Гид подумал, что дама, должно быть, не робкого десятка. Он повел ее по служебной лестнице, обычно закрытой для посетителей, предложив посмотреть наверху картины, посвященные памяти адмирала. Они поднялись в галерею, где висели масляные полотна, изображавшие корабли, заходившие в генуэзский порт. Итальянец не преминул пояснить, что все эти произведения искусства были собраны путешественником д’Альбертисом, построившим замок специально для того, чтобы разместить в нем свои бесценные сокровища. Альтаграсиа уже начала впадать в отчаяние, когда итальянец наконец сказал то, что она жаждала услышать:
— Синьорина, жемчужиной короны здесь является скульптура «Юность Колумба», то есть то, ради чего вы скорее всего пришли.
Гид привел Альтаграсию на террасу, откуда весь город был виден как на ладони. Открывшаяся панорама восхитила доминиканку, и она не могла сдержать бурного проявления восторга.
— Какой изумительный вид! — воскликнула Альтаграсиа.
— Да. Напротив порт, и весь город у наших ног… Д’Альбертис знал, что делал, когда устанавливал тут изваяние юного Колумба, — промолвил гид.
— Поясните, пожалуйста, — попросила Альтаграсиа.
Итальянец присел на край стены, окружавшей террасу, разгладил усы и задушевным тоном повел рассказ:
— Энрико д'Альбертис под занавес своей бурной жизни и волнующих путешествий венцом деяний воздвиг сей замок, где и поселился. Он преклонялся перед Христофором Колумбом, и потому во дворце очень много произведений искусства, посвященных ему. Но д’Альбертису этого было недостаточно, он хотел сделать нечто особенное, чтобы увековечить память о первооткрывателе.
— И что он сделал? — с нетерпением спросила Альтаграсиа.
— Он заказал скульптуру молодого мореплавателя, которую вы видите перед собой, и велел установить ее так, чтобы лицом она была обращена на остров Сан-Сальвадор, первый остров, встретившийся первооткрывателю на Антилах, и первый, на который он высадился.
Из объяснений гида следовало, что драгоценную статую адмирала в юности д’Альбертис заказал Джулио Монтеверде в 1870 году. Мастер попытался создать композицию, представляющую Колумба в тот момент, когда его осенила мысль об открытии Нового Света, лежавшего по ту сторону изведанного океана. Во всяком случае, скульптор попытался запечатлеть этот миг с предельным реализмом. Это была мраморная скульптура молодого моряка, сидевшего на причальной тумбе в глубокой задумчивости и не замечавшего, что у его ног яростно бурлят волны. В руках статуи была книга. На постаменте скульптуры доминиканка увидела генуэзский герб, а также изображение каравеллы и дату — 1460 год. Вероятно, именно тогда, по мнению д’Альбертиса, юный мореплаватель начал грезить о мире, дожидавшемся его в неведомых далях.
— Непременно прочитайте стих на пьедестале, — посоветовал гид, продолжавший восседать на краю террасы.
Надпись гласила:
— Данная работа выполнена в Риме и завоевала премию в Парме несколькими годами позднее, — сообщил итальянец. — Вам полезно узнать: во многих музеях мира находятся копии этой превосходной скульптуры, в том числе в таких городах, как Бостон, Гетеборг, Санкт-Петербург и Ванкувер. У нас в Италии тоже существует еще один слепок.
— Чрезвычайно интересно, — только и смогла вымолвить экскурсантка.
— В нашем музее есть и другие экспонаты, связанные с Колумбом. Прошу вас, следуйте за мной.
Они покинули террасу, где стояла скульптура молодого Колумба, и прошли коридором, стены которого украшали фрески со сценами прибытия флагманского корабля к берегам Сан-Сальвадора. Помимо фресок были и картины, тоже на сюжеты об открытии Америки. Они спустились вниз и подошли к углу замка, обращенному к морю. Итальянец указал доминиканке на гигантские солнечные часы на фасаде здания. Ей пришлось отступить на некоторое расстояние, чтобы увидеть их целиком.
На громадной мраморной доске, расположенной в верхнем ярусе дворца, помимо собственно часов помещались бюст Колумба, множество надписей и несколько гербов. Эту композицию итальянец и показывал ей с гордостью. Осознав, что легко их понимает, Альтаграсиа внимательно прочитала все надписи, написанные на кастильском и итальянском.
Альтаграсиа дочитала испещренную надписями широкую плиту, укрепленную на стене замка, и задумалась. Все, что она услышала, показалось ей весьма любопытным. Откровенно говоря, следовало хорошенько обсудить с коллегами полученные сведения и прийти сюда снова. В замок обязательно нужно вернуться. Она чувствовала: тут их ждет подсказка. Но вот где ее искать?
— Вы довольны, синьорина? — спросил итальянец.
— Да, конечно. Но я собираюсь посетить ваш музей еще раз вместе с коллегами по университету и сделать более подробные записи.
— Прекрасно. Я охотно пригласил бы вас поужинать, если вы не возражаете.
Альтаграсиа с трудом избавилась от гида и вызвала такси.
Десятки гостей возвращались в гостиницу под вечер, другие, наоборот, уходили, собираясь поужинать в одном из многочисленных генуэзских ресторанчиков. Детективы встретились в вестибюле. Эдвин производил впечатление уставшего и павшего духом. Оливер также не выглядел удовлетворенным и даже не привел себя в порядок к ужину. Альтаграсиа, напротив, явно была довольна. Компания зашла в тихий ресторанчик, чтобы спокойно поесть и обменяться полученной информацией. Мужчины коротко рассказали о предпринятых шагах и постигшей их неудаче. Ни единой новой зацепки! Зато в замке Д’Альбертис содержится нечто важное, хотя она пока не понимает, что именно, заявила Альтаграсиа.
— Там масса недвусмысленных указаний, совпадающих с найденными нами в Санто-Доминго, Севилье и тем, что могло находиться в цоколе памятника на площади Акваверде в Генуе.
— Вы мое мнение знаете, — отозвался Оливер. — Здесь, возможно, родился Колумб. По-моему, очевидно, что это место имеет особое значение для тех, кто хранит старинные документы, связанные с его
