Сильван отложил книгу и с отсутствующим видом повернулся к Гвен. Седые брови взметнулись вверх, когда он увидел ее декольте, и он несколько раз растерянно моргнул, не сводя с нее взгляда.
— Конечно, будет, — ответила Нелл, обходя стол.
Оказавшись за спиной Гвен, она взмахнула полотенцем и повязала его девушке на шею на манер детского нагрудника.
— Отвороти морду от ее груди, — вкрадчивым голосом сказала она Сильвану.
Гвен залилась краской, сунула руку под полотенце и попыталась придать груди менее вызывающий вид. И с ужасом посмотрела на стол, где лежало множество средневековых орудий воспитания — массивные тарелки и кубки из серебра, толстые ложки и широкий столовый нож.
— Она сама их распушила, — запротестовал Сильван. — Я не хотел на них глазеть, просто повернулся, а там… грудь. Я же не могу смотреть на небо и не видеть солнца.
Нелл изогнула бровь и снова обошла стол.
— Не думаю, что девочка рассчитывала на твое внимание, старый пень. Правда, Гвен?
Гвен опасливо посмотрела на нее и несколько раз кивнула.
Нелл нагнулась, чтобы наполнить опустевшую кружку Сильвана. Когда он зачарованно уставился на то, что открылось его взгляду, Гвен чуть не засмеялась, но заметила выражение его лица и прикусила губу.
«О Боже!» — подумала она, замерев. Сильван смотрел и на ее грудь, но это был взгляд человека, который заметил красивый цветок или породистую лошадь. А теперь, когда он смотрел на корсаж Нелл, в его глазах были откровенный голод, нежность и жадность.
Улыбка Гвен поблекла. Она поняла: мужчинам нравится грудь, и разница в накале этого «нравится» зависит не от формы и не от возраста. Разница зависит от того, кому эта грудь принадлежит и как мужчина относится к ее обладательнице.
Сильван МакКелтар был глубоко и искренне влюблен в свою экономку.
Гвен украдкой взглянула на Нелл, которая явно ничего не замечала, собирая пустые тарелки и чашки и унося их на кухню. Сильван почувствовал, что взгляд Гвен сместился в его сторону, потому что слегка вздрогнул, словно выходя из транса, и посмотрел на нее.
— Я не таращился на ее грудь… — снова начал он, защищаясь.
— Это расскажете тому, кто не видел вашего лица. И если вы не будете отпускать шуточек по поводу того, что я что-то распушила, я не стану комментировать то, что вы чувствуете к Нелл.
— Что я чувствую… что я… — Он замолчал и кивнул. — Договорились.
Гвен продолжила завтрак, размышляя о том, почему самые простые вещи кажутся вкуснее в шестнадцатом веке. Из-за отсутствия консервантов? Из-за того, что мясо пахнет настоящим дымом, а не химическим заменителем? А масло и сливки свежие и натуральные? Она осторожно подцепила ножом яйцо-пашот и положила его себе на тарелку.
— А почему ты… э-э-э… — Сильван кивнул на ее «нагрудник».
Гвен вздохнула.
— Потому что я рассчитывала увидеть за завтраком Друстана и хотела, чтобы он заметил меня.
— Заметил или затащил в спальню?
— Меня устроили бы оба варианта, — мрачно ответила она, расправляясь со вторым яйцом.
Сильван удивленно хмыкнул.
— Ты всегда такая честная?
— Пытаюсь. Ложь ведет к беспорядку, который увеличивается в геометрической прогрессии. А ведь, даже говоря правду, не всегда удается достигнуть взаимопонимания.
Сильван замер, перестав жевать. Он осторожно вынул вилку изо рта и мягко переспросил:
— Что ты только что сказала?
— Ложь… — повторила Гвен, пытаясь справиться с незнакомой вилкой и наколоть на нее кусочек жареного мяса. Мясо упорно соскальзывало с зубцов. — …ведет к беспорядку. Сложно просчитать все переменные, когда их количество постоянно увеличивается. Вы так не думаете?
Она чувствовала странное родство с этим ученым человеком, поэтому решила говорить начистоту.
— В геометрической прогрессии? — Сильван так нахмурился, что седые брови почти сошлись над переносицей.
— Ряд натуральных чисел, значение которых пропорционально возрастает. — Гвен подогнала аппетитный кусочек к ободку миски и прицелилась вилкой. — Это математическая функция, которой выражают большие числа. К примеру, число Авогадро, 6,022 х 1023, обозначает количество атомов в моле любого вещества…
— Атомов?
— Наименьших частиц любого из простых химических веществ, которые являются хранителями свойств этого вещества. Атомы состоят из ядра, протонов и нейтронов и одного или нескольких электронов… — Эй, а ведь мне нельзя этого тут рассказывать!
Сильван фыркнул.
— Я знаю, о чем ты говоришь. Это мельчайшая частица материи, которая гипотетически считается неделимой…
Нет, нет, нет, нет, никакой физики за завтраком!
— Да какая разница? Посмотрите, сколько здесь вкусностей.
Голос Сильвана дрогнул, когда он спросил:
— Ты играешь в шахматы, милая?
Гвен просветлела — неуловимый кусочек наконец-то попался — и улыбнулась:
— Конечно. А вы хотели бы сыграть?
