жить легче.
– Это не так, – произнес Томазо.
– Как же ты самоуверен! Но твоя твердость хороша для деловых целей, а чтобы решить судьбу человека, она не годится.
– Она годится для тебя, Мэгги, потому что ты моя. Когда-нибудь ты поймешь это.
– Прекрати! – Она свирепо уставилась на него.
Все время, пока продолжался их разговор, Томазо продолжал нависать над Мэгги.
В какой-то момент она даже чуть не поцеловала его. Ей хотелось почувствовать вкус его губ и кожи, прикоснуться к нему обнаженным телом, как в ту ночь…
Сегодня вечером Мэгги не желала задумываться о будущем и о том, что ждет их обоих. Она жаждала принадлежать Томазо.
– Мэгги, скажи мне, чего ты хочешь?
– Я думала, что ты знаешь, – выдавила она, от желания у нее пересохло в горле.
– Мне нужно услышать это от тебя.
– Я хочу тебя, Томазо.
– Ты уверена? – Он вздрогнул.
Услышав утвердительный ответ, он поцеловал ее и принялся раздеваться, не спуская с Мэгги глаз.
– Не бойся, я не причиню тебе боли. Я не чудовище, а вот ты очень невинна, что волнует меня больше, чем следовало. В конце концов, я раскрепощенный мужчина без предрассудков.
– Для каменного века ты, может быть, и раскрепощен…
– Ты находишь меня устаревшим? – осведомился он.
– Ты уверен, что обязан жениться на мне, потому что до тебя я была невинна, а теперь, возможно, и беременна. Ты считаешь, что я принадлежу тебе по этим причинам. Тебя можно номинировать на звание лучшего неандертальца года.
– Тебя это беспокоит? – Он замер.
– Честно?
– Да, я хочу, чтобы ты была всегда честна со мной, и сам обещаю вести себя так же.
– У неандертальцев есть свое очарование, – произнесла она.
– Я рад это слышать, – он улыбнулся. Мэгги с восторгом смотрела на его великолепное загорелое тело, покрытое загаром. – Ты позволишь мне заниматься с тобой любовью без простыней или хочешь продолжать прятаться под ними?
Мэгги откинула простыню и предстала перед ним в короткой ночной рубашке бледно-розового цвета. Томазо провел пальцем по пульсирующей жилке на ее шее, потом вокруг возбужденного соска. Она ахнула и схватилась руками за простыни.
– Ты такая чувственная! – Он продолжал ласкать ее грудь кончиком пальца. – Ты доводишь меня до исступления.
– И ты меня, – прошептала она.
– Тогда я должен утолить твою страсть, – устроившись рядом с ней, Томазо положил руку ей на плечо. Большим пальцем он поглаживал ее ключицу, глядя при этом на Мэгги, словно изголодавшийся лев. – Тебе нечего бояться, я не причиню тебе боли. Ты очень напряжена.
– Для меня все в новинку, – она улыбнулась, ее сердце бешено колотилось.
– Я думаю!
– Не смейся надо мной.
– Я не смеюсь, поверь, – он поцеловал ее в подбородок. – Твоя невинность волнует меня.
Томазо коснулся губами и языком уголка ее рта, отчего она вздрогнула и прильнула к нему. Не отрываясь от ее губ, Томазо продолжал ласкать Мэгги.
Затем он осторожно поднял руки Мэгги вверх и, сняв с нее ночную рубашку, принялся осыпать поцелуями ее обнаженное тело. Припав губами к внутренней поверхности ее бедер, он услышал, как она вскрикнула.
– Не шуми, Мэгги, дети не должны слышать нас.
– Ты хочешь сказать, что у тебя здесь не было прежде шумных любовниц? – спросила она.
– Я никогда не занимался здесь любовью, – Томазо снова принялся целовать и ласкать языком внутреннюю поверхность ее бедер.
Мэгги пришлось прикусить губу, чтобы сдержать крик наслаждения. Она вся дрожала от нетерпения.
Подняв голову, Томазо спросил напряженным тоном:
– Ты готова?
Услышав утвердительный ответ, он медленно вошел в нее, и Мэгги принялась двигаться вместе с ним, желая ускорить темп.
