень. Говорил, есть в ней что-то неуловимо близкое им — им всем, обреченным на бесконечность. Он всегда видел и знал то, чего остальные не видели и о чем даже не подозревали.
Молодой человек усмехнулся. Вот таких уникальных стоило делать бессмертными, чтобы оставить вечности на память столь органичное, неповторимое создание. Идеальный листок для гербария. А остальные мучились бессмысленно, недостаточно красивые, недостаточно умные, недостаточно повзрослевшие.
— Повзрослеть, — пробормотал Вильям. Брат хотел, чтобы он повзрослел. Но было бы куда проще, если бы тот сказал, как это сделать…
Вильям вывернул из-за угла, в то же мгновение его оглушил рев двигателя и в него въехало что-то огромное. Он отлетел в сторону, мяч выскочил из рук и покатился по асфальту.
Мотоцикл занесло в сторону, и девушка, одетая в обтягивающий кожаный костюм, свалилась возле стены, чиркнув ручкой своего байка о цемент, от чего вспыхнула яркая искра.
Вильям лежал на животе, прижавшись щекой к асфальту. Хотел подняться, чтобы посмотреть, что с девчонкой. Но та его опередила, перед глазами замелькали длинные черные сапоги на высоких шпильках. А затем изящная ножка ударила его под дых с такой силой, что он задохнулся от неожиданности. Затем последовал новый удар, снова и снова.
— Что же ты, поганая скотина, под колеса лезешь! — прошипела черноволосая и, тряхнув своим длинным высоким хвостом, устремилась к мотоциклу. Села на него, завела и уехала, даже не оглянувшись.
Вильям приподнялся на локте, глядя ей вслед. Они уже где-то встречались.
— Поганая скотина? — повторил шокированно. — Это я-то?
К его щеке прилип лист, но он не заметил, судорожно втягивая в себя запах крови, оставшийся после незнакомки. Она была человеком.
— Господи, куда ты смотришь? — забормотал молодой человек — Какая испорченная, отвратительная, омерзительная, наглая, грубая девица. Кто она?
Но ответить ему было некому. В свете далеких фонарей силуэт мотоциклистки скрылся за поворотом. Рычащий звук двигателя быстро удалялся, пока совсем не умолк.
Вильям поднялся, провел ладонью по лицу, стряхивая желтый лист со щеки, и все смотрел, смотрел в ту сторону, куда укатила девица. Ошеломленный и возмущенный.
А шагах в десяти от него, в луже, красиво обрамленной листочками, лежал мячик.
Музыкальные произведения, упомянутые в книге
1. Петр Ильич Чайковский — Времена года «Июнь. Баркарола»
2. Эдвард Григ — сюита № 1 соч. 46 «Смерть Озе» из драмы Ибсена «Петр Гюнт»
3. Антонин Леопольд Дворжак — Серенада для струнных
4. Франц Шуберт — «Аве, Мария»
5. Михаил Глинка — увертюра «Руслан и Людмила»
6. Поль де Сенневиль/Paul de Senneville (исп. Ричард Клайдерман/Richard Clayderman) — «Баллада для Аделины»
7. Сен-Санс Камиль — «Лебедь»
8. Иоганн Себастьян Бах — органный концерт ля минор BWV 593
9. Эдвард Григ — «Танец Анитры», соч. 46 драма Ибсена «Пер Гюнт»
10. Сэмюэл Барбер/Samuel Barber — адажио для струнных/Adagio for strings
11. Феликс Мендельсон — «На крыльях песни»
12. Бетховен — соната для фортепиано № 17, op. 31, № 2 «Буря» (I часть — Largo — Allegro)
13. Ремо Джадзотто — адажио Альбинони, для органа и струнных инструментов
14. Дживан Гаспарян — «Магия армянского дудука»
15. Джузеппе Тартини — соната соль минор «Дьявольские трели»
16. Петр Чайковский — вальс из Серенады для струнного оркестра
17. Кристоф Виллибальд Глюк — мелодия из оперы «Орфей и Эвридика»
18. Микаэл Таривердиев — увертюра Лирическая тема
19. Гендель Георг Фридрих — «Музыка на воде», соната № 1 для гобоя и органа до минор Адажио
20. Вангелис/Vangelis — «Эхо Антарктиды»/Antarctica Echoes
21. Алессандро Марчелло/Alessandro Marcello — адажио из Концерта для гобоя и струнных ре минор
22. Гайдн Йозеф — симфония № 45 ч.1. «Прощальная симфония при свечах»
23. Вангелис/Vangelis — «Морская малышка»/ «La Petite Fille De La Mer»
24. Сергей рахманинов — «Остров мертвых», симфоническая поэма ля минор по картине Арнольда Бёклина, соч.29
25. Феликс Мендельсон — ноктюрн к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь»
26. Милий Балакирев — симфоническая поэма «В Чехии»
27. Жорж Бизе — дуэт из оперы «Искатели жемчуга»
28. Морис Равель — «Павана на смерть инфанты»
29. Фредерик Шопен — вальс до минор № 7
30. Антонио Вивальди — «Времена года. Лето»
31. Камиль Сен-Санс — симфоническая поэма «Пляска Смерти»
