Тино перевел взгляд с Фейт на сына.
— Да, мы друзья.
Джошуа радостно улыбнулся.
— Вы не знали? Правда?
— Правда.
— Это очень смешно, да, пап?
— Да, действительно, очень смешно, — согласился Тино, но его голос звучал холодно.
Фейт тоже было не до веселья. Тино не собирался приглашать ее на ужин. Он нарисовал карту не для нее. Более того, он казался очень раздосадованным и даже злым.
Он согласился пригласить учительницу своего сына. Другую женщину. Ту, которую ему наверняка описали как умную, привлекательную сицилийку.
Все мечты, которые зародились в сознании Фейт с самой первой ночи в квартире Тино, превратились в прах.
Но ее не так легко было сломать. Она уже пришла сюда. И ее настроение не испортится даже из-за недовольного взгляда любовника.
Может, если Тино увидит, как хорошо она вписывается в его семейный круг, он пересмотрит свое отношение к их связи. Ведь ему еще предстоит пережить новость о ребенке.
Сейчас ей во что бы то ни стало нужно думать позитивно. Она не может огорчить Джошуа своим уходом. Нельзя позволить, чтобы проблемы взрослых отражались на детях.
Она лучезарно улыбнулась и спросила:
— Можно мне теперь войти? Или ужин будет на крыльце?
Джошуа рассмеялся и повел ее за руку внутрь, не обращая внимания на растерянность отца.
— Мы едим на улице, но это обычно происходит на заднем дворе, синьора.
— А ты сам готовишь, Джо?
— Я помогал. Спросите папу.
Фейт обернулась на продолжавшего хранить молчание Тино.
— Это действительно так. Наша кухарка его обожает.
— Я ее понимаю. Джо — очаровательный ребенок.
— Синьора! — воскликнул Джо с трогательным смущением.
— Только не делай вид, что слова синьоры Гульельмо стали для тебя неожиданностью, — покачал головой Тино.
Покраснев, мальчик пожал плечами и промолчал. Сердце Фейт в очередной раз растаяло при виде его обворожительного румянца.
— Что у нас на ужин? — прервала она молчание.
— Увидите, — подмигнул Джо.
Все было очень вкусно. И даже Тино начал потихоньку оттаивать. Он даже позволил себе прикоснуться к Фейт. Ничего эротического. Обычный дружеский жест. Но Фейт радовалась и малому.
Джо обрушил на нее сотню вопросов по поводу ее работы. Вопросов, на которые не было времени в классе. Несколько раз Фейт ловила на себе удивленные взгляды Тино. Он ничего не знал об этой части ее жизни. И вот переломный момент настал. Искусство играет в ее жизни огромную роль, и ей было обидно, что Тино до сих пор игнорировал ее увлечение.
— Ты задаешь так много вопросов, сын. Я начинаю думать, что ты хочешь стать скульптором.
— Нет, папа. Я хочу быть виноделом, как дедушка.
— Не бизнесменом, как твой папа? — улыбнулась Фейт.
— Для этого ему придется родить еще одного сына. А я хочу работать с землей, — серьезно ответил Джо.
— Он говорит точь-в-точь как мой отец, — рассмеялся Тино. — Однако никаких сестер и братьев пока не предвидится. Так что, когда я состарюсь, придется нанять мне помощника.
— Ты никогда не постареешь, пап.
Тино взъерошил сыну волосы.
— Тебе ничто не помешает заниматься искусством в свободное время. Не так ли, Фейт?
Она все еще пыталась прийти в себя после заявления Тино о том, что у Джо никогда не будет братьев и сестер, поэтому лишь молча кивнула.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тино присоединился к Фейт на террасе после того, как уложил сына спать.
Джо протестовал каждый раз, когда Фейт пыталась заикнуться об уходе. Когда же пришло время идти спать, он даже попросил ее пойти вместе с ним, чтобы поцеловать перед сном.
Фейт согласилась без малейшего промедления. Она поцеловала его в лоб и пожелала сладких снов. Тино немало смущал тот факт, что Фейт с его сыном находится в столь прекрасных отношениях. Их знакомство насчитывало уже не один месяц, и он не знал, как относиться к этому. Его не покидало чувство дискомфорта.
Фейт стояла на краю террасы и смотрела на виноградные поля. Луна освещала ее светлую кожу, и молодая женщина была похожа на снежную королеву. Тино невольно залюбовался ею.
— Джо заснул, — сказал он, подойдя ближе.
— Он невероятно мил. Тебе очень повезло, Валентино, — ответила Фейт и повернулась к нему лицом.
— Я знаю, — вздохнул он. — Но иногда Джо ставит меня в неловкие ситуации.
— Например, когда приглашает твою любовницу на ужин?
— Да.
— Ты мог бы сказать «нет», — пожала плечами Фейт.
— Также, как и ты.
— Я подумала, ты захочешь меня увидеть.
— А я был уверен, что он пригласил учительницу из школы.
— Я и есть его учительница, — в сотый раз повторила Фейт. — Учительница по изобразительному искусству.
— Почему ты никогда об этом не упоминала?
— Я была уверена, что ты знаешь. При твоей-то заинтересованности жизнью сына! И, кроме того, я говорила, что работаю в этой школе.
— Да, но я думал, что там ты ведешь кружок «Умелые руки» или что-то в этом духе. Мама говорила, что учительница Джо — успешный скульптор.
Осознание того, как сильно он ошибался в Фейт, заставляло Тино чувствовать себя круглым дураком.
Подобные эмоции были чужды семейству Грисафи. Все мужчины этого рода были очень гордыми и уверенными в себе. Именно поэтому Тино злился на себя вдвойне. Если бы он побольше узнал о жизни Фейт, то не попал бы в такую щекотливую ситуацию.
— И почему, по-твоему, я не могу быть учительницей? — спросила Фейт тоном, который пугал любого мужчину, усомнившегося в ее талантах.
Если Тино сейчас же не извинится, ему придется забыть о ней раз и навсегда.
— Прости. Я думал, что учительница Джо — сицилийка.
— Для тебя это проблема, Тино?
— В общем-то нет. Кому, как не тебе, знать об этом. Мы с тобой уже целый год спим вместе.
— Практически год, — поправила Фейт.
— Это не сработает.
— Что не сработает?
— Твои попытки использовать Джошуа, чтобы проникнуть в мою жизнь глубже, чем мне бы того
