– Я намеревалась покормить его, Лахлан.
– Думаю, лучше всего будет подождать, пока Макдан не вернется с южных границ, – взволнованно сказал Оуэн, потирая руки с узловатыми пальцами. – Да, я абсолютно уверен, что это наилучший выход.
– Но мы не знаем, когда он вернется, а солнце светит ярко именно сейчас, – заметила Гвендолин. Она пинком распахнула входную дверь, и в темный коридор ворвались ослепительные лучи света.
Три старика вскрикнули от неожиданности и закрыли глаза руками.
– Ей-богу, она ослепила меня! – завопил Лахлан. – Ведьма сожгла мои глаза!
– И мои тоже! – вторил ему Реджинальд. – Они расплавились прямо в глазницах!
– Это всего лишь солнечный свет, – заверила их Гвендолин, размышляя, как давно они не выходили из темного замка. – Он не может причинить вам вреда.
Старейшины клана, поколебавшись, опустили руки и заморгали.
– Она права, – пришел к выводу Реджинальд, подумав немного. В его голосе слышалось явное облегчение. – Я опять могу видеть!
– Но все покрыто пятнами, – сказал Оуэн, удивленно озираясь вокруг. – Как большие разноцветные шары.
Он взмахнул руками, пытаясь поймать один из них.
– Ведьма заколдовала нас, – настаивал Лахлан. Он потер кулаками глаза. – Я точно знаю!
– С тобой все будет в порядке, Лахлан, – пообещала Гвендолин. – Совсем скоро пятна исчезнут.
Она вышла из замка. Камерон с Дэвидом на руках последовал за ней.
Из пекарни поднимался столб едкого дыма. Кроме того, двор был наполнен кислым неприятным запахом, источник которого стал понятен Гвендолин, когда она увидела, как из конюшни вышел юный Эрик и швырнул на огромную тлеющую кучу охапку пропитанной свежим навозом и мочой соломы.
– Так не пойдет, – сказала она Камерону. – Давай поднимемся на вершину того холма, где мы сможем спокойно сесть среди травы и цветов и насладиться завтраком.
Камерон покачал головой:
– Макдану не понравится, что мы выносим парня за стены замка.
– Я не могу здесь больше оставаться, – запротестовал Дэвид. – Пахнет, как протухшие кишки дракона.
– Ты абсолютно прав, – согласилась с ним Гвендолин, направляясь к воротам. – Мы запомним этот отвратительный запах для одной из наших сказок, Дэвид. Пойдем, Камерон. Обещаю, мы не уйдем далеко.
Камерон с неохотой последовал за девушкой. Работавшие во дворе Макданы, замерев, с удивлением смотрели на них.
– Остановите ее! Остановите ведьму!
Гвендолин обернулась и увидела бегущую к ним Элспет. Ее суровое лицо было искажено яростью.
– Немедленно верни парня в дом! – приказала она. – Он слишком болен, чтобы гулять!
– Камерон, ты не мог бы вынести Дэвида за ворота и подождать меня там? – попросила Гвендолин.
Убедившись, что Камерон и Дэвид удалились, девушка повернулась и холодно взглянула на Элспет.
– Теперь я отвечаю за Дэвида, Элспет, – твердо заявила она. – Макдан тебе уже говорил об этом.
– Ты убьешь его, – прошипела Элспет. – Ты этого добиваешься?
– Конечно, нет. Может, это и противоречит твоим взглядам, но я пытаюсь вылечить его. Немного солнечного света и свежего воздуха пойдут ему на пользу.
– Он подхватит лихорадку и умрет, как его мать.
– Дэвид и его мать – совсем разные вещи. Она заболела после того, как умерли двое ее детей. Ее убил совсем не тот недуг, что мучает Дэвида.
– Не важно. Он унаследовал хрупкое здоровье матери.
– Откуда ты знаешь?
– Достаточно только взглянуть на него. Но этого тебе, конечно, не понять. Он точная ее копия!
– То обстоятельство, что он очень похож на мать, вовсе не означает, что он унаследовал ее болезни, – заметила Гвендолин. – Дэвид плоть от плоти и кровь от крови Макдана, а Макдан могучий и сильный человек.
– Своими речами, ведьма, ты можешь ввести в заблуждение Макдана, но меня обмануть тебе не удастся. Зло окружает тебя, как ужасное облако.
Гвендолин внутренне содрогнулась. Было совершенно ясно: Элспет ненавидит ее, и девушка понимала, что ничего не сможет с этим поделать. Много лет члены ее собственного клана боялись и отвергали Гвендолин, и она знала: подобную глубоко укоренившуюся враждебность нельзя преодолеть.
– Верь во что хочешь, Элспет, – спокойно сказала она. – Но я приехала сюда вылечить Дэвида, а не погубить его.
С этими словами она повернулась и вышла за ворота, стараясь, чтобы грубые слова Элспет не нарушили
