всех пришедших.
— Возможно, нам следует отметить такое исключительное событие, — поднимая бокал вина, выступил Габриэль Редондо от лица своих друзей из академического круга.
События последних недель вызывали бурю эмоций у представительного собрания. В течение многих лет они упорно добивались цели, возможно, невыполнимой.
Великая страна, которая имеет право гордиться самым древним народом Нового Света неиндейского происхождения и первым западноевропейским поселением на новых землях, вступала наконец на новый путь. И этот путь должен привести ее к желаемому процветанию, которое общество давно заслужило.
Альтаграсиа пригласила Андреса Оливера к себе домой на ужин. Заодно и мать получала возможность познакомиться с человеком, оберегавшим ее дочь во время поездки. Испанским полицейским, не более и не менее.
Доминиканцы всегда отличались дружелюбием и гостеприимством, невзначай заметила Альтаграсиа, желая выразить признательность спутнику за приятную компанию и предупредительность, которую он выказывал в течение их путешествия по Европе.
— Ты ведь принимал меня у себя в Мадриде!
— Я был обязан. И к тому же делал это с удовольствием. Вы с Эдвином всегда мне нравились.
— Немаловажно, когда люди говорят на одном языке.
— Думаю, дело не только в этом. Доминиканцы — люди особенные. Как мы говорим, свои ребята. С вами приятно общаться, делиться радостями и увлечениями.
Ужин прошел в дружеской атмосфере. Донья Анна одобрила внешность и поведение человека, опекавшего ее дочь.
— Я не устаю молиться Мадонне де ла Альтаграсиа за то, что дочка не принимала участия в поисках затонувшего корабля! — восклицала донья Анна, молитвенно сложив руки. — Боже мой, я даже думать не хочу, что могло случиться с моей девочкой на том берегу!
— Да, вы правы, — соглашался испанец. — Мы не знали, что подобное произойдет, но риск, конечно, был. Лучше уж так.
— И этот молодой человек, Эдвин Таварес. Какая ужасная участь! Представляю, что переживают его родители. Несправедливый, незаслуженный конец.
— Мама, все позади, — прервала ее дочь.
— А вы уже закончили следствие? — живо спросила мать.
— Нет, дело кажется еще больше запутанным, чем раньше, — ответил Оливер. — Теперь мы движемся в ином направлении исходя из обстоятельств находки праха Колумба.
— Тогда я советую повидаться с моим приятелем. Мы с Самуэлем Пастраной учились вместе, а теперь его назначили президентом Доминиканской академии истории. Вам обязательно нужно к нему сходить. Историю нашей страны он знает как никто другой. И ему можно верить. Ручаюсь.
— Так мы и поступим, — успокоила ее дочь.
Они расположились выпить напоследок рома в патио дома, красиво оформленном в колониальном стиле.
Тропические растения и нарядные клумбы цветов заполняли куртины вдоль боковых стен патио. И все же жемчужиной сада был раскидистый фламбоян. В том благодушном настроении, в каком они пребывали, он показался им усыпанным роскошными цветами апельсинового оттенка.
Оливеру почудилось, что волшебный свет звезд, дополняя общую картину, придавал сцене колдовское очарование.
Внезапно везде выключился свет. Город затопила темнота. От этого небо как будто засверкало ярче обычного.
— Кажется, свет в Санто-Доминго погас словно по заказу, чтобы лучше видеть звезды, — сказал испанец.
Альтаграсиа засмеялась. Обнаружив, что начинает замерзать, она в поисках тепла прижалась к груди мужчины.
Терять им было нечего.
Доминиканская академия истории располагаюсь на улице Мерседес в колониальном квартале в знаменитом Доме Академий. Взглянув на фасад, Оливер подумал, что у дома славное прошлое: его стены так и дышали древностью.
Входная дверь вела прямо в обширный внутренний двор, где было разбито множество клумб и росли разнообразные виды растений. Высокие своды, арки, соединявшие массивные колонны и другие элементы архитектуры, свидетельствовали о благородной старине — здание явно построили не вчера.
Приветливая старушка проводила молодых людей на верхний этаж, где на галерее их дожидался Самуэль Пастрана, устроившись в кресле-качалке. Деревянный пол пел, слегка поскрипывая при каждом его движении.
Президент академии предложил гостям два других аналогичных кресла, стоявшие у столика, где был сервирован дымящийся кофе — его пряный аромат мгновенно заполнил помещение.
— Так, значит, это вы расследуете кражу останков адмирала.
— Совершенно верно, — откликнулась Альтаграсиа. — Для нас стало бы ценным подспорьем все, что вы скажете.
— Какого рода сведения вы хотели бы получить?
— Позвольте, я объясню, в какой стадии находится следствие, — вступил в разговор испанец.
Он решился рассказать академику о событиях, имевших место в Севилье, Мадриде, Генуе и Майами. А также о драматическом финале поисков затонувшего корабля.
Многолетняя дружба матери Альтаграсии с этим человеком и ее ручательство послужили достаточной рекомендацией для Оливера, чтобы он отважился на откровенный рассказ. И опять-таки терять им больше было нечего, учитывая, сколько людей уже владели информацией в этом объеме.
Глаза историка открывались все шире по мере того, как детектив описывал найденные архивы: он в подробностях изложил содержание документов, в том числе упомянув о дополнительных данных по историческим фактам, которые столетиями повергали в недоумение многих ученых.
— Вы должны понимать, что эти архивы могут пролить свет на личность Христофора Колумба и историю открытия Америки, — заметил академик. — С моей точки зрения, много оригинальных документов после смерти первого адмирала было утрачено в результате судебных разбирательств, инициированных семьей Колумб в защиту своих интересов. Как вы знаете, тяжбы длились десятки лет, и за этот период пропало много документов, с другими же производились различные махинации.
— Все так, — кивнул Оливер. — Вот почему необходимо найти останки. Вы готовы выслушать наши гипотезы? Предупреждаю, они довольно смелые.
— Не смущайтесь. Вы вполне можете мне доверять.
Оливер поведал о череде якобы случайных встреч в разных странах и городах с видными доминиканскими учеными. Не забыл он сказать и об их повышенном интересе к делу.
Стратегию поведения молодые люди заранее обсудили между собой. Пастрана, конечно, был хорошо знаком с доньей Мерседес и ее друзьями. И если президент академии с ними заодно, то он их скорее всего предупредит. И не исключено, что они, встревожившись, совершат какую-нибудь ошибку. Ну а если нет, то он, возможно, поделится ценной информацией. Так что в любом случае детективы ничем не рисковали.
После того как были даны и выслушаны все объяснения, историк довольно долго молчал, словно пребывая в замешательстве. Альтаграсиа насторожилась. За годы, что она знала этого человека, ей не приходилось видеть его в таком напряжении.
— Успокойтесь, я на вашей стороне. И считаю дикостью кражу останков у нас и в Испании. Можете на меня положиться. И я хотел бы доверить вам крайне щекотливую информацию. Нечто необычное, я бы сказал.
Далее историк рассказал, что в последнее время упомянутые особы проявляли исключительную активность, вызывающую настороженность чрезвычайным размахом. Два дня назад ресторан «Мезон-де- Бари» был закрыт для обслуживания званого обеда на большое количество персон, куда никто не мог
