Магическая страсть

Я не очень хорошо готовлю. Моя мама – вот кто настоящий ас кулинарии, и, если уж называть вещи своими именами, я этим бессовестно пользовалась. Еще несколько месяцев назад я была настолько ленивой и избалованной, что стоило мне только подумать о еде и о том, что неплохо бы что-нибудь приготовить, как я просто отбрасывала эту мысль и начинала бродить вокруг мамы на мягких лапках, выпрашивая любимые лакомства. Не уверена в том, чья вина больше: моя, потому что я слишком ленивая, или мамина, потому что она мне потакала.

С тех пор как я была предоставлена сама себе, мое меню состояло в основном из попкорна, мюслей, лапши быстрого приготовления и готовых закусок. В моей комнате стояли небольшая электроплитка, микроволновка и крошечный холодильник. Это как раз тот кухонный минимум, с которым я знаю, как управляться.

Но сегодня мне пришлось надеть поварской колпак, узкий и жесткий от долгого пребывания без дела. И пускай песочное печенье я купила в кондитерском магазине на соседней улице, но крошечные сэндвичи были целиком и полностью моей заслугой. Я сама нарезала свежайший хлеб, снимала с него корочку и выравнивала края, а главное – сама готовила начинку по лично составленному рецепту и аккуратно раскладывала ее между тоненькими ломтиками хлеба. Рот наполнялся слюной от одного взгляда на эти сэндвичи.

Посмотрев на часы, я залила кипятком «Эрл Грей» и отнесла заварочный чайник на маленький столик в зону отдыха, к ярко пылавшему камину, который пытался примирить меня с октябрьской погодой.

Я закрыла магазин пораньше не для того, чтобы разнообразить жизнь или потерять клиентов. Я специально назначила это время для встречи, чтобы быть уверенной: моего работодателя не будет в магазине.

Последней каплей и оглушительным сигналом тревоги стало для меня появление Иерихона Бэрронса, ступившего в комнату из зеркала.

Я мчалась по лестнице быстрее телепортирующегося Фейри. Когда я закрыла и забаррикадировала дверь, мое сердце колотилось так сильно, что я начала опасаться, не взорвется ли череп от давления.

С меня хватило бы и того, что Бэрронс держал в магазине одну из реликвий Невидимых, прятал ее от меня и, судя по тому, что зеркало висело в его кабинете, частенько ею пользовался. Но девушка… Господи, девушка!

Почему на его окровавленных руках оказалось ее окровавленное же тело? Логика вопила: тьфу, да потому что он ее и убил!

Но почему? Кем была эта девушка? Откуда она появилась? Почему он вынес ее из Серебряного Коридора? Что находится внутри этого зеркала? Утром я осмотрела его, но оно снова было плоским непроницаемым стеклом, и о том, что под ним скрывалось, знал только Бэрронс.

А выражение его лица! Он выглядел как человек, только что совершивший нечто, доставившее ему если не удовольствие, то, по крайней мере, некоторое удовлетворение. На его лице читалось нечто вроде… мрачной радости.

Иерихон Бэрронс – это человек, которого совсем не трудно идеализировать (если не обращать внимания на милые детали вроде растерзанных трупов, которые он носит на руках). Фиона, женщина, работавшая в магазине до моего прихода, была так в него влюблена, что попыталась убить меня, чтобы убрать с дороги. Бэрронс был могущественным, невероятно красивым, возмутительно богатым и пугающе умным. А еще он обладал великолепным вкусом, не говоря уже о мускулистом теле, которое излучало какую-то непонятную, но непрерывную энергию. Подводим итог: он обладал всеми качествами героя.

Или маньяка-убийцы.

Если я чему и научилась в Дублине, так это тому, что между двумя упомянутыми выше понятиями порой слабо прослеживается разница.

Я не собиралась идеализировать Бэрронса. Я знала, что он беспощаден. Знала с первой нашей встречи, с того момента, когда в этом же магазине он впервые посмотрел на меня своими холодными глазами. Бэрронс делает исключительно то, что служит его интересам. Точка. Спасение моей жизни служит интересам Бэрронса. Точка. Но однажды это может измениться. Восклицательный знак!

