И, Боже, как она хотела, чтобы он там оказался!
Гвен хотела, чтобы на них не осталось одежды, хотела ощутить его внутри.
Пальцами Друстан поглаживал ее соски, его язык хозяйничал у нее во рту, гладкий и жадный, и от его настойчивости у Гвен вырывались почти мяукающие звуки. Друстан слегка сместился, и теперь его возбужденный член упирался прямо в ее пах, а их бедра двигались в одном безумном ритме с языками. Когда он подхватил Гвен под ягодицы и вздернул вверх, она с готовностью обхватила ногами его талию, подчиняясь и жадно отвечая на поцелуй.
Гвен прижималась к шотландцу изо всех сил, чувствуя, как мешает ей эта проклятая одежда. Запустив пальцы в его густые волосы, она посасывала его язык, отчаянно желая большего. Друстан издал тихий, типично мужской довольный смешок, взял ее лицо в ладони и поцеловал так глубоко, что Гвен начала задыхаться. Его язык скользнул ей в рот, коснулся, исчез, вернулся. Она чувствовала, как от его прикосновений по коже прокатываются волны энергии; она купалась в этой теплой силе, все больше распаляясь. Казалось, этот человек знает естественную частоту ее тела и заставляет ее резонировать со своей. Она вибрировала, как идеальный кристалл, и, если их частоты продолжат колебаться на одном уровне, она рассыплется на кусочки. Гвен ласкала его в ответ, искренне желая довести до такого же состояния.
— Могу я предложить вам другой размер или стиль? — прощебетала Мириам из-за двери, вызвав у Гвен самое теплое чувство с момента их встречи.
Мымра спасла ее от потери невинности, к которой Гвен была уже готова, — с сумасшедшим, на полу примерочной кабинки.
Друстан застонал и углубил поцелуй.
«Какая наглость! — Сознание вернулось к Гвен, и оно явно было не в настроении. — Мужчина целует меня, и я тут же прыгаю на него, как на самый классный аттракцион Диснейленда. Я что, сошла с ума?» Она загнала ногти в его плечи и укусила за язык.
— Ой. Не думаю, что в этом была необходимость, — прошептал Друстан.
В его глазах светилась страсть пополам с раздражением на то, что их посмели прервать. Он был явно не из тех, кто бросает начатое дело на полпути. Лэрд был настроен решительно и возбужден до крайности.
— Мадам? — В голосе Мириам послышалось раздражение.
Гвен с ужасом осознала, что тихонько стонет. Она глубоко вздохнула, заставила себя расслабить ноги и соскользнула с его талии вниз. Руки Друстана сомкнулись на ее бедрах, и ей пришлось еще раз вцепиться ногтями в его плечи. Он неохотно опустил ее на пол и снова попытался поцеловать.
— Прекрати, — яростно прошипела она.
Еще раз судорожно вздохнув, она смогла ответить Мириам:
— Да. Хм. Правильно, одежда. Как насчет… э, вот тех хаки? Со свободной посадкой, размер тридцать два… подождите-ка. — Она помотала головой, пытаясь прийти в себя. Чтобы штаны не жали Друстану ниже пояса, они должны быть широкими в талии. — Объем талии должен быть тридцать четыре, тридцать шесть или тридцать восемь, — сказала Гвен. — И пояс. — Закрыв глаза, она снова попыталась отдышаться. Сердце грохотало, как барабан, и настойчиво старалось вырваться из груди.
— Мадам? — позвала Мириам таким милым голоском, что только другая женщина могла бы различить в нем стервозные нотки.
— Да?
— Я понимаю, что американцы… отличаются… от нас и, возможно, ваших ног не видно на полу, потому что вы встали на стул и любуетесь одной из наших новых камер слежения, но в этом магазине дети, а в Шотландии строго относятся к их воспитанию. И ваша кабинка не предназначена для совместной примерки.
Лицо Гвен пылало.
— Отпусти меня, придурок, — прошипела она, толкая Друстана в грудь.
Он взглядом пообещал, что они продолжат начатое, — и отступил на шаг.
— Как пожелаешь, женушка, — промурлыкал он, открывая ей дверь с галантным поклоном.
Гвен покраснела. Она так надеялась, что он не расслышал их перепалки с Мириам. Гвен шагнула наружу. Мириам, пылающая праведным гневом, уставилась мимо нее на Друстана МакКелтара — стоящего в расстегнутых джинсах и без футболки.
