запросто равняться с укреплениями немедийской столицы Бельверуса, а, как утверждают знающие люди, Бельверус является истинным шедевром фортификационного и строительного искусства и штурмовать этот город бесполезно (кстати, коронное владение Трона Дракона никогда за всю историю Хайбории не захватывали враги — не смогли).
Внимательный Конан рассмотрел, что бревна скреплены не только стальными костылями, но и каким- то непонятным раствором, которым было обмазано дерево. Наверное, очередная придумка местных жителей, наподобие меняющей цвета краски для ткани.
Дело шло к вечеру, но ворота оставались открытыми. Широкий подъемный мост был опущен. Перед въездом в поселок скучали четверо стражников с копьями — наконечники оказались посеребрены. Вислоусые блюстители облачались в одинаковую черную форму, явно подражая армейским отрядам Хайбории.
— Проезжайте, — лениво махнул рукой старший караула, задержав взгляд на плащах визитеров и оценив принадлежавшего Конану сартака. Гвай полез было за пазуху, желая предъявить письмо чарнинского прецептора, однако депеша не понадобилась — двоих горе-путешественников сразу приняли за своих. — Поедете прямо, никуда не сворачивая, уткнетесь точнехонько в управу светлейшего. Там вас разместят и накормят.
После этих слов страж потерял к новоприбывшим всякий интерес.
За воротами тоже хватало экзотики. Узкие улочки, где едва могли разойтись два всадника, высокие дома в три этажа, почти смыкавшиеся друг с другом сверху мансардам-надстройками, ставни (опять!) отделаны серебром. На углу каждого квартала в землю вкопаны деревянные столбы, назначение которых Конан вначале не понял, и только задрав голову увидел, что они поддерживают огромную сеть с частыми ячейками, которая накрывала всю территорию городка. Судя по виду, сеть была металлической.
— Готов собственную голову прозакладывать, она серебряная! — сказал варвар, глядя на растянутую сетку. Ее края закреплялись на городской стене и было совершенно непонятно, каким образом жители поселка сплели это чудо, явно призванное защищать человеческие жилища от нападения с неба. — В жизни не видел, чтобы столько серебра изводили понапрасну! Где они его берут?
— Насчет «понапрасну», ты ошибаешься, — отозвался Гвай. — Если тан счел необходимым настолько тщательно укрепить город, значит существует реальная опасность.
— Что ж это за опасность такая, коли приходится тратить сотни фунтов драгоценного металла на отделку домов и стены?
— Любая нечисть боится серебра, это непреложный закон, который наверняка действует и на Аурусе. Боги незримые, сколько ж нечистой силы должно здесь обитать? Признаться, мне становится до крайности неуютно…
На первый взгляд людей в городке оказалось не очень много. Два-три десятка прохожих спешили по своим делам, несколько человек торчали возле таверны с нехитрой вывеской «Черный эль», прогуливалась стража, в окнах нижних этажей были заметны движущиеся силуэты. Киммериец немедленно обратил внимание на странность — в поселке не было столь привычных лавок или небольших магазинчиков, которых вдоволь в любом маленьком городке Заката. Уличных торговцев также не наблюдалось. Единственным домашним животным, обнаруженным по пути, являлась раскормленная белая кошка, восседавшая на подоконнике.
Планировка городка оказалась нехитрой — от центра лучами расходились восемь больших улиц- проездов, направленных по сторонам, света, соединялись они тесными мрачноватыми переулками и арочными переходами. В самой середине громоздилась круглая массивная башня-дом, похожая на крепостной донжон, причем она была построена из камня, хотя все прочие здания являлись деревянными. Вокруг башни торчали прямоугольные плиты белого гранита с пресловутыми «законами» тана Арнульфа.
— «Если кто ударит другого человека по голове так, что выбьет из черепа кость, которая при падении на щит с высоты трех локтей издаст звон, то виновник выплачивает пострадавшему виру в две меры серебра…» — вслух прочитал Конан ровные строчки на граните. Взглянул на Гвайнарда. Почесал в затылке. — Вот интересно, тебе выбили из черепа кость, которая падает на щит и издает звон, а ты еще и судиться идешь? Весело они живут, ничего не скажу.