— На террасе. Через два часа, если ты не против.
Девушка просияла. Отец Друстана хотел сыграть с ней в шахматы и был согласен потратить на нее несколько часов. Ее отец никогда так не делал. В их семье все и всегда были сосредоточены на работе, и даже игру в пятнашки отец сводил к тому, что нужно просчитать все варианты заранее…
Гвен помотала головой, отгоняя воспоминание, и внимательно посмотрела на Сильвана. Возможно, если Друстан рассказал отцу ее историю, ей удастся с ним договориться. Сильван был более спокойным и рассудительным, к тому же он настроен ее выслушать. Добившись его поддержки, она наверняка справится со своей задачей. А добиваться поддержки, сидя на солнечной террасе и играя в шахматы… это просто чудесно.
Гвен заглянула на кухню и извиняющимся тоном обратилась к спине экономки:
— Нелл, я обычно не демонстрирую свою грудь так открыто…
У нее оставалось некоторое время до партии в шахматы с Сильваном, и Гвен хотела прояснить ситуацию с Нелл. Она подозревала, что экономка, которая знает в этом замке буквально все и про всех, меньше всего на свете желает причинить вред МакКелтарам и наверняка захочет ей помочь. К тому же Гвен просто не хотела, чтобы Нелл о ней плохо подумала. В следующий раз, решив оголить какую-нибудь часть тела, следует убедиться, что это увидит Друстан и только Друстан. Сейчас грудь Гвен была надежно скрыта платьем.
Нелл обернулась через плечо. Ее щека и бровь были испачканы в муке, в руках она держала огромный кусок теста.
— Я и не думала о тебе такого, девочка, — сказала она с ласковой улыбкой. — Несмотря на то что ты явилась сюда голой, как младенчик. Я знаю, девушки порой думают, что у них не осталось выбора. Ты не из тех, кто меняет свое тело на защиту и еду. И у тебя наверняка есть выбор.
— Какой выбор? — спросила Гвен, входя на кухню.
— Ты умеешь печь пирожки, Гвен? — Нелл отложила тесто и отряхнула руки.
Девушка неуверенно прикусила губу.
— Вообще-то нет, но с удовольствием попробую.
Это Нелл и имела в виду, говоря о выборе? Ей предложат остаться здесь и работать на кухне? Гвен поморщилась, представив, что готовит еду для Друстана и его жены.
— У тебя неплохие руки, и, если ты не против, я займусь ягненком. А ты меси тесто, пока оно не начнет тянуться. Только сначала помой руки.
Гвен вымыла и вытерла руки, а потом осторожно опустила их в квашню. Дотронувшись до теста, она подумала, что это будет даже весело. Как игра с пластилином, которого ей не покупали в детстве: никаких глупых и бесполезных игрушек. В детстве даже ее воскресные комиксы (то, что приходило с газетами, выбрасывалось еще до того, как Гвен могла взять журнальчик в руки) состояли в основном из карикатур отца: черные дыры засасывали демократов, которые спонсировали защиту окружающей среды, урезая бюджет проектов министерства обороны.
— Правильно, умница, — подбодрила ее Нелл, глядя, как Гвен управляется с тестом. Сама Нелл возилась с огромным вертелом и куском мяса. — Может, хочешь поговорить с мной об этом?
— О чем? — неуверенно поинтересовалась Гвен.
— О том, что случилось в ночь, когда ты к нам пришла. Если не хочешь, я не буду настаивать, но если тебе нужно чуткое ухо и плечо, на котором можно поплакать, то это я.
Гвен запустила руки глубоко в тесто и немного помолчала, собираясь с мыслями.
— Как давно ты тут живешь, Нелл?
— Почти двенадцать лет. — Ответ прозвучал гордо.
— И ты никогда не замечала ничего… странного в Друстане? Или в других МакКелтарах? — спросила Гвен, размышляя, что именно знает Нелл.
Часть души Гвен хотела во всем признаться этой женщине, потому что в верности экономки клану она не сомневалась. И все же безопаснее было выведать как можно больше и лишь потом делиться информацией.
Нелл закончила возиться с вертелом и присела у очага. Вытирая руки полотенцем, она пристально посмотрела на Гвен.
— Ты имеешь в виду их волшебные силы? — прямо спросила она.
Волшебство. Ну конечно, необычная образованность Друстана и увлечение космологией женщине из шестнадцатого века кажутся волшебством. Господи, да ей самой так казалось. Пусть действие круга камней и могло быть основано на вполне реальных законах физики, но Гвен не могла ни понять, ни вычислить этих законов, и действия Друстана показались ей волшебством.
— Да, это я и имела в виду. Например, голос, которым Друстан иногда говорит…
— Ты его слышала? — Нелл явно удивилась и сделала мысленную пометку: поговорить с Сильваном о воспитании его сыновей. — Голос, который звучит, как сто голосов сразу?
— Да.
— Он же не использовал его на тебе? — Нелл нахмурилась.
— Нет. То есть один раз да, когда попросил оставить его на время. — И во второй раз, подумала она.
Во второй раз, после того как они занимались любовью, но об этом она предпочла не рассказывать.
— Удивительно. Обычно они очень осторожны с этим заклятием. В основном МакКелтары пользуются исцеляющими и защитными чарами.
