первом их полном соединении она может испытать сильную боль.
Он считал, что первый раз не должен оказаться последним. И это должно было произойти сегодня вечером, в последний из трех оговоренных дней.
Но именно сейчас он стремился просто находиться рядом с ней. Глупо? Возможно. Но это было правдой.
А еще ему было отрадно осознавать, что она теперь гражданка США. Ведь если отец Лины утратил законное право контролировать ее, то это значит, что у них может быть совместное будущее.
Хоук сел у нее в ногах, и темные глаза девушки приоткрылись. В них светилась любовь, он был уверен в этом. Но еще мгновение — и они стали грустными.
Себастиан еле сдержал горестный вздох. Это была его вина, и он вынужден был ее признать. Первую ошибку он совершил восемь лет назад, когда покинул Лину, а вторую — четыре дня назад, когда отправился искать ее с намерением вернуть обратно в семью.
И он хотел исправить эти ошибки.
— Ты так и не объяснила мне, почему убежала от отца.
— Зачем тебе это? — спросила она, немного охрипшим от сна голосом.
— Я хочу лучше тебя понять…
Она рассмеялась:
— Женщин не так легко понять. Иногда для этого требуется целая жизнь.
Он погладил девушку по щеке.
— Скажи все-таки, почему.
— Я испугалась.
— Странно. Ведь ты — гражданка США.
— А мой отец — король. Я боялась, что он заставит меня выполнить его волю, а я не смогу выстоять перед ним.
— Значит, ты сбежала для того, чтобы укрепить свои силы?
— И вынудить отца послать за мной того, кто не обладает дипломатическим иммунитетом.
Умно. И эффективно.
— Твой план сработал.
— Неожиданным образом.
— Неужели это было так неожиданно?
Она присела на диване и устроилась в своем любимом уголке.
— Ты прав. Подсознательно я надеялась, что он обратится именно к тебе.
— Но ты, похоже, до сих пор потрясена моим появлением.
— Ты всегда вызывал во мне потрясение, Себастиан, — улыбнулась она.
— Вот и отлично, принцесса. Сегодня вечером мы отправимся на одно мероприятие, и тебе надо переодеться.
— Но ведь у нас сегодня последняя ночь, — она прикусила нижнюю губу. — Мне хотелось бы остаться здесь…
— Я поведу тебя в очень особое место.
— Каким бы особым оно ни было, я надеялась провести этот вечер с тобой вдвоем.
— Я очень рад, что ты так говоришь, но мне это очень важно. Пожалуйста, принцесса… сделай это для меня!
— Мне нечего надеть.
— Если ты поднимешься в свою комнату, то найдешь кое-что на кровати.
— Мне прислали посылку, пока я дремала? — удивилась она.
— Да.
— Ты действительно этого хочешь?
— Больше всего в жизни.
— Хорошо, я пойду переодеваться, но позволь мне сделать это одной, иначе мы рискуем вообще не выйти из дома.
Она была права, и он знал об этом, потому предусмотрительно отнес ее наряд во вторую спальню — в ту, где она провела первую ночь.
Все три дня Лина буквально купалась в любви, и это все больше убеждало ее в том, что глубокое чувство, возникшее к Себастиану, никогда в ней не умрет. А он иногда говорил о будущем и вел себя так, что ей не верилось, будто этот великолепный мужчина собирается отдать ее кому-то другому.
Девушка развернула сверток, лежавший на кровати, и вскрикнула от восхищения. Восемь лет назад, во время одного разговора в кофейне на Стейт-стрит, она сказала Себастиану о том, что если когда-нибудь выйдет замуж, то хотела бы венчаться в свадебном наряде своей тети. Это было белое, украшенное бисером платье, какое носили кинозвезды сороковых годов.
И это платье лежало сейчас на ее кровати, рядом с парой белых шелковых перчаток и диадемой. Но не той, какую она носила в Марване. Это украшение в виде короны Себастиан купил специально для своей принцессы.
Слезы навернулись на глаза, когда она подумала о том, хватит ли у нее мужества использовать еще один шанс в отношении мужчины, которого ей суждено было любить всю оставшуюся жизнь.
Но сначала… пусть он ответит на ее вопрос.
Девушка нашла его в соседней комнате. Себастиан завязывал галстук и, казалось, нервничал как никогда.
— Тебе оно не понравилось? — спросил он сдавленным голосом.
— Очень, — улыбнулась она.
Он сглотнул комок в горле.
— Слава богу! Я так надеялся…
— Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Я ведь твоя принцесса, да?
— Конечно!
— Тогда почему ты ушел восемь лет назад? И почему чуть не ушел сейчас? А теперь делаешь мне предложение? — и она указала на шикарное, вышитое бисером платье, перекинутое через ее руку.
— Это больше, чем один вопрос. — Пальцы его запутались в галстуке, и он отбросил его в сторону. — Пожалуй, я надену другой.
— Я помогу тебе завязать галстук, если ты ответишь мне.
— Восемь лет назад я думал, что ты на законном основании полностью подчинена отцу… и поэтому у нас не может быть будущего. И, если честно, от этого я испытывал не только боль, но и облегчение.
— Почему?
— Я ведь говорил тебе о своей матери. Так вот, не только одна она учила меня тому, что любовь, страсть, привязанность — это проявление слабости, и гордый человек не должен себе этого позволять.
— И ты по-прежнему веришь в это?
— Нет! — Открытая улыбка озарила его лицо, и сердце девушки защемило, потому что она осознала — это было совершенно новое для него выражение. И в то же мгновение в глазах его промелькнула боль. — Если бы я понял это восемь лет назад!
— Но тогда ты был убежден, что отец своей властью мог нас разлучить.
— И он действительно мог. Несмотря на то, что находился вдалеке от тебя. Но он человек чести. И не будет нарушать законы, чтобы добиться своего. Ты больше не гражданка его страны, и он по закону не может приказывать тебе, как поступать.
Лина поняла, что позиция отца влияла на Себастиана гораздо больше, чем она предполагала. И не потому, что он трепетал перед ним, а потому, что отец мог причинить ей боль. Ее возлюбленный, насколько мог, хотел уберечь ее восемь лет назад от возможных страданий.
— Если ты хочешь, чтобы я надела это, скажи, что никогда не покинешь меня.
— Еще одна сделка? — поморщился Себастиан.
— Нет. На этот раз — шантаж.
Себастиан сделал к ней шаг и обнял Лину, и она с удивлением почувствовала, что он дрожит. Глаза их