— О Боже. — Продавщица облизнула губы. — Я принесу хаки.
Но не сдвинулась ни на дюйм, и Гвен захотелось ее пнуть. А еще лучше — затолкнуть подальше в череп ее вытаращенные глазки.
— Вы собирались принести штаны, — сухо напомнила Гвен.
— Ой, да, — засуетилась Мириам. — Если хаки не подойдут… э-э-э… по размеру, можете попробовать спортивные штаны. Они довольно… просторные.
Ослепительно улыбаясь Друстану, она переводила взгляд с его паха на руку без обручального кольца и обратно.
— Отлично. Вот и принесите.
Гвен взглянула на Друстана, захлопнула дверцу примерочной, привалилась к ней спиной и вздохнула, собираясь с мыслями.
— Я хочу пурпурные штаны, девушка, — раздалось из-за двери.
— Нет, — раздраженно ответила она.
— И пурпурную рубашку.
«Ни в коем случае», — подумала Гвен. Этот насыщенный цвет невероятно оттенит его темные волосы и смуглую кожу. Может, в черном он будет выглядеть более… тусклым. Помечтать-то можно? Спустя несколько минут и пару приглушенных проклятий Гвен услышала, как джинсы упали на пол. Воображение с готовностью выдало картинку — его обнаженное тело, — и Гвен принялась размышлять о том, кто в течение последних суток мог подсыпать ей афродизиак.
«Найди мужчину, которому ты сможешь довериться в трудную минуту, с которым сможешь спорить при необходимости, от прикосновения которого будешь просто гореть», — сказала ей Беатрис. Ну, с горением все в порядке, и спорить они тоже могут…
Гвен помотала головой, отказываясь думать о том, что ее идеальный мужчина — сумасшедший.
А вдруг он был прав по поводу ступни? Вдруг без специальных ограничений все может вырасти больше, чем обычно? То, что было у него в штанах, ощущалось совсем не как носок. Оно больше походило на тубус с теннисными мячами, который Гвен заметила на кассе магазина. Девушка посмотрела на свою грудь. Стоит ли перестать носить лифчик и стринги и перейти на старое доброе плотное белье?
Ну и как она теперь посмотрит ему в глаза?
Спортивные штаны подходят, с облегчением понял Друстан. А вот те голубые точно были орудием пыток, после которых невозможно продолжить род. Может, во времени этой девушки мужчины устроены как-то иначе? Тех, что шагали по улицам, штаны совершенно не стесняли. Может, там просто нечего сжимать? Тогда в этом столетии должны водиться сотни неудовлетворенных женщин, однако в данный момент его не интересовали эти сотни. Друстана интересовала только одна, удовлетворение которой полностью завладело его мыслями. Он понял, что просто одержим этой женщиной с самой первой минуты.
Гвен Кэссиди сотворила с ним нечто невероятное. В ее присутствии у него подгибались колени, и при этом он чувствовал себя невероятно могучим. Сила друидов и чисто мужское вожделение струились в его венах вместе с кровью, грохотали в ушах. Когда Друстан прикасался к этой девушке, все в мире обретало смысл, становилось чудесной, математически выверенной конструкцией. Ему следовало бы испугаться, потому что, обнимая эту девушку, он забывал обо всем, даже о клятвах.
В свое время друиды просчитали, что чем больше объект, чем больше его объем и масса, тем сильнее сила притяжения, которая влечет к нему другие объекты. Друстан всегда считал себя ходячим подтверждением этой теории, но Гвен, крошечная Гвен, которая почти ничего не весит, притянула к себе весь его мир. Она нарушала все законы природы.
Друстан вздохнул и заставил себя не думать о ее маленьком теплом теле. Он посмотрел на себя в зеркало. Черные штаны (по имени Адидас) ему подошли, но оказались мешковатыми. На лодыжках и на поясе они держались при помощи странной упругой ткани. Из всего предложенного это был наиболее приемлемый вариант. Ему нравилась темная шерстяная ткань, гладкая снаружи. Друстан подозревал, что она непромокаемая. Пурпурный цвет был бы лучше, но и черный вполне подходил. Не королевский цвет, но и не рабский.
