Избранница горца

Драстен высокомерно на него взглянул.

— Думаю, что нет, — так же высокомерно заключил Кейон. — Мужчина делает то, что должен. Иначе он не мужчина.

— В данном случае с этим утверждением можно поспорить. Нет необходимости доходить до крайностей, — ледяным тоном отозвался Драстен.

— Ох, айе, необходимость есть, дурень ты чертов. Оставьте Лукана мне. И держитесь от всего этого подальше.

— Я не могу поверить в то, что этот Тревейн может оказаться сильнее нас.

Улыбка Кейона светилась мрачным удовольствием.

— Вот оно, уязвленное эго Келтаров. А я-то думал, когда же оно появится. Я допустил ту же ошибку. Я считал, что я намного сильнее. Я и был сильнее. Но поглядите, где я. А я даже не заметил, что к этому идет. Я сам разберусь с Луканом. Вам достаточно дать мне убежище до Дня Всех Святых. И мне нужно будет наложить дополнительную защиту, когда я выйду отсюда в следующий раз. Разрешите это. Большего я не прошу.

Дэйгис молчал, пока Кейон спорил с его братом. Но теперь он склонил голову, и его золотые глаза странно заблестели.

— Теперь я понял, — сказал он. — Вот что ты планируешь сделать. Но я не вижу в этом смысла. Особенно после прошлой ночи.

Джесси показалось или Кейон действительно напрягся? Она внимательно за ним наблюдала.

Ее горец слишком уж демонстративно пожал плечами и сказал:

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Айе, понимаешь.

— Ты не можешь прочитать мои мысли, поскольку мои барьеры установлены и я не убирал их с момента нашей первой встречи. Ты могуч, но не настолько.

— Пока. Да мне это и не нужно. Я знаю, как платят десятину.

— А может, знание, которое ты получил от темных Драгаров, неверно, — холодно сказал Кейон. — Я уверен, что даже они иногда ошибались.

— Нэй, — так же холодно ответил Дэйгис. — Я выяснил это благодаря нашим книгам, в подземной библиотеке, где искал способ избавиться от тринадцати. И я знаю, что ты тоже читал эти книги.

— Что? — спросила Джесси, переводя взгляд с одного горца на другого. — О чем вы говорите?

— Не делай этого, — внезапно попросил Кейон низким и напряженным голосом. — Оставь. Это мужской разговор.

— Нэй, это слишком важная тема, чтобы ее замалчивать. У нее есть право знать.

— Это не тебе решать.

— Мне не пришлось бы этого делать, если бы ты не ошибался, скрывая это от нее.

— Скрывая от меня — что? — попыталась уточнить Джесси.

— Это не твое дело. И держись от этого подальше, — зарычал Кейон на Дэйгиса.

— Нет. Только не после того, что произошло между вами прошлой ночью. Джесси имеет право знать. Либо ты ей скажешь, либо я. Это единственная милость, которую я могу к тебе проявить.

— Кейон? — просительно произнесла Джесси.

Он долго и молча смотрел на нее. На его скулах ходили желваки. А потом он внезапно отвернулся.

И исчез в серебре. Зеркало пошло рябью и сомкнулось за его спиной.

Джесси, не веря своим глазам, смотрела ему вслед. Что же должно было случиться, чтобы после той близости, которую они разделили, он поворачивался к ней спиной и вот так уходил?

— Что происходит? — Она вопросительно посмотрела на Дэйгиса.

У нее в животе появилось неприятное ощущение, и Джесси знала, просто знала, что он скажет нечто такое, после чего она пожалеет, что вовремя не заткнула себе уши.

Услышав, как Кейон бормочет заклинание, Джесси поняла, что сейчас произойдет, и испуганно вскрикнула, предупреждая. Изукрашенный кинжал, оборвавший жизнь убийцы в форме служащей отеля, вылетел из стекла и вонзился в стену — в волоске от левого виска Дэйгиса.

