они плывут: мимо Иль-Перро, где река сливалась с озером, дальше длинный отрезок пути до Корнуолла и Глубоководный путь, потом более медленное движение там, где река сужалась, и водопады вынуждали проводить катер через шлюзы. Грег хорошо знал этот путь: он родился в маленьком городке на реке Святого Лаврентия и любил этот один из самых красивых уголков Канады. Видеть его в таких ужасных условиях было особенно мучительно.
Колено у Грега распухло и потеряло подвижность, губа сильно болела; ему было стыдно за себя и смертельно страшно за Эллен.
Очевидно, это было похищение для получения выкупа. Наверно, они его замыслили много недель назад, и двое из троих ни перед чем не остановятся. (В мыслях он отметил, что третий, которого они называли Керли, был несколько иным — возможно, слабое звено банды, — но сама банда была, тем не менее, пугающе сильна…) Он корил себя, что не сделал большего, вообще ничего не сделал, когда все это началось. Но как звать на помощь, когда ближайшие человеческие существа находятся в пяти милях? Как что-нибудь предпринять, когда тебе в бок уткнулось дуло пистолета? Как спорить с вооруженным противником? Эллен сказала: «Сделай что-нибудь!» (Он со стыдом вспоминал эту минуту.) Может быть, человек другого склада «сделал бы что-нибудь», но он не был таким человеком, возможно, как сказала Эллен, он вообще — не мужчина. И вот теперь они в смертельной опасности, прежде всего Эллен.
С тяжелым сердцем Грег повернулся и лег. Катер набирал скорость…
К десяти часам они замедлили ход, как будто подходили к еще одному шлюзу или двигались по незнакомому каналу. Грег Перринг снова выглянул в иллюминатор, но ничего не увидел, кроме далеких огней на берегу. Мотор еще снизил обороты и выключился. Катер обо что-то легко толкнулся бортом, дверь каюты открылась, и голос Дино позвал:
— Давайте, двигайтесь!
Скованные долгой неподвижностью, они неловко выбрались из каюты. Им было холодно в легких спортивных костюмах. Стараясь не привлекать внимания, Грег осторожно огляделся. Катер стоял у небольшого причала. В свете луны Грег заметил дом, видимо, со всех сторон окруженный водой. Но тут Дино грубо толкнул его в бок и сказал: — Ну, вы, выходите, и никаких штук!
Мощеная камнем дорожка вела к двери неосвещенного дома. Пэкстон открыл дверь и, все еще в темноте, вошел внутрь.
— Задерни занавески, Керли, — сказал он, и когда Керли сделал это, щелкнул выключателем.
Дом может находиться где угодно, — подумал Грег.
Это было летнее помещение, похожее на охотничий домик — с убогой мебелью, грубо сложенными стенами и лестницей, ведущей на деревянную галерею. Освещение было тусклым, окна — задернуты плотными занавесками.
— Вот так, — сказал Пэкстон со вздохом облегчения, тяжело опускаясь в кресло. Потом он посмотрел на Эллен.
— Вот — такое жилище, и придется вам с ним примириться… Мы не рассчитывали на вашего друга, но здесь полно места. Будете вести себя нормально, не возникнет никаких неприятностей. Попытаетесь бежать, вам придется пожалеть об этом.
— А что же дальше? — спросила Эллен. Она вся дрожала от внутреннего холода.
— Вы на острове, — продолжал Пэкстон, как будто и не слышал ее вопроса. — На маленьком островке примерно с этот дом. До материка в любую сторону две или три мили. Телефона здесь нет. Лодка заперта на замок. Ваши окна занавешены. Впрочем, в любом случае здесь некому подавать сигналы.
— Но что будет дальше? — снова спросила Эллен. — Что вам нужно?
— Полмиллиона долларов, — ответил Пэкстон.
— У вас из этого ничего не выйдет, — сказал Грег.
— Вам обоим будет очень плохо, если не выйдет… Я написал вашему отцу записку. Вы — образованный парень, — с иронией обращаясь к Грегу, сказал он. — Что вы думаете об этом?
