Все секреты ее жизни были раскрыты, ее раздели догола, как беспомощного грудного младенца перед купанием.
— Я вполне могу справиться с воспитанием собственных детей и уходом за престарелым больным человеком.
Конечно, перед их поездкой в Грецию выглядела она не лучшим образом, но заявлять, что она на грани нервного срыва, было просто смешно.
— Неужели ты не в состоянии оценить, насколько выгодно для тебя замужество? Ты слишком долго несешь на своих плечах тяжелое бремя забот, не деля его ни с кем. Я хочу тебе помочь. Кассия будет присматривать за детьми, а Ева и Нисса обретут полную семью, где есть и мать, и отец. Как и должно было быть с самого их рождения.
Леандрос, возможно, не догадывался, как удивительно точно он описал самую заветную мечту Саванны. Она хотела создать счастливую семью, которой так не хватало в детстве ей самой. Она выскочила замуж слишком рано, не взвешивая и не обдумывая своего решения. Но супружеская жизнь с Дионом превратила все ее грезы в сплошной кошмар. Чем предложение Леандроса по сути отличалось от предложения Диона?
— Я смогу финансировать лечение твоей тетушки и ее пребывание в частной клинике.
— Ей нужно, чтобы рядом была я.
— Врачи говорят, что состояние ее тяжелое и она давно не узнает тебя. Несомненно, ей нужен хороший уход. Но ухаживать за ней должна не ты, а профессионалы. Тебе же необходим полноценный отдых. Ты устала и физически, и морально. Это заметно даже мне, хотя ты еще и суток не провела в Греции.
Она рассмеялась.
— Ну, правильно. Теперь ты выдаешь заботу обо мне и моем здоровье за вескую причину для того, чтобы жениться на мне. Ты уж определись. Или ты хочешь мстить, или ты хочешь заботиться о семье.
Перспектива исполнять роль подневольного инкубатора для воспроизводства потомства Леандроса Кириакиса принимала все более угрожающие размеры в ее воображении. Она не сможет заново пройти через такое унижение и боль. Пока она не забеременеет, ее из месяца в месяц будут обвинять в бесплодности, или в приеме противозачаточных средств, или в несовместимости с супругом.
По своему собственному опыту Саванна знала, что сам факт беременности отнюдь не сокращал унизительного перечня претензий. Ее муж всегда хотел сына. Законного наследника клана Кириакисов. Леандрос, так же как и Дион, будет ждать и требовать рождения полноправного преемника. Тем более что он потерял сына и вполне внятно объяснил ей, что она должна компенсировать его утрату.
— Я восстанавливаю справедливость, Саванна. Я не ищу возможности отомстить. Справедливость не противоречит реальности, напротив, она предоставляет тебе определенные преимущества, которые ты найдешь в браке со мной.
— Преимущества… — Голос Саванны совсем затих.
Так вот как он рассматривал положение вещей?
— Дорогая моя, тело твое пылает огнем от одного моего прикосновения. Не думаю, что у нас возникнут проблемы, если мы захотим иметь детей, — продолжал он.
Позорный румянец залил ей щеки, когда она решилась посмотреть ему прямо в глаза.
— А если я не смогу иметь детей? — выдавила из себя Саванна, отчаянно пытаясь придать своему голосу хоть какую-то твердость и уверенность.
— Ты уже родила двух замечательных девочек. Не это ли лучшее доказательство того, что вряд ли у нас будут проблемы с детьми? Петра забеременела месяца через два, после того как мы решили завести детей. Не понимаю, с чем связаны твои опасения?
Саванна сложила руки на животе, словно интуитивно пыталась защитить свое чрево.
— Но если непредвиденное все же случится? Что тогда?
— Какие у тебя основания для беспокойства? У тебя были хирургические вмешательства или еще что? — Казалось, что его оскорбляла даже мысль о преждевременном прерывании потенциальной беременности Саванны.
Саванна тяжело вздохнула.
— Нет, никаких операций не было. Я никогда не принимала противозачаточных лекарств, — сказала она и вспомнила, как в течение первого года ее супружества Дион бесконечно упрекал ее в бесплодии.
— Тогда не о чем беспокоиться.
— Я не хочу выходить за тебя замуж.
Он отрицательно покачал головой и встал с дивана.
— Ты слишком упрямая.
— Да. И я не буду твоей женой, — сказала она более убедительно.
— Будешь. Ты передо мной в долгу. Елена и Сандрос — тоже твои кредиторы. И, наконец, у тебя есть обязательства по отношению к собственным детям.
Саванна вскочила с дивана. Его последнее огульное утверждение переполнило чашу ее терпения и разрушило ту крепкую преграду, за которой она так тщательно скрывала свой гнев. Ее основным предназначением было любить и оберегать своих детей. В ее функции никак не входило гарантировать им почетное место в семье, которая уже давно отвернулась от них, навсегда вычеркнув из списка своих членов их мать.
— Я никому и ничего не должна. — Она смело смотрела ему в глаза. — Я не вижу своей вины в том, что Дион вел машину в нетрезвом состоянии. Я не заставляла его садиться за руль. Ты разрешил своей жене, совсем еще молоденькой женщине, по-прежнему поддерживать дружеские отношения с человеком, не отличающимся уравновешенностью. Если их отношения вообще подпадают под определение дружеских.
— Ты хочешь сказать, что мой кузен затеял интрижку с моей женой?
— Вполне возможно. Ты же мог об этом и не знать? Ты не любил ее, по твоему собственному признанию. А женщину притягивают и обольщают эмоции. — Кому, как не ей, было знать, каким экспертом был Дион в области демонстрации, пусть и не искренних, чувств, проявляя всякий раз удивительную изобретательность. На что Саванна, в общем-то, и купилась. — Очевидно, что ты не баловал Петру излишним вниманием, посвящая ей тот минимум свободного времени, который оставляла тебе работа в международном концерне Кириакисов. Нет ничего странного в том, что компания Диона была ей намного интересней. Разница в возрасте у них была незначительной. Он был превосходен в роли обаятельного компаньона. И, что самое главное, он был всегда свободен — в отличие от тебя.
Румянец красными пятнами проступал на скулах Леандроса, глаза, ставшие практически черными, сверкали искрометным пламенем гнева. Он сделал шаг вперед, Саванна вздрогнула, но не попятилась назад. Она все еще была в ярости.
Рука Леандроса взмыла вверх. Глаза его стали злыми и узкими, а указательный палец был направлен в сторону двери.
— Вон отсюда!
— Почему? Тебе так больно слышать правду? Не тешь себя надеждой, что я стану твоей женой и буду безропотно воспроизводить твое потомство. Хочешь детей? Выбери в жены очередную Петру!
— Уходи! Немедленно! Пока я не наговорил того, о чем мы оба можем пожалеть. — Каждое слово вылетало словно пуля.
Что еще он мог сказать, что ранило бы ее душу сильнее, чем уже выпущенные на свободу слова?
— Должно быть, ты имеешь в виду не слова, а действия? Я должна удалиться, чтобы не провоцировать твоих позорных действий, о чем я впоследствии буду сожалеть.
Она хотела окончательно вывести его из себя, чтобы увидеть, сможет ли этот человек справиться с приступами гнева. Дойдет ли он до применения физической силы, пустит ли в ход свои мощные кулаки, когда воздействие слов перестанет быть эффективным?
— А что ты станешь делать, Леандрос, если я все-таки останусь? Что предпримешь, если я продолжу утверждать, что моего покойного мужа и твою бывшую супругу связывали более тесные, чем дружеские, отношения?
Слова ее метко поразили цель. Выражение его лица становилось зловещим.