— Не смей отвечать ей, ублюдок. — От этого рычания задрожало серебряное стекло.

— Причинишь вред кому-то из моих людей, и я разобью твое проклятое зеркало, — очень-очень тихо сказал Драстен. — Если бы я не был уверен, что ты промахнулся намеренно, я бы уже это сделал.

Еще один дикий рык донесся из зеркала, и оно затрепетало в раме.

— Что? — слабым голосом спросила Джесси. — Что он мне не сказал?

Дэйгис вздохнул, его прекрасное лицо стало мрачным.

— Все сделки с Туата де Данаан, девочка, — не важно, со Светлыми они заключаются или с Темными, — должны периодически подкрепляться золотом. Договор Келтаров, к примеру, был написан на листе из чистого золота, и его нужно было заключать заново, только если что-то изменилось или если одна из сторон нарушала условия. Но Темные Искусства противоречат природе вещей, а потому требуют более частых выплат. Как и сказал Кейон, Темному Стеклу нужно платить дань раз в сто лет, в годовщину заключения договора, в полночь.

Полные жалости золотые глаза встретили взгляд Джесси, и жуткая пустота в ее животе словно наполнилась кислотой.

— Кейон был связан на Самайн, девочка. Если десятина не будет уплачена тем, кто заключил с зеркалом сделку, — в нашем случае это Лукан, — то ровно в полночь тридцать первого октября соглашение будет расторгнуто, а поскольку Кейон и Лукан жили дольше, чем им назначено природой, они будут вынуждены отдать эти годы. Все сразу. В единый миг.

В библиотеке повисла тишина. Она была тяжелой, удушающей.

— Ч-что т-ты х-хочешь с-сказать? — заикаясь, выдохнула Джесси.

— Ты знаешь, что я хочу сказать, Джессика, — мягко ответил Дэйгис. — Кейон вернулся в Шотландию лишь с одной целью: умереть. В этом заключается его месть. Это его способ удержать Лукана подальше от Темной Книги и закончить все раз и навсегда. Если десятина не будет уплачена вовремя, оба умрут. И все закончится. Бессмертный колдун будет уничтожен, ни капли крови не будет пролито. Все, что Кейону нужно сделать, это продержаться подальше от Лукана до полуночи первого ноября. И он прав, это действительно самый простой и эффективный способ решить проблему. И самый действенный. Мы с Драстеном сможем отследить Темную Книгу и либо вернуть ее прежним стражам, либо самим о ней позаботиться.

Джесси ахнула, глядя на Дэйгиса. Внезапно все, что говорил ей Кейон с момента их первой встречи — а говорил он крайне мало, как она теперь поняла, — предстало перед ней в совершенно ином свете. Джесси покачала головой, прижав руку ко рту.

Теперь, когда она знала правду, все сходилось так четко и логично, что она не понимала, как не догадалась раньше.

Кейон ни разу не обмолвился о планах на будущее. Даже когда она спрашивала, чем он собирается заняться после того, как освободится от заклятия. Он ни разу не проронил ничего похожего на «Господи, как же хорошо будет снова стать свободным!». Он не говорил, что хотел бы сделать после того, как убьет, Лукана, — может, посмотреть кино, посетить ярмарку, увидеть мир, размять ноги. На самом деле он даже ни разу не сказал, что убьет Лукана. Да и с чего бы ему об этом упоминать? Он ведь действительно не будет физически его убивать.

«Никаких новых начинаний», — сказал Кейон.

Он все время знал, что через пятнадцать дней будет свободен.

Через пятнадцать дней он умрет.

Ровно через две недели и один день Кейон МакКелтар — мужчина, с которым она провела самую восхитительную, невероятно страстную, потрясающую ночь в своей жизни, — превратится в тысячелетнюю горстку пыли.

Джесси изумленно повернулась к зеркалу. И уставилась на свое отражение. Кейона не было видно.

Трус.