— Давай лучше спросим, где тана отыскать, — поморщился Гвай. — Смеркается, а ночевать на улице я не собираюсь.
— Э-гей, милейшие! — воззвал киммериец, подъезжая к массивным дверям башни, оберегаемым двумя стражами. — Посланцы из Чарнины! Желаем видеть достойного месьора Арнульфа!
— Сперва отведите животных в стойло, — ответил охранник. — Лошадь поставьте отдельно, чтобы сартаки ночью не зажрали. Видите сарай? Туда!
Гнедого и гваевского жеребца приняли неразговорчивые конюхи, скупо пообещали расседлать и накормить-напоить, после чего господа «посланцы» вернулись к башне. Пропустили их незамедлительно, сказав подняться на второй этаж. Тан примет гостей, как только разберется с делами.
— Везде одно и то же, — вздохнул Конан, поднимаясь по винтовой лестнице. — Я понимаю, у королей Нимеда или Эльдарана вполне могут быть всякие там «важные государственные дела», но чем может заниматься, на ночь глядя хозяин этой большой деревни? Корову доит? Зеленую?
— Тихо! — недовольно шикнул Гвай. — Учти, мы здесь только гости. Постарайся быть вежливым.
— Не плеваться, не браниться, служанкам подолы не задирать, в хозяина объедками не швыряться, в отхожем месте не спать? Ладно, не буду, уговорил…
О таких людях обычно говорят: поперек себя шире. Если вельможного тана Арнульфа поло жить на бок, его рост ничуть не изменится — и так четыре локтя, и эдак. Словом, самозваный владыка Ауруса был не просто обширен, а слоноподобен. Конан поначалу решил, что Арнульф никогда не поднимается с ложа или кресла и ходить не может, но ошибся — тан двигался на своих двоих не хуже любого другого человека, пускай и отличался особой тяжеловесностью походки.
Известно, что толстяки бывают двух видов — добрые и злые. Тан Арнульф относился к симпатичному большинству добрых, хотя и несколько взбалмошных, толстяков — гостеприимных, хлебосольных, потакающих своим маленьким слабостям и закрывающим глаза на слабости других людей. В Арнульфе всего было много: громовая речь, масса золотых побрякушек, безумно дорогое парчовое платье, танова корона изукрашена огромными рубинами, на каждом пальце по перстню. Стол, за которым Арнульф принимал визитеров из-за Грани ломился от бесчисленных яств и кувшинов с вином и элем. Серебряные подсвечники, золотая посуда, на полу и стенах прекрасные иранистанские ковры, коллекция редкого оружия — тан жил на широкую ногу и ничуть того не стеснялся.
— Выпьем вина! — благодушно вскричал тан, едва Гвай и Конан разместились за столом. Похоже, говорить нормальным голосом Арнульф просто не умел. — Пуантенское, Либнум, Золотая Лоза? Не нравится вино, милости прошу — эль светлый, черный, на хмелю, на рисе, на соло де! Вы кушайте, кушайте! Небось с дороги проголодались! Очень рекомендую драконье мясо в тесте с острым соусом! Не подумайте, это не настоящий дракон, это такая маленькая очень вкусная зверюшка чуток похожая на дракона! Ха, побаиваетесь? Ничего страшного! Съедобно, вы попробуйте!
Арнульф хохотал над своими шутками, показывал, какие блюда ему нравятся больше всего и не давал вставить гостям ни единого слова. Конана, у которого громко урчало в желудке, долго упрашивать не пришлось — варвар давным-давно научился есть все, что дают, будь то нежнейшая перепелятина или какой-нибудь дракон в тесте.
Никакой брезгливости — в конце концов, жители Пагана или Кхитая употребляют в пищу и змей, и насекомых. Варвар никогда не отказывался пробовать новые кушанья и ничуть за себя не беспокоился — желудок-то луженый! Гвай наоборот, осторожничал, чинно откушав немного настоящей свинины и бобов. Инстинкт охотника, Ночного Стража, призывал не доверять всему необычному.
Тан ел за четверых, пил за полную дюжину и не пьянел, вытирал лопатообразную ярко-рыжую бороду парчовым рукавом, отправлял кости под стол, где валялись несколько ленивых откормленных собак