Почему в его кабинете висит зеркало Невидимых? Куда он отправляется при помощи этой реликвии? Что он там делает, кроме того что таскает на руках мертвых девушек?

Темные демоны в зеркале вели себя точно так же, как Тени в Темной Зоне, когда Бэрронс проходил по ней: быстро убирались с его пути, образуя широкий коридор. Сам Гроссмейстер, стоило ему взглянуть на Бэрронса, повернулся и ушел прочь.

Так кто такой Бэрронс? Что он такое? Предположения, одно хуже другого, роились в моей голове.

Я понятия не имела, кто он такой, знала лишь, кем он не является. Он не являлся тем, кому я стану рассказывать все, что узнала о «Синсар Дабх» прошлой ночью. Он хранит свои секреты? Прекрасно, а я буду хранить свои.

У меня не было ни малейшего желания сводить Иерихона Бэрронса и Темную Книгу в одной точке пространства и времени. Он пользовался одной реликвией Невидимых и охотился за второй. Ха, а может, он сам стал кем-то вроде Невидимого? Или один из тех изящных полупрозрачных Фейри, которые могут просочиться в человеческое тело и взять его под контроль (таких Фейри я называла Захватчиками), вселился в Иерихона Бэрронса?

Я уже думала об этом раньше, но быстро выбросила эту мысль из головы. И теперь должна отметить, что никаких причин для отрицания этой версии у меня нет, а раньше… ну… раньше я сама идеализировала Бэрронса, убедила себя, что он слишком силен для того, чтобы кто-то или что-то подчинило его своей воле. Ну и кто я такая, чтобы считать свои убеждения истиной? Не так давно на Темпл Бар Дистрикт я видела, как Захватчик проник в тело молодой женщины.

В тот момент, когда он скрылся в ней полностью, я перестала ощущать присутствие Невидимого. Для моего чутья ши-видящей это существо стало человеком.

Что, если Бэрронс тайно работает на силы зла, используя меня для охоты за книгой, точно так же как Гроссмейстер использовал мою сестру? Это объяснило бы почти все, что мне известно об Иерихоне Бэрронсе: и его нечеловеческую силу, и знание Фейри, и сходство с владельцем зеркал, и то, как его избегают Тени, и то, что Гроссмейстер над ним не властен, – в конце концов, они играли на одной стороне.

Я разочарованно выдохнула.

С тех пор как я приехала в Дублин, я лишь раз почувствовала, что могу постоять за себя. Это было в ту ночь, когда Мэллис чуть не убил меня и мне пришлось есть плоть Невидимого, чтобы выжить. Отвратительное, как и сам Невидимый, мясо даровало тому, кто его ел, часть могущества Фейри: делало человека невероятно сильным, исцеляло смертельные раны и даже наделяло способностями к темным искусствам.

В ту ночь я наконец почувствовала себя на гребне волны, в ту ночь мне не нужны были защитники. Я сама, без помощи мужчин могла надрать задницу любому злодею. Я была такой же сильной, как Мэллис. И почти такой же смертоносной, как Бэрронс, а может, и такой же, просто мне не хватало опыта. Я наконец ощутила себя существом, с которым нельзя не считаться, я превратилась в ту, которая может требовать ответы на свои вопросы и добиваться своего без постоянного страха быть покалеченной или убитой.

Я испытывала дикую радость. Это была настоящая свобода. Но я не могла есть Невидимых каждый день. У их мяса было слишком много побочных эффектов. Оно не только временно лишало меня способностей ши-видящей и делало уязвимой для моего же копья (реликвия уничтожала все, что имело отношение к Фейри, даже то, во что превратились переваренные кусочки их плоти; в этом я убедилась на практике, глядя на разлагающегося Мэллиса). На прошлой неделе я поняла, что мясо Невидимых вызывает привыкание и даже один-единственный раз может привести к зависимости. Мэллис не был слабым. Но тяга к могуществу Фейри была сильнее. Я вспоминала о той ночи. О том, как отрезаю кусочки от еще живого Носорога… жую… глотаю… и чувствую, как невероятная, темная, живая плоть наполняет силой мое тело… как несется по крови электричество… как изменяет меня… снова делая неуязвимой…

Я резко оборвала эти мысли и поняла, что держу крошечный сэндвич у самого рта. К моей губе прилипла крошка свежего хлеба.