— Да ничего особенного. Я участвую в рождественском утреннике, — вспомнила Фэй важную новость. Может, Линде интересно будет узнать об этом.
Линда улыбнулась.
— И кем ты там будешь? Или чем? Я однажды была буквой «т» в слове Рождество.
— Я буду мудрецом.
— Мудрецом?
— Да. У нас мало мальчиков в классе. Один будет Иосифом, другие — пастухами. Еще там есть хозяин постоялого двора. А на всех мудрецов мальчиков не хватило, вот я и буду мудрецом. А Брайан говорит, что никакой я не мудрец, потому что — девочка. Брайан говорит, что роли распределили неверно и постановщика надо уволить.
— Ну, не переживай. — Лицо Линды осветилось улыбкой. — Уверена, что все получится отлично.
— Вы сможете прийти посмотреть постановку? Это будет в канун Рождества, я позвоню, когда точно узнаю число.
— Еще не знаю, дорогая.
— Ну, не сможете так не сможете!
Фэй постаралась скрыть свое разочарование, но ей так захотелось, чтобы Линда пришла! На Рождество в церкви очень красиво — и елка, и свечи, и венки с лентами. Даже пахнет там в эти дни особенно, волшебно. Всю жизнь она мечтала о том, как выглянет из-за занавеса перед спектаклем и среди улыбающихся лиц в публике найдет мамино. Никогда на празднике не было ее мамы. Линда единственная на свете, кто может стать ее мамой, хотя бы не по-настоящему, а на празднике, на время. Чтобы она могла найти в публике ее милое лицо. Но Линда сказала, что не знает, сможет ли быть там, а это на самом деле значит, что нет.
Отец и Линда все смотрели друг на друга. Майкл ласково взял ее за руку.
— Пойдем, — сказал он. — Я покажу тебе, где ты можешь прилечь.
— Слушай, это не совсем…
— Не начинай все сначала, мы же все уже обсудили.
Линда нехотя встала из-за стола и остановилась в нерешительности.
Майкл легонько подтолкнул дочку к двери.
— Пойди-ка в мою комнату и посмотри, не лежит ли что-нибудь на кровати. Если да, то убери, ладно? Мы дадим Линде возможность отдохнуть немного, может, она даже поспит.
Фэй уставилась на него, она не поверила своим ушам. Как? Линда собирается остаться здесь? Пусть ненадолго и пусть даже она собралась спать, все равно — это здорово!
Она поспешила в комнату отца, зная наверняка, что его кровать завалена чертежами. Сплошными чертежами. Они на кровати, на столике, на полу…
Майкл всегда работал перед сном. У него по вечерам находилось столько работы, как она называла — домашних заданий, что им троим и не снилось. Девочка аккуратно собрала все бумаги. С ними надо поступать очень бережно, это она усвоила с раннего детства. Пока Фэй занималась этим, ей пришла в голову одна идея. Она готова была все бросить, чтобы осуществить ее сразу, но сдержалась.
В комнату вошли Линда и отец.
— Молодец, голубка, — подбодрил дочку Майкл и улыбнулся гостье. — Не волнуйся, попытайся немного поспать.
— Вряд ли я смогу, — ответила та, присев на краешек кровати. Линда явно чувствовала себя не в своей тарелке, ей было неудобно, и она никак не могла взять нужный тон.
— Ложись, — сказал Майкл. — Принеси-ка плед, малышка.
Фэй взяла плед с кресла у окна и подала отцу. Линда скинула туфли и прилегла с краю. Он поправил подушки у нее под головой, и девочка подумала, что отец обращается с гостьей, как с маленьким ребенком, а та же взрослая женщина.
— Линда… — начал Майкл.
Фэй решилась перебить его, так ей хотелось выполнить задуманное.
— Майкл, — шепнула она ему на ухо, — можно мне сделать кое-что для Линды?
— Что ты придумала?
— Это сюрприз.
— Линда хочет отдохнуть.
— Я быстро, ну разреши, пожалуйста!
Он уже хотел сказать «нет», но вдруг передумал.
— Сколько времени это займет?
— Чуть-чуть. Вот столечко!
И она показала пальчиками это «чуть-чуть». Отец понял и улыбнулся.
— Хорошо, — сказал он.
— Ты должен пойти со мной и помочь мне.
— Почему я? Это же твой сюрприз.
— Я не хочу испытывать судьбу.
Майкл усмехнулся.
— Ах ты, плутовка. Линда, ты извини, мы выйдем на минутку, а может, и того меньше.
— Не засыпайте пока, Линда, — сказала Фэй. — Я постараюсь быстро.
— Одна нога здесь, другая там, — сказал Майкл, и дочка утащила его на кухню.
Линда закрыла глаза. Все было так трогательно, что ей опять захотелось плакать. Майкл так добр к ней, она даже не ожидала. Но прежде всего она удивлялась сама себе: надо же, выложила ему все при первой же встрече, в холле больницы.
Он сказал ей: «Я люблю тебя». Это так прекрасно, но и страшно. Что теперь будет… Самое поразительное, как он сейчас обращается с ней, — сколько терпения, ласки и понимания. Он не торопит ее с решениями, слушает слабые протесты и дает ей время все как следует обдумать. Наверное, он больше нее понимает, какая это ответственность — иметь ребенка. Сколько раз она задавала себе вопрос: «Каков ты, Майкл? Что ты за человек?» И оказывается, не могла ответить на этот вопрос, потому что не знала о нем многого и судила не глубоко, поверхностно.
Линда открыла глаза и огляделась. Вот его комната. Но можно ли по ней судить, каков ее обитатель? Ну, полно чертежей. Да, он работает день и ночь напролет. Стены абсолютно пусты — никаких картинок, коллекций, даже фотографий. А нужно ли пытаться таким образом постичь характер человека, ведь судят по поступкам…
Линда услышала шаги: в комнату вошел Майкл, и она подвинулась, чтобы он мог присесть рядом. Майкл облокотился на подушку и устало вздохнул.
Боже мой! — подумала Линда. Я все время занята собой и своими проблемами. А Майкл? Каково-то ему приходится? Свалилась на него, словно снег на голову, а у него своих забот хватает. Вот он какой бледный…
Меньше всего на свете ей хотелось причинить ему боль и страдание, но получилось так, что никакого счастья впереди не видать, впереди маячат сплошные мучения. Но ведь они любят друг друга…
— Ты знаешь, — сказал он, — мне кажется, я наконец понял очень важную вещь, и все благодаря тебе.
— И что же ты понял?
— Сейчас скажу: чтобы узнать человека, надо не слушать, что он говорит, а смотреть ему в глаза.
Он сидел рядом, и Линда чувствовала тепло его тела. Она могла протянуть руку и дотронуться до любимого. Просто почувствовать его. Ей так хотелось обнять Майкла и чтобы тот тоже заключил ее в объятия и не выпускал никогда.
— Слова — это одно. Что за ними скрывается — вот что важно.
Майкл взял ее руку, и их пальцы переплелись. Какая у него мозолистая, сильная и теплая ладонь! Он сжал ее пальцы, и Линда почувствовала, как у нее сладко замерло сердце.
— Что, дорогой?
— Когда ты так ласково смотришь, я хочу верить, что небезразличен тебе. Ты пытаешься меня