Голубые штаны были болезненно узкими, в них невозможно было даже обуться, да и сам цвет, казалось, не хотел на них держаться. Ни один ткач его клана не признался бы в том, что из-под его рук вышла эта мерзкая штука. А штаны, которые называли «хаки», неплохо сидели на нем, однако их цвет обозначал фермерское сословие, а МакКелтары не были фермерами. Плед Друстана был пурпурно-черным, с вплетением драгоценных серебряных нитей. Горец скатал плед, перевязал его кожаными ремнями и зажал под мышкой. Люди этого века явно не подчинялись бреону. По всему магазину были развешаны вещи разных оттенков пурпурного, и кто угодно мог их купить. МакКелтары много столетий назад на торжественной церемонии получили право носить семь цветов гэльского короля. Лэрды клана МакКелтаров всю жизнь носили пурпурный.
Господи, он тоже — всю жизнь. Возможно, никого из его клана не осталось, но он еще жив и, как только доберется до камней, найдет способ все исправить. Ему было неуютно в этом мире, мысль о путешествии в машине была неприятной, но, чтобы добраться сегодня до замка МакКелтаров, Друстан оседлал бы и огнедышащего дракона.
Горец молился о том, чтобы Сильван каким-то чудом смог продолжить род — пусть отец уже не молод, но ведь в принципе такое возможно — и в этом веке жили его наследники, живые и здоровые. Молился о том, что, если это не так, пусть хотя бы замок устоит перед напором времени, тогда он закрепит каменные плиты и завтра в полночь шагнет в свое время. Там не будет странных шумов, отвратительной вони и неверного ритма самой Геи.
Пинком отбросив жесткую белую обувь с веревочками, которую девушка подсунула под дверь, Друстан снова надел свои сапоги. Потом продел руки в ту вещь, которую здесь непонятно почему называли футболкой, и растянул ее, чтобы ткань не так сильно сжимала шею и грудь.
Открыв дверь, Друстан немного постоял, глядя на изящную фигурку Гвен. Они прекрасно подойдут друг другу в постели, но она не поверит в это, пока не убедится. Что ж, он с радостью займется с ней этим снова, снова и снова.
Ему нравилась Гвен Кэссиди — колючая, упрямая, немного высокомерная и властная, — и все же больше всего горцу хотелось сорвать с нее одежду, толкнуть на ложе из вереска, раздвинуть ей ноги и дразнить, пока она не начнет молить о том, чтобы он взял ее. Хотелось прижаться лицом к ее груди, коснуться языком ее кожи. Их поцелуй только распалил его, и Друстан со стоном вспомнил, как больно было снимать узкие штаны после того, как она выскользнула у него из рук.
Остановившись в проеме, он надел сумку, повязал на пояс один из кожаных ремней и повесил на него меч. А потом тихо шагнул к Гвен, погладил ее талию, улыбнулся и опустил руки ниже. У нее была аппетитная попка, мягкая и женственная, в форме перевернутого сердечка, и он не упускал возможности потрогать ее. Вот и сейчас он собрался пальцем коснуться той точки, где сходятся две соблазнительные полусферы, но Гвен вырвалась и отпрыгнула.
Лэрд насмешливо изогнул бровь, взглянул на продавщицу.
— Моя жена все еще не привыкла ко мне. Мы не так уж давно женаты. — Хм, ему нравилось произносить слово «жена», глядя на Гвен.
— Хороший меч, — промурлыкала в ответ Мириам, глядя не на меч, а гораздо левее.
Гвен отвернулась от нее.
— Пойдем, — обратилась она к Друстану, — муж.
Взгляд, которым он ей ответил, кипел от страсти, и Гвен начала задумываться о том, как долго она сможет держать шотландца под контролем. Если вообще сможет его контролировать.
— Я бы привыкала с удовольствием, — пробормотала Мириам, глядя, как этот красавец уводит свою жену из магазина, властно обняв за талию.
Он улыбнулся ей, обернувшись через плечо.
Настроение Гвен улучшилось в нескольких кварталах от кафе — одного запаха свежесмолотого кофе оказалось достаточно, чтобы вернуть ей радость жизни. Пару минут спустя она закажет себе капуччино и шоколадное пирожное. А еще лепешку с клубникой и апельсином. Войдя в кафе, Гвен облегченно вздохнула.
