– Временами он выглядит гораздо здоровее, чем раньше, – заметила Кларинда. – Мне кажется, что уход Гвендолин приносит ему пользу.
– Если она и укрепляет его тело, то только для того, чтобы принести его в жертву дьяволу, – ответила Элспет. – Это тоже часть плана.
– А что насчет парня, который прибыл сегодня от Максуинов? – спросил Оуэн. – Кто-нибудь знает, какое сообщение он привез?
– Когда я видел его в последний раз, он все еще сидел в зале и пил с Бродиком, – сообщил Квентин. – Понятия не имею, куда он делся после этого.
– Максуины, несомненно, послали его, чтобы объявить нам войну, – разволновался Лахлан. – А завтра утром мы проснемся и обнаружим, что нас изрубили на куски во время сна!
– Прошу прощения, Лахлан, но если нас разрубят на куски, как мы тогда сможем проснуться? – спросил Оуэн.
– Я разыщу подлого мошенника и подам ему к завтраку его собственные кишки! – горячо воскликнул Реджинальд. – Посмотрим, что на это скажут Максуины!
Он потянулся за мечом, затем нахмурился и посмотрел вниз, на свои тощие ноги, как будто оружие могло затеряться где-нибудь там.
– Странно, я был уверен, что захватил его с собой.
– Сомневаюсь, что Бродик будет пьянствовать с тем, кто собирается напасть на нас, – рассудительно заметила Элспет. – Скорее всего Максуины послали гонца, чтобы поблагодарить Макдана за подарки. Иначе зачем Бродику обращаться к ним, как с гостем?
– Если он гость, то почему его не представили остальным? – удивился Гаррик.
– Наверное, Макдан забыл о нем, – предположила Летти. – Он весь день был очень занят.
– Он полностью поглощен подготовкой клана к сражению, – сказал Лахлан, – потому что знает, что скоро мы подвергнемся нападению!
– Макдан всегда выглядит несколько озабоченным, – отметила Кларинда. – Это потому, что он слушает Флору.
– Если Максуины нападут, мы будем сражаться с ними. Тут нечего рассуждать, – заявил Реджинальд.
– А я говорю, что нужно отдать им ведьму, и делу конец, – возразил Лахлан. – Нет никакого смысла жертвовать жизнью ради ведьмы, которая все равно собирается убить нас.
– Макдан ни за что не позволит нам так поступить, – запротестовала Марджори. – Он по-прежнему верит, что ей удастся вылечить его сына.
– А может, и удастся, – добавила Кларинда. – Иногда мне кажется, что Дэвиду действительно становится лучше.
– Это просто замечательно! – с воодушевлением воскликнул Оуэн.
– А иногда становится совершенно ясно, что он умирает, – сказала Элспет.
– Думаю, нам нужно проявить терпение, – предложил Реджинальд. – Если девушка все же сможет излечить Дэвида, тогда, возможно, Макдан очнется от меланхолии, которая охватила его с тех пор, как мальчик заболел.
– Его тоска длится уже четыре года, – возразила Кларинда. – С того дня, как умерла Флора.
– Были моменты, когда он был счастлив, – не согласилась с ней Ровена.
– Счастлив? – повторил Оуэн. Он нахмурился, размышляя. – Ему удалось относительно успешно взять себя в руки и быть усердным лэрдом, посвятив себя общему благу клана. Но я знаю парня с самого детства и не стал бы утверждать, что он был счастлив.
– Его разум поврежден, – добавил Реджинальд. – Если Дэвид умрет, он окончательно сойдет с ума. Мы потеряем его навсегда.
– Значит, мы должны позволить Гвендолин сделать все, что в ее силах, чтобы вылечить мальчика, – твердо заявила Кларинда. – И давайте позаботимся, чтобы больше ничего не случилось ни с ней самой, ни с ее платьями.
– Девушка права, – решил Оуэн. – Нам следует немного подождать. Ради Макдана и его парня.
– А если в результате ее лечения Дэвид умрет? – поинтересовалась Элспет.
– Тогда мы отошлем ее назад, к Максуинам, – твердо произнес Лахлан, – и они сожгут ее.
Глава 8
– Мне больно.
Гвендолин прервала рассказ и с беспокойством посмотрела на Дэвида.
– Что ты имеешь в виду?
Он сел на постели, а затем снова обессиленно рухнул на подушку.
– Я хочу сказать, что мне больно.
– Где? – настаивала она, пытаясь понять мальчика.
Его маленький лоб раздраженно нахмурился.
– Везде, – коротко бросил он, как будто считал, что это и так понятно. – Спина, ноги, руки – везде