Он вытащил из кармана листок бумаги и прочитал: «Ваша дочь у нас. Она еще жива. Мы сообщим вам, что надо делать».
— Коротко и мило, — сказал Дино в наступившем молчании. — Когда ты это отправишь?
— Через два или три дня. Пусть он сначала попотеет.
— Ну, вот, теперь мы знаем, — сказал Джон Харпер Харрисон. Он сидел напротив полицейского за широким столом в кают-компании «Стригущей волну». Он был уже не тем человеком, что за неделю до этого: казалось, стал меньше ростом, потерял уверенность в себе и силу. Для него прошедшая неделя была ужасной, самой худшей из всех, какие он помнил. Когда в трех милях на озере нашли брошенную моторку, возникли страшные вопросы и еще более страшная неуверенность. Случиться могло всякое, дочь могла утонуть или сбежать с женихом. Особенно тяжело было переносить шумиху в газетах («Принцесса, наследница десяти миллионов долларов, исчезла»), хотя газеты пытались помочь, и незнакомые лица выражали искреннее сочувствие.
Но теперь он получил ответ, вероятно, худший из всех его предположений. Ответ лежал на столе между ним и местным полицейским сержантом. В письме говорилось: «Ваша дочь у нас. Она еще жива. Мы сообщим вам, что делать.»
— Штемпель Монреаля, — произнес сержант. Это был спокойный, с медленной речью человек, канадец французского происхождения, который в прошедшую неделю провел много времени с Джоном Харпером Харрисоном. Он слегка раздражал последнего, привыкшего к более энергичным и напористым представителям закона. Парень, по его мнению, нуждался либо во взбучке, либо в бомбе, подложенной ему под стол…
— Что ж, все-таки это начало, — ответил Харрисон. Неделю назад он метался по каюте, стучал по столу, звонил по телефону, устраивал бурные сцены. Сейчас он неподвижно сидел, несчастный и испуганный. — Что предпримем теперь?
— Изучим его, — ответил сержант после паузы. Он показал на письмо. — Я передам его в наше бюро. А потом мы примемся искать подозрительных личностей в нашей округе.
— Но Эллен может находиться за сотни миль отсюда, может быть, в Штатах, — возразил Харрисон. — Письмо надо немедленно отправить в ФБР.
— Преступление, совершенное на канадской земле… — начал сержант.
— К черту правила! — вскричал Харрисон тоном, немного напоминавшим его прежнюю манеру говорить. — Я хочу получить мою девочку. Я хочу, чтобы это было сделано как следует! — Он поймал взгляд полицейского. — Послушайте, я знаю, что вы делаете все, что можете. Но ведь речь идет о похищении! Это федеральное правонарушение, или как это у вас здесь называется.
— Правонарушение, предусматриваемое уголовным кодексом, применяемым во всех провинциях, — ответил полицейский официальным тоном.
— Ну и что, что тут такого? Неужели вы не можете обратиться к ФБР? А как у вас это делается?
— У нас есть местная полиция, здесь, в Дорвале. Затем идет Квебекская провинциальная полиция, которую я представляю. А потом у нас есть Королевская канадская конная полиция.
— Конники? — спросил Харрисон с сомнением в голосе. — Красные мундиры? Лошади? Нам бы не помешало что-нибудь более современное.
Лицо полицейского отразило борьбу между провинциальной гордостью и национальной честью.
— Вы убедитесь, что Королевская канадская конная полиция достаточно современна.
— И ее компетенция, как в случае ФБР, распространяется на всю страну, не так ли?
— Да.
— Хорошо, привлеките ее.
— Провинциальная полиция…
— Послушайте, — прервал его Харрисон. — Я хочу получить всю возможную помощь и мне нужен хороший совет — сообщать ли газетам, уплатить ли этим гангстерам, когда они потребуют выкуп, или же устроить им ловушку. Больше всего на свете я хочу вернуть дочь, чего бы это ни стоило. Если это обойдется в миллион долларов, пусть будет миллион долларов.
— Это очень большая сумма.
— У меня нет другой дочери, сказал Харрисон, — и я уверен, что это им известно.
