мыслей, что можно потеряться. Непорядок! Хочешь, посмотрим, что у тебя в голове? Разложим по полочкам…
Кто здесь?
Я рефлекторно дернулся: тело опутали прочные нити. Что за шутки, черт возьми!
Грудь обожгло. Я сначала даже не понял — огонь или лед. Кажется, лед. Паленым вроде пока не пахнет. Но, с другой стороны, и нос отказал — запахов совершенно не чувствую. Интересный яд…
— Боишься? — прошелестел тот же голос над ухом. — Меня все боятся. Я все время среди вас. Так интересно… Люди такие странные, думают, переживают, но ничего не делают. Я хочу в тебя забраться, но мне нужно разрешение… Я вежливый, без разрешения не могу…
Из горла вырвался протестующий хрип, на большее я оказался неспособен.
— Спасибо! Я знал, ты мне не откажешь. Не дергайся, просто приготовься — будет очень больно.
Я почувствовал, как что-то длинное, скользкое и холодное скользит по плечу. Вот оно неловко коснулось мочки уха и застыло на секунду, принюхиваясь и прислушиваясь, все ли спокойно. Затем свернулось острой пружиной, готовясь к прыжку.
Мир взорвался болью! Раскаленный стержень медленно протискивался сквозь ушную раковину. Я корчился от боли, хотел кричать, но не мог.
— Дыши глубже! — посоветовал кто-то внутри меня. — Дыши, черт тебя дери, иначе умрешь! Дыши!
Я послушно вздохнул. Голову обхватил раскаленный обруч, в висках пульсировала раскаленная лава.
Как больно!
— Как вкусно! — прорычал кто-то во мне. — Обожаю интеллектуалов!
Дальше ничего не помню.
14 июля
Особенно невыносимы идиоты, которые смотрят на тебя как на равного.
— Эй, док, с тобой все в порядке?
Я с трудом открыл глаза.
Голова гудела. Во рту хрустел кислый песок.
— Док, ты чего? Ты… — Надо мной навис растерянный Фима. — У тебя вся подушка в крови.
— Все нормально, — прохрипел я, сев на кровать. — Уже встаю. Вот встал уже. Который час?
— Десять почти. Мы тебя сорок минут уже дожидаемся внизу, а ты дрыхнешь… — Фима как-то странно смотрел на меня.
— Дайте мне еще полчаса.
Он явно хотел еще что-то сказать, но промолчал. Махнул рукой и вышел.
В ванной комнате я сунул голову под холодную воду и стоял так с минуту. Стало легче. Но когда взглянул на себя в зеркало, то ужаснулся — под глазами залегли красно-синюшные круги, зрачки расширены, белки глаз красны от лопнувших сосудов. С волос стекали холодные капли воды.
Я провел по голове рукой, приподнял волосы и прикоснулся к левому уху, едва не заорав от ужаса — мочка была изжевана и висела лохмотьями. Я сунул палец в ухо и чуть не оцарапался — внутри была застывшая корка крови. У девчонок были ватные палочки. Где же они? А, вот! Морщась от брезгливости, я намочил палочку и аккуратно ввел в собственное ухо. Есть! Там действительно что-то было… Теперь осталось только подцепить и вытащить. А-а-а! Я недоуменно уставился на то, что еще секунду назад было в моем ухе — кусок мокрого склизкого мха. Гадость какая!
Кап… капелька крови упала на плечо. Ухо по-прежнему кровоточило. Кое-как я прилепил к нему пластырь, оделся и вышел на улицу, не забыв про собранную накануне сумку с вещами. Солнце ударило по глазам, и я надел солнцезащитные очки. Заодно и народ не распугаю.
М-да, компания подобралась на редкость разношерстная — Фима, Март, Инга, Боб и Злата. От последних подобного подвига явно никто не ожидал. Злата плакала. Похоже, идея прогуляться по лесу принадлежит Бобу. Странно, вчера он придерживался совершенно другого мнения.
— С тобой все в порядке? — спросила Инга.
— На себя посмотри, — ласково огрызнулся я. — На тебе лица нет.
— А на тебе уха, — горько усмехнулась Инга. — Я всю ночь проревела, только под утро заснула. Как подумаю, что она там лежит, не по себе делается.
— А ты не думай, — беззлобно посоветовал я. — Слишком много мыслей — приманка для мозгоеда.
— Теперь ты в него веришь?
— Теперь я не знаю, во что верить.
— Это большая глупость, — из корпуса вышла Луша. Как всегда безупречна — как только что сделанный маникюр. Красивая, гладкая и пахнет ацетоном.
Я повел носом:
— Духи у тебя — вырви нос. Французские?
— Французские! Дэн, вы должны остаться здесь и ждать помощи! Ты не черта не знаешь о здешних местах. Тут медведи водятся!
— Да? Откуда знаешь? — поинтересовался Фима. — Энциклопедию местной флоры и фауны прочла на досуге?!
— Дэн, ты же взрослый человек, — не отставала Луша. — Куда ты тащишь людей? Они обезумели от страха! Повторяю: мы должны сидеть и ждать, когда за нами приедут!
— Роль попугая тебе совершенно не идет, — я снисходительно похлопал ее по плечу. — Ребятки наши совершеннолетние и могут сами выбирать — ждать неизвестно кого рядом с разлагающимися трупами или попробовать самостоятельно выбраться из этого кошмара.
— Ты не понимаешь, — простонала Луша. — Ты ничего не понимаешь…
— Да? Тогда, может, попробуешь объяснить?!
— Не могу.
— Если ты скажешь сейчас, что все это — шоу, то я за себя не отвечаю, — сказал я. — Разобью в кровь твое хорошенькое личико без всяких рефлексий.
И пошел к воротам.
За мной потянулась вся честная компания. Остальные смотрели нам вслед и не решались сделать единственно верный шаг. Может, правильно, что не решались.
— Думаешь, Луша с ними в сговоре? — спросил меня Фима, как только мы оказались за пределами территории.
— Имеешь в виду руководство канала? Вряд ли. Слишком уж она растеряна. Потому и ведет себя неадекватно. Если бы знала условия игры, разговаривала бы совсем по-другому.
— Скорей всего, она перепугана до смерти, — встрял Боб. — А сейчас и вовсе в истерике бьется — ни одного защитника не осталось. Нормальные мужики ушли в лес, в лагере остались хлюпики.
Мы быстро прошли мимо полянки, где вчера нашли Алису. Инга закусила губу, Март нервно закурил, и только Фима внимательно оглядывался по сторонам.
— Куда идем, док? — спросил он, когда тропинка исчезла в лесной чаще.
— Ручей надо искать. И идти по течению.
— Зачем?
— Ручей впадает в реку. А где река, там и люди.
— Почему мы не пошли по главное дороге? — встрял Боб.
— Потому, что никакой дороги нет, — ответил за меня Фима. — Из-за дождей полная слякоть, только
